Эрик Ларсон - Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»
Внизу, в изоляторе, Роберт Кей с матерью ощутили удар торпеды – по описанию Роберта, “сильнейший взрыв”. Через секунду за ним последовал второй, более приглушенный, идущий, казалось, изнутри корабля. Погас свет.
Роберт вспоминал, как его мать напряглась, но осталась на удивление спокойна, хотя и выразила опасение, что в ее состоянии, на столь поздней стадии беременности, ей с сыном, возможно, не удастся выбраться наверх без последствий.
Дверь, ведущая в изолятор, перекосилась. Они с трудом открыли ее. Снаружи в коридоре было темно, он накренился вправо и в направлении носа.
Шли они медленно. Роберт пытался помочь, но “каждый шаг давался с усилием, и наше продвижение было мучительно медленным”, писал он22. Судно кренилось одновременно вправо и вперед, и от этого идти по лестнице было опасно. Оба держались за поручень, “но с каждым мигом окружающая обстановка, меняясь на наших глазах, все более и более напоминала бред”.
Вокруг, похоже, никого не осталось. Было тихо; правда, время от времени до Роберта доносились крики сверху. Они с матерью с огромным трудом пробирались наверх.
Со времени первого взрыва прошло пять минут.
Чарльз Лориэт вернулся на палубу, неся спасательные жилеты, – сколько смог захватить. Надел свой, затем помог другим. Это были новые жилеты “Бодди”. Если его правильно надеть, жилет вполне мог удержать на плаву даже крупного человека – тот спокойно бы лежал на спине, однако Лориэт заметил, что почти все окружающие надели жилеты неправильно. “Кунард” еще не ввел правило, предписывающее пассажирам примерять спасательные жилеты в начале плавания. Единственной инструкцией был иллюстрированный листок, вывешенный в каждой каюте, видимо, в надежде на то, что у пассажиров будет время и присутствие духа, чтобы прочесть инструкцию и следовать ей. Теперь стало ясно, что расчет был неверным. “В спешке люди надевали жилеты как придется, – писал Лориэт. – Какой-то мужчина продел в один рукав руку, а в другой – голову; иные надевали их на пояс, притом вверх ногами; лишь очень немногие сделали все правильно”23.
Лориэт стоял недалеко от мостика и слышал, как какая-то женщина окликнула капитана Тернера голосом твердым и спокойным:
– Капитан, что прикажете нам делать?24
– Оставайтесь на месте, сударыня, корабль в безопасности.
– Откуда у вас эти сведения? – спросила она.
– Из машинного отделения, сударыня, – сказал он.
Однако ничего подобного из машинного отделения ему явно не сообщали. Он, очевидно, пытался успокоить толпу и сделать так, чтобы люди в панике не рванулись наперегонки к шлюпкам.
Больше Лориэт Тернера не видел. Вместе с этой женщиной они двинулись назад, к корме, и по пути передавали всем слова капитана.
Пассажир второго класса Генри Нидэм, возможно, столкнулся с этой парой, – он вспоминал, как какой-то пассажир, шедший от мостика, прокричал: “Капитан говорит, корабль не потонет”25.
“Эти слова, – писал Нидэм, – были встречены радостными криками, и я заметил, что многие из тех, кто пытался пробраться к шлюпкам, повернули обратно, явно удовлетворенные”.
Ответ Тернера поддержал веру пассажиров и многих из команды в то, что никакая торпеда не способна нанести кораблю смертельный удар. Корабельный эконом с врачом некоторое время после взрыва спокойно прохаживались по шлюпочной палубе, покуривая сигареты и уверяя пассажиров, что никакая опасность кораблю не грозит. И это казалось вполне убедительным. “Лузитания” была попросту слишком велика и слишком хорошо построена, чтобы затонуть. Мысль об опасности представлялась еще менее правдоподобной, когда все вокруг радовало глаз: сверкающий майский день, теплый и безветренный, ровное море и холмы Ирландии вдалеке, такие зеленые, что словно светились на солнце.
Айзек Леман, нью-йоркский делец, не разделял общей уверенности в том, что корабль непотопляем. Он отправился к себе в каюту за спасательным жилетом и обнаружил, что кто-то тут уже побывал и взял его. Леман, человек нервный, опасался суматохи. “Не знаю, что на меня нашло, – говорил он, – но я залез в свой чемодан с парадными костюмами и вытащил револьвер, поскольку решил, что он пригодится в случае, вздумай кто-нибудь вести себя неподобающим образом”26.
Среди пассажиров “Лузитании” были кораблестроители; поначалу и они думали, что корабль удержится на плаву. Один из них, Фредерик Дж. Гонтлетт, занимавший должность управляющего в судостроительной и судоремонтной компании “Ньюпорт ньюс”, направлялся в Европу на встречу с производителями субмарин, надеясь открыть совместное предприятие в Соединенных Штатах. Он ехал с президентом компании, Альбертом Хопкинсом.
Гонтлетт обедал с Хопкинсом и еще с одним судостроителем, уроженцем Филадельфии по имени Сэмюел Нокс. (Компания Нокса построила тот самый “Галфлайт”, американский нефтяной танкер, торпедированный неделей ранее.) Они сидели за своим всегдашним столиком, шестым от входа, с правой стороны. Все трое были в костюмах; столики белели скатертями, на каждом стояла прозрачная ваза со срезанными цветами. В окна лился солнечный свет.
Комната поплыла вправо. Со столика Гонтлетта упала ваза. “Оставив свой кофе и орехи, – вспоминал он, – я поднялся из-за стола и крикнул прислуге, чтобы закрыли иллюминаторы”27. Будучи кораблестроителем, он понимал, какую опасность представляют собой открытые иллюминаторы. Он крикнул снова, несколько раз. “Прислуга, очевидно, была занята чем-то другим, – рассказывал он, – и когда они вышли из салона, я последовал за всеми и тоже вышел”. Гонтлетт и его соседи не попытались закрыть иллюминаторы сами, и те остались открытыми. Гонтлетт подошел к вешалке, взял свою шляпу, а также шляпу Нокса. Они поднялись на три пролета на шлюпочную палубу.
Гонтлетта уверили, что крен, достигнув 15 градусов, вроде бы остановился на этой отметке. Он был уверен, что угол не увеличится, и “ни на миг не предполагал, что корабль пойдет ко дну”. Так он и сказал стоявшей рядом женщине, окруженной своими детьми. Она спросила его, что делать. “Я сказал ей, что опасности нет, – вспоминал он, – что корабль не пойдет ко дну”.
Гонтлетт предполагал, что переборки и водонепроницаемые двери остановят потоки хлынувшей внутрь воды, но тут он почувствовал: что-то изменилось. Крен вправо и вперед усилился, и в этот момент, вспоминал он, “я решил, что мне самому следует осмотреться и узнать, в чем дело”.
Он направился к поручню на дальнем конце палубы и, перегнувшись, взглянул на нос. Часть бака была под водой.
Тогда он пошел к себе в каюту и надел спасательный жилет.
Все системы корабля отказали. Штурвал больше не действовал. Перестала работать основная динамо-машина. Погас весь свет; шедшие по внутреннему коридору оказались в полной тьме. Радист в рубке на верхней палубе включил аварийное питание. Застряли два лифта для пассажиров первого класса по центру корабля28. Согласно одному рассказу, пассажиры внутри начали кричать.
Единственный лифт, на котором можно было добраться до багажного отделения, тоже остановился. Десятки людей, работавших, чтобы подготовить багаж к прибытию, либо погибли от взрыва торпеды, либо их ждала скорая смерть – вода в носовой части прибывала29. Машинист, убежавший из кочегарки № 2, Юджин Макдермотт, рассказывал: “Поток воды сбил меня с ног”30. Многие из погибших матросов были как раз те, что должны были помогать при спуске шлюпок.
Вода нашла новый путь: теперь она вливалась внутрь через открытые иллюминаторы, многие из которых с самого начала находились над самой поверхностью. Так, иллюминаторы на палубе Е обычно находились всего на 15 футов выше уровня воды. По одной оценке, на правом борту было открыто не менее 70 иллюминаторов31. Если умножить это число на 3,75, то получится, что через одни только иллюминаторы по правому борту в корабль ежеминутно вливалось 260 тонн воды.
Было около 14.20, с момента удара торпеды прошло десять минут. Следующие несколько минут, пока команда и пассажиры ждали, когда корабль пойдет медленнее и можно будет спускать шлюпки, прошли в молчании. “Воцарилась странная тишина, – вспоминал Альберт Бестик, младший третий помощник, – и негромкие, малозначительные звуки, такие как хныканье ребенка, крик чайки или стук двери, приобрели угрожающий смысл”32.
Первые известия
Телеграммы прибывали в Адмиралтейство в Лондоне и в Штаб флота в Куинстауне быстрой, нестройной чередой из разных мест.
14.15 Станция “Валентия” Штабу в Куинстауне:
“«Лузитания» терпит бедствие у Кинсейла. Не подтверждено”33.
