Томи Хуттунен - Имажинист Мариенгоф: Денди. Монтаж. Циники
79
Мариенгоф А. Роман без вранья. Л., 1928. С. 136. Ср. признание Н.М. Карамзина, цитируемое Ю.М. Лотманом в дендистском контексте: «Я наделал много шуму в своем путешествии — тем, что, прыгая в контрдансах с важными дамами немецких Княжеских Дворов, нарочно ронял их на землю самым неблагопристойным образом; а более всего тем, что с добрыми Католиками целуя туфель Папы, укусил ему ногу, и заставил бедного старика закричать изо всей силы» (Цит. по: Лотман Ю. Русский дендизм. С. 128).
80
Глубоковский Б. Маски имажинизма. [С. 10]. Глубоковский появился в этом кругу в роли своего рода нового идеолога имажинизма. Он был владельцем того самого кольца, которое Хлебников получил во время его коронации «Председателем Земного Шара» и которое затем было отнято у плачущего поэта-заумника. В тексте Глубоковского «Четыре портрета», помещенном в том же номере «Гостиницы для путешествующих в прекрасном», В.Ф. Марков обнаружил гомосексуальные коннотации, относящиеся к Рюрику Ивневу (см.: Markov V. Russian Imagism. 1919–1924. P. 106). Подробнее о Глубоковском см.: Маликова М. «Скетч по кошмару Честертона» и культурная ситуация НЭПа // Новое литературное обозрение. 2006. № 78. С. 47–48. Характерно и то, как Мариенгоф сам описывает своего друга, актера В.И. Качалова, недавно вернувшегося в Россию: «— А у тебя, Вася, еще имеется монокль в жилетном кармашке? — спроил я… — Имеется, а как же! — Вставь, пожалуйста. Поучиться хочу. Противно стариковские очки на нос надевать. А уж пора. — Эх ты, денди! — И он, элегантно подбросив стеклышко, вынутое двумя пальцами из жилетного кармашка, поймал его глазом. — Блеск!» (Мариенгоф А. Мой век… С. 290–291).
81
«Некоторые смотрят, как из тумана, другие еще хуже: как бы вошли в тесто. Таким украшением на корке пирога смотрел на меня вчера в ресторане Анатолий Мариенгоф. Боже мой, красавец и щеголь Мариенгоф?» (Олеша Ю. Ни дня без строчки // Олеша Ю. Избранное. М., 1974. С. 447).
82
Ройзман М. Всё, что помню о Есенине. М., 1973. С. 65. О мотиве-эпитете «последний поэт» см.: Хазан В. Об интертекстуальности Сергея Есенина // Есенинский сборник. Даугавпилс, 1995. С. 3–6.
83
Подробнее об этом см.: Самоделова Е. Московский имажинизм в «зеркале» одного документа // Русский имажинизм: история, теория, практика. С. 110–111; Сухов В. Есенин и Мариенгоф (к проблеме личных и творческих взаимоотношений) // Там же. С. 220–230.
84
Как известно, Мариенгоф провел юность в Пензе и именно там начал заниматься «своим» имажинизмом. Вместе с Иваном Старцевым они «влюбились в метафору <…> называли ее имажем, от французского «имаж» — образ <…> влюбились в этот «имаж» по уши» (Мариенгоф А. Роман с друзьями // Октябрь. 1965. № 10. С. 98). В 1918 году в Пензе вокруг Мариенгофа сформировался кружок (И. Старцев, Б. и В. Вирганские, художник Е. Равдель), издававший собственный декадентский журнал «Комедиант», который сначала был встречен благожелательно, а затем разгромлен местной прессой. Среди прочего, участники этого журнала были названы «самомнящими, зелеными компиляторами» (подробнее об этом см.: ПлешковА. Пензенские имажинисты — родственники В.О. Ключевского // В.О. Ключевский и проблемы российской провинциальной культуры и историографии. М., 2005. С. 310–314).
85
Гуль Р. Я унес Россию. Апология эмиграции. Нью-Йорк, 1981. Т. 1. С. 128–129. См. также: Маквей Г. Новое об имажинистах. С. 230–231.
86
Шершеневич В. 2x2=5. С. 6.
87
Цит. по: Уайльд О. Полн. собр. соч.: В 4 т. СПб., 1912. Т. 2. Кн. 3. С. 1. Впервые это совпадение было отмечено Г. Маквеем (см.: McVay G. The Prose of Anatolii Mariengof // From Pushkin to Palisandriia. Essays on the Russian Novel in Honour of Richard Freeborn. New York, 1990. 140–167. P. 166).
88
См. об этом: Павлова Т. Оскар Уайльд в русской литературе (конец XIX — начало ХХ в.) // На рубеже XIX и XX веков. Л., 1991. См. также: Althaus B. Poetik und Poesie des russischen Imaginismus. S. 110–115; McVay G. The Prose of Anatolii Mariengof. P. 149.
89
В этом нет ничего оригинального, так как до него «русскими уайльдами» или «брэммелями» были, кроме неизменного соперника Мариенгофа по «уайльдовщине» Есенина, Е. Архиппов, С. Дягилев, А. Добролюбов, И. Северянин и др. Стилизация под английского денди была широко распространена среди представителей богемы начала века (об этом см.: Павлова Т. Оскар Уайльд в русской литературе. С. 123–124).
90
См.: Мариенгоф А. Мой век. С. 170.
91
С Бальмонтом Мариенгофа связывал уже В. Львов-Рогачевский. Ср.: «То, что когда-то проделал К. Бальмонт, захотевший удивить мир своим злодейством в своей неудачной книге „Горящие Здания“ <…> в эпоху кричащего декадентства, то теперь проделывает в своих бесчисленных брошюрках Анатолий Мариенгоф» (Львов-Рогачевский В. Имажинизм и его образоносцы. М., 1921. С. 35).
92
О восприятии «Саломеи» см.: Павлова Т. Оскар Уайльд в русской литературе. С. 98—100. Эта пьеса удачно вписывалась в контекст русской литературы начала ХХ века. Примечательно, что одним из главных посредников, способствовавших вхождению Уайльда в русскую литературу, был Бальмонт, которого Белый называл «последним русским великаном чистой поэзии» и представителем эстетизма. В 1900–1910 годах «Саломея» была переведена на русский язык шесть раз, в том числе в 1904 году под редакцией Бальмонта. В 1908 году сам Бальмонт перевел эту пьесу вместе со своей женой Е. Андреевой, причем в издание были включены восемь рисунков О. Бердслея, а также статьи Бальмонта об Уайльде («Поэзия Оскара Уайльда» и «О любви») и С. Маковского об иллюстрациях. См.: Уайльд О. Саломея. Драма в одном действии. СПб., [1908].
93
Подробнее об этом см.: Матич О. Покровы Саломеи: Эрос, смерть и история // Эротизм без берегов. М., 2004. С. 119–120. См. также: Берштейн Е. Русский миф об Оскаре Уайльде // Там же. С. 26–49.
94
Об уайльдовских мотивах в творчестве Мариенгофа см.: Хуттунен Т. Оскар Уайльд из Пензы // Век нынешний и век минувший: культурная рефлексия прошедшей эпохи. Тарту, 2006. С. 359–375.
95
См. об этом: Марков В. О свободе в поэзии. Статьи. Эссе. Разное. СПб., 1994. С. 49.
96
Ср. его по-имажинистски «сниженное» восприятие блоковского внешнего облика, резко расходящееся с прочими, обычно «романтическими» портретными характеристиками современников: «Во „Всемирной литературе“ Есенин познакомил меня с Блоком. Блок понравился своею обыкновенностью. Он был бы очень хорош в советском департаменте над синей канцелярской бумагой, над маленькими нечаянными радостями дня, над большими входящими и исходящими книгами. В этом много чистоты и большая человеческая правда» (Мариенгоф А. Роман без вранья. С. 38–39). См. также: Мариенгоф А. Буян-остров. С. 40.
97
Мариенгоф А. Роман без вранья. С. 39. См. также: Никритина А Есенин и Мариенгоф // Есенин и современность. М., 1975. С. 382; Бениславская Г. Воспоминания о Есенине // С. А. Есенин в воспоминаниях современников. М., 1986. Т. 2. С. 64.
98
Мариенгоф А. Роман без вранья. С. 40.
99
См. об этом: Кобринский А. Голгофа Мариенгофа. С. 21.
100
Никритина А. Есенин и Мариенгоф. С. 382.
101
Ср.: «Для истинного денди все эти материальные атрибюты — лишь символ аристократического превосходства его духа. Таким образом, в его глазах, ценящих прежде всего изысканность, совершенство одежды заключается в идеальной простоте, которая в самом деле есть наивысшая изысканность <…>. Прежде всего это непреодолимое тяготение к оригинальности, доводящее человека до крайнего предела принятых условностей» (Бодлер Ш. Поэт современной жизни // Бодлер Ш. Об искусстве. М., 1986. С. 304). См. также: Манн О. Дендизм как консервативная форма жизни // www.metakultura.ru/vgora/kulturol/ot_mann.htm (просмотрено 14. 04. 2005).
102
См.: Эйхенбаум Б. Смерть Есенина // Revue des Etudes slaves. 1995. Т. LXVII. Fasc. 1. P. 120.
103
Ср.: «Да, имажинисты, Есенин и Кусиков, сидя в Германии, льют слезы по России, но возвращаться в нее как будто не собираются. Шершеневич занят в Опытно-Героическом театре, где пишет пьесы <…> ставит и даже играет. А Мариенгоф надел цилиндр, напудрился посильнее, пошел на Тверскую улицу и вполне доволен собой» (Болотин Л. Литературная Москва // Русский экспрессионизм. Теория. Практика. Критика. С. 322).
