Илья Альтман - Неизвестная «Черная книга»
Немецкие палачи намеревались обвести гетто высокой кирпичной стеной, но их волчья жажда еврейской крови превозмогла все их намерения. Еще до того как стена была возведена, большие машины, нагруженные людьми, днем и ночью начали курсировать в неизвестном направлении.
Одновременно начался перманентный погром. Профессор Прилежаев сам был свидетелем того, как гитлеровцы бросали живых еврейских детей в открытые могилы.
Далее профессор Прилежаев говорит, что от коренных минских евреев и следа не осталось, в запертом гетто валяется еще некоторое число лодзинских[182] и гамбургских евреев, вымирающих от голода и болезней. Хотя в оккупированных белорусских городах евреев не осталось, гитлеровская власть непрестанно, день за днем, ведет систематическую зоолого-антисемитскую погромную кампанию. Какое бы несчастье ни приключилось с подневольным белорусским населением, фашистская власть и фашистская пресса в Минске всегда винят евреев. Но эти пустые застращивания ни на кого не действуют. Симпатии белорусского населения на стороне преследуемых евреев. С печалью и негодованием местные жители говорят о кошмарных зверствах над их согражданами-евреями.
Записал М. Грубиян[183]Ликвидация. Минского гетто
Рассказ Абрама Машкелейсона
Недавно вернулся из поездки по освобожденным городам Белоруссии начальник комбината пищевых концентратов Абрам Машкелейсон, имевший задание организовать в ряде городов Белоруссии заводы пищевых концентратов.
В начале войны в Минске остались тесть Машкелейсона – Бер Перельман, семидесятилетний старик, и шурин Ехиель Перельман с семьей. В числе десятков тысяч других минских евреев они также были расстреляны в Тростянце – в тринадцати километрах от Минска.
Минские евреи, бывшие партизаны, работающие сейчас в различных советских организациях, рассказали Машкелейсону о судьбе минских евреев и евреев, привезенных туда немцами из Гамбурга.
В Минском гетто находилось свыше пятнадцати тысяч евреев[184]. Из них уцелели около тысячи, ушедших в партизанские отряды, и около двадцати человек из тех, которые скрывались в «малинах».
Как известно, Минское гетто находилось в районе улиц Раковка, Тарасовка и Освобождения. На территории гетто работала пекарня с тремя печами. Под одной из этих печей евреи прорыли подземный ход длиною сто восемьдесят метров с выходом в какой-то двор за пределами гетто. Выход был замаскирован большим мусорным ящиком. Через этот «туннель» и прошли сотни евреев, убежавших в партизаны.
Из гетто удалось вырваться и минскому резнику Лунину, который за крупную сумму достал у немецкого полицейского наган и ушел к партизанам. Старый резник принимал активное участие во многих диверсиях, организованных партизанами. За героизм, проявленный им, Лунин награжден партизанской медалью I степени и орденом Красной Звезды.
Партизаны и уцелевшие жители Минска передают, что ликвидация минского гетто была организована следующим образом.
Согласно разработанному заранее гестаповцами плану, евреев выселяли сначала из одного квартала. Освободившийся квартал выключался из гетто. Проволочные заграждения перемещались к следующему кварталу. И так квартал за кварталом выключался из пределов гетто, которое становилось все меньше и меньше.
Евреев увозили в Тростянец и Хасоновщину – невдалеке от Минска.
Эти два пункта и явились местом массовых убийств евреев. Сюда привозили их партиями в пять-шесть тысяч человек, раздевали догола, загоняли в ров, а затем мотоциклисты с ручными пулеметами объезжали ров и расстреливали несчастных. Убитых и раненых засыпали тонким слоем земли, а потом тракторами утрамбовывали место погребения живых и мертвых.
Незадолго до своего бегства из Минска немцы стали гнать советских военнопленных в Тростянец и Хасоновщину, заставляя их вытаскивать тела истребленных евреев и сжигать их останки.
Наступление Красной Армии было настолько стремительным, что немецкие душегубы не успели закончить своей дьявольской работы, и несколько тысяч трупов остались лежать штабелями в раскрытых рвах.
[1944] Записал А. Идин Пер. – Д. Маневич[185]Они торговали детьми
Рассказы Марии Готовцевой, Марфы Орловой, Фени Лепешко
Когда вспыхнула война, сотни еврейских детей Минска находились в летних лагерях, детских садах и яслях. В первый же день войны многих детей из Минска эвакуировали в окрестные деревни, где угроза бомбардировок и обстрела казалась не так велика, как в городе. Многие из еврейских ребят так и остались в лагерях и яслях, рядом с детьми белорусов, украинцев и русских.
Захватив Минск, гитлеровцы долго не обращали внимания на детей, прозябавших в приютах и детских домах. Летом 1942 года местным фашистским властям стало известно, что среди безнадзорной, осиротевшей детворы много еврейских детей, и они решили приступить к ликвидации тысяч маленьких советских граждан.
Газовые автобусы-«душегубки» вылавливали еврейских детей на улицах, во дворах, в больницах и детских домах. Детьми набивали огромные кузова машин. Груды маленьких тел выбрасывали в ямы деревни Большой Тростянец. Среди них были еще живые, они еще дышали, некоторые кричали (но в программу фашистского разбоя входит закапывание или сожжение не только мертвецов, но и живых; так они поступали и с детьми).
Истребление еврейских детей продолжалось много месяцев. По малейшему подозрению или доносу младенцев угоняли в Тростянец – на смерть. Весной 1943 года в одном из разрушенных совхозов Минской области, неподалеку от города, обнаружили целый барак с детьми. Они были предоставлены самим себе. Крестьяне приносили им подаяние, семилетние ухаживали за трехлетними; многие из них погибли от голода и холода.
Немцы ворвались в барак и первым делом стали выпытывать, еврейские ли это дети. Дети были настолько крохотны, что ничего не могли им ответить. Не добившись толку, гестаповцы решили умертвить детей. Их погрузили на грузовые площадки и отправили на Минский вокзал. Здесь дети без еды и питья промучились двое суток. Трое из них пытались бежать в город, но немцы их пристрелили. Чего ждали немецкие изуверы – неизвестно.
Они решили извлечь пользу из этой плачущей детворы и открыли распродажу. Весть о том, что немцы продают на вокзале детей, облетела город. К вокзалу потянулись сердобольные женщины. Это был невероятный аукцион. Немцы сбывали младенцев по 25–30 марок. Женщины выбирали детей, клали на немецкую шинель деньги и приобретали ребенка. Белорусские женщины стремились спасти безвинных детей из когтей гитлеровцев.
Вот что рассказала нам Мария Готовцева, работающая сейчас в Минске на радиозаводе:
Я случайно очутилась на вокзале. Немцы зазывали прохожих, оценивали детей, торговались. Я видела, как одна старушка, плача и вздыхая, увела с собой двух маленьких девочек. Когда большинство детей было распродано, немцы стали продавать сирот по десять марок. Дети плакали, протягивали ручонки, как бы говоря: «Купите нас, иначе нас убьют».
Минчанка Марфа Орлова, проживающая по улице Горького, № 42, показала нам четырехлетнего мальчика, купленного ею в то утро на вокзале за двадцать марок. Орлова оберегает ребенка и надеется, что скоро вернутся родители маленького Юры и заберут своего сына.
На Торговой улице, № 26 мы видели еврейскую девочку шести лет и мальчика пяти-шести лет, купленных у немцев за пятьдесят марок. Дети содержатся у работницы Фени Лепешко, матери двух сыновей-фронтовиков.
– Видите малыша? – говорит Феня Лепешко. – Теперь он уже улыбается, расцвел. А взяла его – был почти труп, не говорил, все только стонал и кого-то звал. Думала – умрет, а вот выжил, молодец. Даже не мог сказать, как зовут его, сколько ему лет. Тут рядом соседка Игнатенко купила у тех негодяев четырехлетнюю девочку, совсем хворую. Не удалось выходить крошку – умерла.
Записал А. Вербицкий[186]Минский ад
Воспоминания педагога Софьи Озерской
[187]
В конце июня, когда фашисты высадили в Минске свои десанты, я находилась за городом с детьми, отдыхавшими летом в детском саду. Вместе со всем остальным персоналом сада я прежде всего позаботилась о том, чтобы дети были возвращены родителям. Самой же выбраться из Минска до прихода немцев мне не удалось.
В первые же дни оккупации Минска немцы выделили под еврейское гетто двенадцать небольших узких улиц и загнали туда семидесятипятитысячное еврейское население Минска[188]. Мало того. Туда же согнали евреев из всех местечек и колхозов Минской области. В невообразимой тесноте, среди развалин взорванных кварталов, на пепелищах сожженных домов с провалившимися крышами и зияющими провалами вместо окон ютились тысячи несчастных, голодных, трепещущих от страха существ.
