Андрей Кокорев - Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны
Напрасный вопль!
Притащилась какая-то старушка. Что ей Кавальери? Своеобразная и скандальная репутация красавицы дошла и до нее каким-то чудом.
Старушка сердито протискивается вперед.
Общее помрачение… Знамение времени…
– Туалеты от Накэна!
Какая-то барыня разгорелась:
– Где их теперь увидишь?!
И не видит того, что ее собственный туалет через минуту должен неминуемо обратиться в тряпку.
Два франта утешаются:
– Мне кажется, что она теперь немолода, Кавальери.
– Нет, почему же? И притом косметика…
Сделали несколько попыток пробиться сквозь живую стену. Попытки не увенчались успехом. Оба решают отступить:
– Я, собственно говоря, никогда не был ее особенным поклонником.
– И эта ее история с американцем…
А скопление увеличивается. Подоспевают новые толпы.
Время идет. Идут сеансы в кинематографе.
И публика, выходящая из него, не может выйти.
Это лучше всякого кинематографа. Бесплатное представление.
Задыхающийся голос произносит:
– Королева бриллиантов…
Точно в ответ ему раздается вопль:
– Ай, кошелек, стащили!..
А над темной, тупо колеблющейся толпой шипит матовый фонарь.
И чернеют крупные, таящие в себе непонятное очарование, слова:
– Кавальери… Монопольно…»
Другой актер кинематографа, пользовавшийся близкой к безумию популярностью среди российских зрителей, – Макс Линдер – также дал знать о себе, но не с киноэкрана. Поверив чьим-то россказням, осенью 1914 года газеты сообщили о его гибели на фронте. В пространных статьях приводились подробности последних минут Линдера: под вражеским огнем он вез на своей машине раненых и был разорван прямым попаданием снаряда. Более того, раскрывалась тайна происхождения французского артиста. Оказывается, он происходил из еврейской семьи, которая была вынуждена из-за преследований покинуть Российскую империю.
К радости почитателей артиста, в середине ноября 1914 года те же газеты поместили письмо, присланное Максом Линдером:
«Из переводов статей, появившихся в России, я узнал, что в числе раненых русской армии находится некто, именующий себя членом моей семьи.
Я протестую против этих статей и прошу вас напечатать в газетах, давших эти сведения, следующее: у меня есть два брата, но они, как и я, французы, служат в данное время во французской армии, и мы не еврейского происхождения. Все это я сообщаю для сведения моих русских друзей.
В ожидании иметь вскоре удовольствие встретить русских братьев по оружию в Берлине прошу принять уверение в моей искренней симпатии. Да здравствует Россия! Да здравствует Франция!
Макс Линдер, волонтер французской армии».
Известность замечательного комика обуславливалась не только его неповторимой игрой, но в первую очередь тем, что на киноэкранах России господствовали фильмы, произведенные во Франции. Когда прежние пути снабжения кинопродукцией были прерваны войной, владельцы кинотеатров оказались в сложной ситуации. Из-за дефицита фильмов некоторым из них пришлось демонстрировать даже немецкие ленты.
Газета «Раннее утро» сообщала, что один из таких сеансов в кинематографе «Палас» на Страстной площади, где показывали картину «Король», ознаменовался скандалом:
«Она оказалась изделием берлинской фирмы “Витаскоп”. Немецкие актеры, немецкая обстановка, немецкие надписи.
Все это вызвало негодование зрителей. Поднялся шум, крики, публика вскочила с мест, требовала прекращения сеанса.
ПРИМЕТЫ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ
Московские артисты проводят сбор теплых вещей для казаков
Заведующий кинематографом, назвавшийся Мельниковым, на протесты публики заявил:
– Немецкая картина или нет – это меня не касается. Если будут на очереди и другие немецкие картины, буду и впредь их ставить!
Часть публики покинула кинематограф до конца сеанса».
Дефицит фильмов дал мощный толчок к развитию производства российских фильмов. В. П. Михайлов, автор «кинокраеведческой» книги «Рассказы о кинематографе Старой Москвы», пишет о настоящем буме кинопроизводства в Первопрестольной:
«Начавшаяся летом 1914 года мировая война закрыла западные границы России, отрезала российскую кинематографию от зарубежных кинокомпаний, перед отечественными кино-предпринимателями открылись радужные перспективы заполнения своими картинами вдруг опустевшего без иностранных лент проката. Борьба за кинорынок усилилась, и, по-видимому, в это время Ханжонков впервые ощутил, как его ведущую кинофирму в России стали поджимать молодые конкуренты. Около Брянского (Киевского) вокзала в 1915 роду появляется хорошо оборудованная кинофабрика Иосифа Ермольева. В Петровском парке В. Венгеров и В. Гардин открывают кинопавильон, затем другой для зимних съемок – на крыше высотного дома Нирнзее, в Большом Гнездниковском переулке. В Москву из Петрограда перебирается давний соперник Ханжонкова Александр Дранков и строит на Воробьевых горах кинопавильон, затем второй на Башиловке. Из Харькова приезжает крупный прокатчик юга Дмитрий Харитонов – его по тем временам первоклассная кинофабрика и поныне находится на Лесной улице.
Кинематограф привлек внимание крупных промышленников, армянские нефтяные магнаты Лианозов и Манташев создают кинофирму “Биофильм”[40], строят свою кинофабрику. Новые хозяева кинематографа спешат делать деньги: не имея практического опыта работы в кино, за двойные-тройные ставки переманивают к себе специалистов, лучших режиссеров и актеров, собирая на своих кинофабриках цвет тогдашнего кинематографа. Они сразу приступают к съемкам многосерийных боевиков, стремясь своими кассовыми лентами захватить кинорынок, потеснить старые кинофирмы».
Качество русских фильмов, нравы, царившие в кинопроизводстве, – все это служило журналистам постоянными темами для обсуждения. Множество раз на страницах газет говорилось о низком художественном качестве продукции русских кинофабрик, о потакании ими самым низким вкусам публики. Вот для примера одна из статей, опубликованная в московской вечерней газете «Время» в начале 1916 года:
«…парижские картины иссякли, а датские, итальянские и шведские фирмы тоже не особенно щедро расточали свои произведения.
Очередь дошла до наших изобретателей, и они сразу потащили публику в притоны, в публичный дом, принялись за Арцыбашева, за “клубничку”, и красоту обстановки отбросили как ненужное.
Зайдите в любой из больших кинематографов. Они делают ежедневно тысячные сборы. Если объявлена русская фильма, вы непременно увидите растление, драку, пьянство, сутенеров и старых развратников.
Природа, фантазия, краски – все это отсутствует. Вместо них “углы”. Все действие у москвичей по углам. Нигде и никогда ни одной цельной комнаты – вместо нее угол, безобразный и нудный.
Если герою надо назначить свидание – непременно Царь-пушка – ни дальше, ни ближе. Фантазия не простирается даже за пределы Тверского бульвара.
Не дальше, как на прошлой неделе, такая фильма демонстрировалась в большом кинематографе.
Молодой человек приезжает на побывку в имение к матери. От нечего делать насилует горничную.
На экране – красноречивая надпись:
“Я непременно на тебе женюсь”.
В публике смех.
Горничная попадает в Москву и изменяет молодому человеку с его другом. Одна за другой грубые, пакостные сцены.
Сперва он бьет ее, потом его бьют, потом общая свалка, и т. д.
Не угодно ли еще отдохнуть на таком зрелище?
Назло встречаюсь со старым писателем.
– Посещаете кинематографы?
– Страхуюсь от глупостей. По крайней мере не говорят на сцене – и за то спасибо…
В. А. Каралли в картине «Обожженные крылья»
– Понравилось?
– Преподнесли арцибашевщину, не понимая, что публика бежит от нее, от всех Яворских…»
Зря старый писатель говорил от имени всей публики. Судя по газетным отчетам, на фильмах вроде «В омуте Москвы», «Девушка из подвала» (дебют в кино Алисы Коонен), «Сонька Золотая Ручка» (6 серий), «Жертва Тверского бульвара» и т. п. залы кинематографов совсем не пустовали. Не стоит забывать и о такой особенности некоторых московских кинотеатров – они служили местами, где скучающие кавалеры всегда могли обзавестись временной подругой для веселого времяпрепровождения. Для этого даже не нужно было посещать сеанс. В фойе «электротеатров» могли заходить все желающие и находиться там сколько душе угодно. Билетные контролеры стояли непосредственно при входе в залы. Тем не менее начать «романтический вечер» с просмотра какой-нибудь «Трагедии красивой девушки» для жуирующих москвичей было вполне обычным делом.
Понятно, что как бы ни критиковали газеты низкий уровень фильмов «про это», картины так называемого «парижского жанра», обходя все препятствия в виде цензуры, появлялись на экранах. При их демонстрации для зрителей не устанавливались возрастные ограничения, о чем свидетельствует заметка из вечерней газеты “Время”:
