Ричард Роуан - Очерки секретной службы. Из истории разведки
Всякую, кроме концепции Бисмарка — Штибера, которая была исключительно немецкой и процветала всего поколение назад!
На эту устаревшую армейскую позицию презрения к бездарной гражданской власти и становится Николаи. «Задачи, возглагаемые на военную разведку в мирное время, расширились с началом войны», — благодушно утверждает он. В действительности он хитрит, но все же предоставим ему слово.
«В мирное время эта служба была единственным источником сведений о военном потенциале враждебных государств».
Николаи столь непримиримо разносил слабость и трусость гражданских властей, особенно из числа тех, кто уже умер и, следовательно, не мог оправдываться, что в конце концов это вознаградилось. С явной иронией описывает Николаи полицейских чиновников, которые прибыли по назначению в его полевой штаб, облаченные «в бриджи, длинные чулки и фетровые шляпы с перьями, в уверенности, что в такой экипировке они способны совершить чудеса в секретной службе».
Взгляды, высказанные Николаи, характерны не только для Германии. Агент-любитель в любых странах является либо комической фигурой, либо чудовищным невеждой в области шпионажа и контршпионажа, либо и тем и другим одновременно. Но не только персонал был повсюду некомпетентен: средства, отпускаемые на разведку, были всюду недостаточны, за исключением двух воюющих стран: Великобритания имела их достаточно; России же ещё предстояло научиться с толком их расходовать.
Николаи, однако, с горечью жалуется на то, что скаредный рейхстаг выделил германской разведке только 50-процентную прибавку, повысив ассигнования до 450 000 марок вместо 300 000.
Возможно, до сведения изумленного германского рейхстага довели донесения шпионов о расточительности русского царя. Кроме того, бюджет армии на 1912 год составлялся под личным воздействием Людендорфа, а тот никогда не отступал, если предстояло посостязаться с русскими.
Из этой увеличенной субсидии 50 000 марок были отложены в 1913 году на случай «чрезвычайных политических трений». Нетрудно сообразить, какие «чрезвычайные политические трения» были видны руководителям разведки в 1913 году. Ведь даже такая ничтожная сумма, как девятая часть всей германской субсидии, могла быть истрачена на смягчение австро-балканских трений и тем самым на предотвращение военного взрыва. Но современным отделам разведки и секретной службы платят не за защиту страны от себя самой или её правящего класса. Не управляют они и историческими событиями, хотя и изучают их в процессе развития. В теории разведка не провоцирует и не предотвращает военных действий, но собирает информацию о силах, открыто, тайно или потенциально враждебных, стараясь помешать деятельности их агентов, интриганов и шпионов.
Полководец не может быть вполне уверен в том, что он действительно полководец, пока не поведет войска в сражение. Государственный деятель должен вдохновлять и укреплять свое отечество, иначе он умрет, не зная, достоин ли в истории хотя бы примечания. Но начальник секретной службы должен нести бремя службы из года в год, как бы ни были продолжительны мирные затишья. Никакому главарю шпионов нет нужды толкать их на разжигание войны, чтобы узнать, как они будут действовать, ибо заранее знает, как мало могут совершить даже лучшие его агенты, если речь идет о чем-нибудь действительно важном, что может быть потом поставлено в заслугу.
Основной недостаток германской разведки состоял не в фактическом сговоре с Бертольдами и Конрадами, с военной партией Вены и потсдамскими милитаристами, а в редком во всей истории Пруссии отсутствии бдительности, зоркости и должной подготовки. Поскольку в Германии не было нового Бисмарка, постольку нереальны были и надежды на появление нового Штибера. Германский шпионаж — и на фронтах войны, и в других местах — не мог преодолеть своей отсталости, сколько бы Николаи ни старался его обелить и оправдать. С другой стороны, германская контрразведка с самого начала страдала малочисленностью штата, но её сотрудники овладевали своим ремеслом, становились все искушеннее и до конца войны оставались грозой для врагов.
Немецкая разведка в АнглииМногие в Германии, включая придворных, офицеров, журналистов и политиков, видимо, были совершенно не готовы к тому, что после объявления войны Англия присоединится к Франции, России, Бельгии и Сербии. Английские офицеры капитан Тренч, капитан Брандон и Бертрам Стюарт были арестованы, осуждены за шпионаж и брошены в германские тюрьмы. Все указывало на солидарность Англии с блоком враждебных Германии держав, но впечатление, произведенное объявлением Англией войны Германии, было самым ошеломляющим событием августа 1914 года.
И настал день, когда германскому морскому министерству и генеральному штабу пришлось на деле испытать его последствия; день, когда все контрразведчики Антанты узнали о немецкой «шпионской цепочке», которую англичане спокойно распутали и поместили её звенья куда следует.
За несколько лет до войны кайзер Вильгельм был с визитом в Лондоне, и английские секретные агенты, на которых возложили ответственность за его безопасность, обратили внимание на странное поведение одного из членов свиты кайзера. Они знали, что этот офицер — заместитель начальника германской морской разведки. С безрассудством, столь часто отличавшим публичные выступления самого Вильгельма, этот флотский капитан зашел в скромное заведение цирюльника Карла Густава Эрнста по улице Каледониан-Роуд. Британские контрразведчики принялись наблюдать за этим безвестным лондонцем. Эрнст, родившийся в Германии, формально являлся британским подданным. Шестнадцать лет он содержал одну и ту же скромную лавчонку и в течение неустановленного периода дополнительно зарабатывал фунт в месяц тем, что служил «почтовым ящиком» разведки.
Плату он получал небольшую, но риск и хлопоты были велики. Письма с инструкциями для германских шпионов прибывали пачками. Поскольку на них уже были наклеены английские почтовые марки, Эрнст попросту относил их в ближайшее почтовое отделение. Приходившие на его имя ответы он тотчас же переотправлял своим хозяевам в Шарлоттенбург или по какому-нибудь явочному адресу в нейтральную страну. За исключением редко менявшихся фамилий и адресов, он мало что знал о центральной инстанции, управлявшей всеми его операциями. Эрнст не был специально обученным агентом, проникнутым корпоративным духом, столь характерным для прусского офицерства. Эти достоинства достались в удел его начальнику, который и провалил все дело.
Получив эту тонкую нить, британские контрразведчики начали вскрывать и читать всю корреспонденцию, приходившую на имя Эрнста, откуда бы она ни поступала. Многие месяцы, предшествовавшие началу войны, за германской разведкой в Англии вели незаметное, но систематическое наблюдения.
Упомянутым нескромным «начальником» был не Густав Штейнхауэр. Но его собственный рассказ о контакте с германским шпионажем в Англии показывает, до какой степени и он повинен был в полном и фатальном провале Германии. Бывший частный детектив, приобревший некоторый опыт в американском агентстве Пинкертона Штейнхауэр обнаруживал вкус к переодеваниям и коммивояжерскую тягу сорить деньгами. Похоже, он страдал болезнью, занесенной Алланом Пинкертоном в федеральную секретную службу в период американской гражданской войны: он ничего не смыслил ни в военном, ни в морском шпионаже, если только дело не шло о расследовании уголовного преступления.
Штейнхауэр без всякого стеснения называл себя «маэстро шпионов кайзера», что не только подчеркивает его собственную посредственность, но и довольно ярко характеризует весь довоенный уровень германской секретной службы. По сравнению с талантливыми деятелями военных лет — Генрихсеном, Максом Вильдом, Зильбером, Генрихом Штаубом или Бартельсом, которые пошли на огромный риск служения Германии во вражеских странах, «маэстро» Штейнхауэр вообще вряд ли был шпионом. Служа за границей, он отдавал все время, свободное от жалоб на скупость хозяев, почтительным заботам о собственной безопасности. Ни один из первоклассных авторитетов германской военной разведки не считает его услуги настолько серьезными, чтобы вообще о нем упоминать, но как агент политической полиции, служивший при Муле и фон-Тауше, он стяжал себе репутацию умелого сыщика. Несмотря на свое тщеславие и страсть к переодеваниям, он был прирожденным контрразведчиком, настойчивым, динамичным и беззастенчивым. Англия и её союзники должны быть благодарны тому германскому руководителю, который отвлек его в пользу шпионажа.
За десять дней до начала военных действий, в последнюю неделю июля 1914 года, в Англии базировались 26 агентов германской разведки. Среди них был их хозяин Штейнхауэр, руководитель шпионской сети. Он прибыл из Бельгии, из Остенде, ибо его «концепция» секретной службы влекла его в это время года на самые приятные курорты континента. Тае он и разъезжал, встречаясь и беседуя со своими агентами, которые не принимали всерьез его предсказаний неизбежности войны. Они слишком долго жили в Англии, чтобы поверить в воинственность английского народа. Короче говоря, они совершенно не годились в секретные военные агенты в случае войны. И англичане не намерены были дать им усовершенствоваться.
