KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Прочая документальная литература » Лев Федотов - Дневник советского школьника. Мемуары пророка из 9А

Лев Федотов - Дневник советского школьника. Мемуары пророка из 9А

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Лев Федотов, "Дневник советского школьника. Мемуары пророка из 9А" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Да, бывают в жизни огорчения, – согласился я.

Завернув за угол, мы очутились в узкой ул. Халтурина, перед фасадом Эрмитажа.

– Ого! Это я понимаю! – восхищенно проговорил Женька.

Эрмитаж был изящным трехэтажным зданием с красивыми, тонко украшенными окнами и стрелками на крыше. В первом этаже, вместо окон были ниши со статуями чугунных старцев греческого стиля. Не реставрированные темно-зеленые стены были кое-где уже потрепаны. Въезд в Эрмитаж представлял из себя мощный балкон, подпираемый плечами и руками могучими чугунными титанами, стоящими у колонн немыми темными изваяниями. С этой стороны Эрмитаж был закрыт, и я предложил Женьке атаковать его с другой стороны, т. е. с набережной Невы.

Обернувшись, чтобы еще раз окинуть взглядом гигантов у въезда в Эрмитаж, мы неожиданно обнаружили великолепный вид, включающий в себя левую сторону въезда, угол Зимнего, часть площади и даже видневшийся вдали Исаакий, казавшийся нам отсюда бледно-голубым призраком. Картина была столь красочна, что мы с Женькой поклялись друг другу во что бы то ни стало запечатлеть ее на бумаге, придя сюда в следующий раз. Особенно черные титаны и ярко-розовые стены Зимнего очень украшали панораму.

Обогнув Эрмитаж, мы двинулись к Неве, вдоль одного из ее притоков, называемого Канавкой. Это была грязная узкая речушка с желтым льдом на своей поверхности. У самой Невы через Канаву была перекинута арка, наподобие венецианской, соединяющая Эрмитаж с домами, существующими по другую сторону Канавы.

Мы приблизились к арке, именно с этого самого места, а не с какого-нибудь другого мы наблюдали еще одну, не менее восхитительную картину: то был вид из-под арки на ярко-белое поле замерзшей Невы, за которой виднелась фиолетового цвета Петропавловская крепость, окруженная многочисленными заводскими трубами. Тонкий, как игла, шпиль ее нитью врезывался в небо, теряясь где-то в вышине.

– Вот тебе и Петропавловская крепость знаменитая, – проговорил я.

– А вид-то какой богатый! – торжествовал Женька. – Композиция хорошая. Вот бы его срисовать-то вместе с аркой.

– Придется и это зачислить в серию ленинградских рисунков, – сказал я.

На набережной Невы было некоторое похолодание. Но мы, созерцая великолепную панораму, забыли обо всем на свете. Вестибюль Эрмитажа был богатым длинным залом с рядами колонн, у которых стояли многочисленные бюсты, составленные из цветного мрамора. Мы, освободившись от своих верхних одеяний, долго разглядывали эти чудеса соединения скульптуры и минералогии. Из вестибюля вела широкая мраморная сахарного цвета лестница. То было нечто неземное. Роскошные золотые украшения, соединенные с ослепительно белым мрамором, представляли убийственную гармонию, которая вызвала одновременно у нас Женькой восторженные возгласы. Я еще и раньше видел эти чудеса, но воспоминания от прошлых посещений как-то сгладились у меня в сознании, и я созерцал все это, как новое для меня.

Каждый зал открывал перед нами все новые чудеса: роскошные столы, кресла, картины, колоннады, цветной мрамор, позолота, малахитовые изделия, стекло – все это сверкало и искрилось перед нами. То был целый город из роскошных залов и переходов. Громадное золотое дерево с заводными золотыми птицами, скрытое под стеклянным шатром, многочисленные царские безделушки из цветных каменьев и золота, предметы роскоши, различные виды часов, то в виде башен, то в виде колец, сделанных из стекла, камней и золота, были до того пестры, что я просто терялся (нужно добавить, что Женька меня скоро, правда, находил). Картины тут были большей частью старинные; все они были тяжеловесные, темные и мрачные, отражающие стили и направления старинных живописцев.

Я особенно был поражен некоторыми коридорами, окна которых были со стеклами розового цвета, ради чего панорама на Неву и Петропавловскую крепость озарялась бледным заревом; сначала я даже поддался на провокацию и решил, что снег по странным обстоятельствам принял розовый цвет, но потом мною и Женькой обманщики-стекла были достойно разоблачены.

Мы исходили такое множество залов, что я даже не берусь судить об их количестве; а сколько залов мы не посетили? Не следует забывать, что мы исколесили один лишь только этаж!

Напутствуемые желанием охватить больше залов, мы промаячили в Эрмитаже четыре часа, хотя для того, чтобы тщательно осмотреть его весь, требовались не часы, а целые дни. Устали мы, как загнанные псы, но, покинув Эрмитаж и очутившись на морозе, усталость эта в нас несколько притупилась.

– Ну, куда сейчас? – спросил Женька, когда мы стояли на набережной Невы.

Я предложил пройти по набережной мимо Адмиралтейства, до памятника Петра. Мы двинулись в путь. Со стороны Невы Зимний не был в лесах, и нам посчастливилось увидеть его белые колонны, розовые стены и ряды сводчатых окон во всем их величии.

Приблизившись к плоскому линейному Дворцовому мосту, я указал на тот берег Невы и сказал:

– Вот то серое здание – Академия наук; а там вход в Зоологический музей[72]. Нужно будет и туда сходить.

– Конечно, – не замедлил согласиться Женик.

– В этом музее я бывал столько раз, сколько раз я был в Ленинграде, – проговорил я. – Он мне очень нравится, и я никогда не упускаю случая.

На обложке рукой автора: Продолжние 3-ьего января в XIV тетради.

Тетрадь XIV

1941 год с 3 января до 12 июня

3-го января. (продолжение). По мосту громыхали маленькие красные трамвайчики и многочисленные автомобили, оставляющие позади себя в морозном воздухе синюю пелену дыма.

Перед Адмиралтейством, вернее, перед его крайними корпусами, стояли гигантские позеленевшие якоря, охранявшие въезды в ворота. На набережной, перед корпусами тянулись ряды одетых в иней деревьев, похожих на стеклянные гирлянды.

За Адмиралтейством, наконец, мелькнула скала с Петром на коне. Мы вышли на обширную площадь Декабристов, окруженную с боков оранжевыми корпусами Адмиралтейства, сзади ограниченную мощным Исаакием, темневшим в морозном воздухе из-за деревьев, а спереди – отрезанную Невой, к которой спускалась на набережной широкая каменная лестница с громадными вазами по бокам.

Нам волей-неволей пришлось причислить еще одну панораму к серии рисунков, ибо величественный Петька с простертою дланью, восседавший на точно живом коне, представлял исключительное зрелище среди обширного белого садика на площади с лазоревым Исаакием позади. Мы избрали подходящее место, с которого был виден вдобавок и один из фонарей перед памятником, так как он только обогащал композицию картины.

Почти не веря своим глазам, мы обошли кругом памятника, кое-как разобрали запорошенные снегом слова: «Петру Первому Екатерина Вторая», рассмотрели его со всех сторон, и лишь тогда я позволил себе произнести следующие слова:

– Вот теперь мы его созерцаем по-настоящему! Не то, что с крыши Исаакия.

Мы торчали перед памятником до тех пор, пока мороз совершенно не образумил нас. Чувствуя, что сгораем дотла, мы решили отдавать концы.

Мы обогнули садик, в углу которого стояла уже давно известная мне какая-то будка, назначение коей я не знал, и двинулись дальше.

Когда мы двигались мимо мощных стен и убийственных по величине колонн Исаакия, мы невольно задрали свои головы, чтобы лишний раз посмотреть на этого гиганта, и многозначительно переглянулись.

– Когда-то мы мечтали обо всех этих картинах, – сказал я, – и – теперь они перед нами наяву. Прямо как во сне.

– Привыкли торчать в Москве, – добавил Женька, – вот и кажется, что это не действительность.

Около Исаакия мы поспешили расстаться, ибо оба почти превратились в лед. Мороз был просто телораздирающий, я даже удивляюсь, как мы могли выдержать такой.

С большими усилиями я достиг ул. Герцена и нужной мне двери. Пройдя через парадное, я пересек дворик и, поднявшись по лестнице, предстал, наконец, перед «вратами моего ленинградского логовища».

Когда сегодня Нора пришла из детсада, она решительно подошла к Рае и почему-то обидчивым тоном заявила, что завтра у них новогодняя елка и им «всем велели придти с какими-то хлопушками».

– Какие хлопушки? Я что-то не понимаю, – рассмеялась Рая.

– А вот что на елке. – И Нора указала на пару хлопушек, висевших на ее елочке.

– Зачем же?

– Велели их зачем-то к платью сделать, – лопотала малышка.

Ничего не понимая, Рая позвонила руководительнице сада и узнала, что хлопушки должны были быть пришиты к платью, как украшения.

– Странный наряд, – удивилась Рая, вешая трубку.

– Да я и сама не знаю, зачем их нужно к платью, – проговорила Леонора.

Лида притащила свои хлопушки, и мы соединили их со своими. Целый вечер мы возились вместе с этими хлопушками, привешивая их шелковому кремовому платьицу, которое Нора облачила на себя. Большие хлопушки мы разрезали и делали новые, так что, в конце концов, у нас на пианино уже лежали ряды золотых, серебряных и цветных хлопушек.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*