Николай Прокудин - Бой под Талуканом
– Ничего, еще купишь! Я сейчас пойду закусон организовывать. Сало, консервы, все, что есть привезенного домашнего, не жри, народ закусит!
– А кто участники мероприятия? – спросил Серж.
– Все наши.
– Хм… на такой коллектив не хватит, – насупился Острогин.
– Кому не хватит, пойдет и еще купит, наше дело – мероприятие организовать и начать. А дальше, как пойдет.
– А как пойдет? – улыбнулся Серж.
– Пойдет, я думаю, хорошо, и мероприятие грозит затянуться. Будем раскачивать женский модуль до утра. Комбат, к счастью, еще в отпуске, замполит Золотарев и Цехмиструк – тоже. Ошуев послезавтра улетает в Ташкент, ему не до нас. Воля! Хоть несколько дней, но расслабимся. А потом вновь заявится наш «усатый деспот», наш «папа и мама» в одном стакане. Хоть бы Подорожника выдвинули на какую-нибудь вышестоящую должность!
– А Ошуева тоже, в Генштаб – не ближе! – согласился со мной Сергей.
– Бугрим, куда нам посоветуешь направить коллектив для пьянки? – спросил я подошедшего сдать автомат в оружейку комсомольца.
– Настоятельно рекомендую организоваться в первой комнате справа. Там парикмахерша живет, – сладко закатил глаза Витюша и облизнулся.
– Ну вот, мы тебя о деле спрашиваем: где лучше сесть, чтоб места на всех хватило, а он о своем – кобелином, – возмутился Сергей.
– Почему о своем? Обо всех. Там несколько девчонок новеньких молодых живет. Элька-одесситка, Ленка, Танька…
– Хватит болтать, иди, озадачивай женскую организацию на закуску, через час собираемся, – прекратил я поток его перечислений.
Мы загрузили пару больших коробок банками с тушенкой, с салатами, рыбными консервами, овощами, и караван двинулся в путь. К нашему искреннему удивлению, четыре стола стояли в коридоре и уже ломились от закуски, а тарелки расставлял лично Берендей.
– Ты что, Саня, с дуба рухнул? Так расщедрился? – удивился я. – Вроде никто у тебя ничего не просил.
– Ник, я же уважаю хороших людей. А для таких орлов, как вы с Сержем, мне ничего казенного не жалко. Кто старое помянет – тому глаз вон! – И усатый прапорщик расплылся в широкой улыбке. – Да и Соловей за вас замолвил словечко.
– Что ж, Санек, спасибо на добром слове! Садись и отдыхай, теперь мы посуетимся, – поблагодарил его Острогин, и мы дружно принялись вскрывать банки, бутылки, расставлять стаканы.
Вскоре объявился Бронежилет. Я онемел, так как не ожидал этого гостя, особенно после последней ссоры.
– Ник, выйди из прострации, – толкнул меня в бок Сбитнев. – Это я его пригласил. Нужно и успех операции обмыть, да и лучше, чтоб он тут был, чем нас строить начал в разгар мероприятия. Сейчас еще Головской тушенку приволочет и спирт выделит из своего запаса.
Народу собралось человек двадцать, в ротах с солдатами остались только новички да те, с кем за столом сидеть никому не хочется. Но это относилось к полковым штабным и тыловикам, поэтому батальон был практически в полном составе.
Лонгинов на правах старшего начальника поднял кружку и провозгласил:
– Опустить ордена в стаканы и достать их зубами, как положено, осушив для этого стаканы до дна, товарищи офицеры!
– А я свой уже в Союз увез! – воскликнул Острогин.
– Жаль. Значит, орден Ростовцева будете вынимать по очереди!
Я бросил Звезду в кружку, почти до краев наполненную водкой, и мужественно проглотил «огненную жидкость» в четыре глотка, достал двумя пальцами орден и передал Сергею. Он повторил процедуру.
У-ф-ф. В горле запершило, в груди зажгло и перехватило. Давно я лошадиные дозы не пробовал! Сразу в голове зашумело, контрольная планка упала, в голове перегорел предохранитель – и все, что планировалось, забылось. Думал пропустить четыре рюмки – и на боковую, отоспаться на мягкой кровати. Куда там! Все пошло кругом, завертелось, закружилось…
Жара, голодный желудок, ослабевший организм. Все поплыло…
Второй тост, за роту, за батальон, третий тост, стоя, за погибших. А дальше понеслось без организации. Наливали, кто сколько мог и кто что хотел. Постепенно, как всегда на таких мероприятиях, окурки и огрызки заполнили стол, начались песни, пляски, мелкие выяснения отношений. Бутылки опустели, спиртное закончилось, и я с Ветишиным и Бугримом в обнимку, распевая пьяными голосами песни, пошли за коньяком к сантехнику-спекулянту.
Мы брели и горланили песни во всю глотку, наслаждаясь жизнью. Только после тяжелых мучений, ежеминутного риска радуешься тому, что по-прежнему существуешь. И жизнь, даже такая дрянная, становится приятной. Ночь была чернее черного, освещение не горело, мы набрали полные руки бутылок и на обратном пути столкнулись нос к носу с Ломако и Муссолини.
– О, вот и наши орлы из первого батальона! – радостно потер руки в предвкушении мести за мой несдержанный язык зам. по тылу полка. – Пьяницы, надо обязательно их примерно наказать! Особенно Ростовцева! Все за мной к дежурному по полку!
– Пусть пока отдыхают, завтра разберемся, – потянул его за руку в сторону командирского модуля замполит полка. – Пусть ребята расслабятся один раз за два месяца. Отстань от них.
Муссолини был навеселе и потому в хорошем настроении, он слегка покачивался из стороны в сторону.
– Миша, ты скоро? – крикнул замполит.
– Иду, иду! – откликнулся кто-то заплетающимся языком и из-за угла на нетвердых ногах вырулил шеф особистов, пытавшийся неслушающимися пальцами застегнуть ширинку.
– Лейтенанты! Шагом марш отсюда! Отдыхать! – повысил голос Мусалимов.
Мы дружно, шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу, направились к своим собутыльникам.
– Витька, а ты в темноте за лейтенанта тоже сошел! Промолчал, что прапорщик, скрылся за нашими спинами! А завтра, крыса тыловая, будет искать третьего лейтенанта, и им, наверное, окажется Острогин! – засмеялся я, теребя за кудрявые волосы прапорщика.
– А что, прапорщик не человек? – возмутился Бугрим.
– Такой, как ты, конечно, человек, а вот начальники складов – это все козлы, чмыри! Жулье! – прокричал Сережка в ухо Виктору и полез обниматься.
– Отстаньте, пьяницы, я уже устал вас тащить под руки! Стойте на ногах, а то бутылки разобьем! – отстранился прапорщик.
– Это кто тут хочет пузыри разбить? Где эти негодяи? – раздался зычный командный голос с напускной серьезностью, по которому я узнал командира танкового батальона Романа Ахматова. Он сидел на лавочке у входа в женский модуль.
– Товарищ майор! Здравия желаем! Это мы хулиганим, дисциплину нарушаем! Приглашаем Вас к нашему стволу! – расплылся я в счастливой пьяной улыбке.
– Наверное, не к стволу, а к столу? – уточнил сидевший рядом начальник штаба батальона Гена Светлооков.
– О-о-о! Танкисты в полном составе! – закричал Серега.
– Пойдемте с нами, с удовольствием приглашаем вас, присоединиться. Особенно лично я, как бывший танкист, – пробормотал я заплетающимся языком.
– Нет, мужики! Пойдемте к нам! У вас на столе уже пусто, шаром покати, и пьянка перешла в фазу вялотекущего, но усиливающегося скандала с переходом в драку, – сказал комбат.
Мы попытались робко возразить, что, мол, коллектив ждет, что приглашаем к себе…
– Ерунда! – рявкнул Роман. – Какой, к черту, коллектив! Там все попрятались по комнатам или сбежали, когда зам. по тылу с замполитом зашли разогнать этот бедлам. Сейчас кое-кто вернулся, но это уже не мероприятие. Да и потом, не для того мы тут пятнадцать минут вас караулим, чтобы вернуться с пустыми руками. Итак, марш за мной!
И в довершение своей тирады Ахматов схватил нас с Сережкой за руки и повел за собой, подавив последнее сопротивление, а Геннадий подхватил Бугрима, который нес бутылки.
Мы пришли в модуль к танкистам, где я оказался впервые за год службы, как-то не доводилось тут бывать. Довольно уютная комната комбата была перегорожена тремя шкафами и делилась на две части. В одной пили, а в другой спали. Там, где спали, храпел уже «готовый» замполит, а за столом сидели командир роты Скворцов и какая-то брюнетка. Довольно симпатичная, стройная девушка, правда, после стольких рюмок симпатичной показалась бы, наверное, любая.
– Знакомьтесь, мужики, это Элеонора, если кто не знаком, а это наши славные пехотинцы…
– А я их всех знаю, кроме вот этого лейтенанта, – ткнула она в меня пальцем.
– О, это замполит первой роты Ростовцев. Сейчас мы будем обмывать его орден. Правильно я говорю? Ты ведь сегодня виновник торжества? – больше утвердительно, чем вопросительно произнес комбат.
– Ага, – кивнул я головой и уставился на девушку.
– Наливать наливай, а на деваху мою не глазей, а то еще одну дырку в ней просверлишь, – громко рассмеялся комбат и похлопал меня по плечу.
– Разливай по бокалам полнее, не стесняйся. Тут все свои! Ик-ик… – пьяно заикал начальник штаба, сел за стол и отключился со стаканом в руке.
Оказывается, он все это время бродил на автопилоте. Делать нечего, я понял, что от танкистов отделаться «малой кровью» не получится и живыми они нас к своим уже не выпустят. Я быстро разлил коньяк по хрустальным французским стаканам, а затем Роман произнес:
