Юрий Авербах - О чем молчат фигуры
«…Наш лозунг: иди с шахматами в самую гущу жизни, но не уходи с ними от жизни. И когда в каждой избе, каждой читальне шахматы будут пользоваться почетом наравне с газетами, когда на международный турнир поедет представитель рабоче-крестьянской страны — рабочий от станка, — наша цель будет достигнута, и мы получим бесспорное право на существование».
Съездом была принята важная резолюция о том, что шахматная секция при ВСФК объединяет все шахматные кружки республики Советов, и был высказан ряд пожеланий. Стоит отметить два из них:
1. Организовать во время будущего IV съезда международный турнир.
2. Отменить во всех состязаниях денежные призы, допуская исключения только для шахматистов высокой квалификации.
В заключение состоялись выборы пленума секции и Исполбюро. Примечательно, что предложения по их составу были сделаны от имени президиума съезда и фракции коммунистов. Уже тогда партия брала под свой контроль возникающие общественные организации. Председателем Исполбюро оказался избран Крыленко.
В программу съезда входило большое число различных турниров, которые начались сразу же после заседаний. Был разыгран III чемпионат страны, в котором легкую победу одержал приехавший из Германии Боголюбов, сделавший всего 4 ничьи. Предыдущий чемпион Романовский отстал от победителя на 2,5 очка.
Как отмечал «Шахматный листок»: «На горькие мысли наводит нас результат этой встречи европейского профессионализма с лучшими силами нашего любительства, и здесь мы определенно должны признать свое поражение. Не победа Боголюбова — она была вероятна — а легкость ее и стиль настолько убедительны, что ставят под сомнение прогресс русского шахматного искусства».
Да, советским мастерам предстояло еще много учиться, чтобы с успехом противостоять лучшим представителям мировых шахмат.
Герой того времени
Лозунги, провозглашенные III шахматным съездом — «Дорогу шахматам в рабочую среду» и «Шахматы — могучее орудие пролетарской культуры», должны были стать лейтмотивом для шахматных секций, в первую очередь профсоюзных. Естественно, требовались молодые энергичные энтузиасты шахмат.
Как говорится, каждое время рождает своих героев: одним из них стал ленинградский студент Яков Рохлин. Как шахматист он выдвинулся в студенческих и профсоюзных турнирах. Был сильным первокатегорником, претендовавшим на звание мастера. Его избрали делегатом на III съезд: он, правда, без особого успеха, участвовал в параллельно проходившем турнире городов, но познакомился с Н. Крыленко, А. Ильиным-Женевским, Н. Григорьевым и другими шахматными деятелями. А вернувшись в Ленинград, энергично принялся выполнять решения съезда и начал работать инструктором культотдела Губпрофсовета. Была образована шахматная секция, вокруг нее сплотился шахматный актив. А председателем секции стал А. Ильин-Женевский. Как уже было сказано, он вернулся в Ленинград и работал заместителем уполномоченного Наркоминдела СССР по Ленинграду.
С его помощью ленинградцам уже в феврале 1925 года удалось открыть во Дворце труда хорошо оборудованный Центральный шахматный клуб: Рохлин стал его директором. В отличие от элитного Шахматного собрания, которое было ликвидировано, этот клуб действительно стал центром, где проводились турниры самого различного ранга, и который охотно посещали рабочие, служащие, студенты. Оживилась шахматная жизнь в различных клубах, Домах просвещения, вузовских и школьных кружках. Шахматные секции стали возникать при всех профессиональных союзах.
И уже полгода спустя в Ленинграде было зарегистрировано свыше двухсот кружков и свыше 7000 шахматистов, принявших участие в различных личных и командных соревнованиях. Мотором всех этих мероприятий был Яков Рохлин. Неудивительно, что в Ленинграде появилась целая группа юных шахматистов, которые в дальнейшем прославили нашу шахматную школу. Назову только некоторых — М. Ботвинника, В. Алаторцева, В. Рагозина, А. Толуша, Г. Лисицына, В. Чеховера.
Деятельность шахматного клуба ЛГСПС (первого в СССР!) была отмечена в речи Н. Крыленко на следующем IV Всесоюзном шахматном съезде.
«Я укажу на один факт — на то, что сделали в Ленинграде по линии массовых состязаний в профсоюзах…
Если сумели дело поставить так, что каждый профсоюз мог выделить шахматную команду в 50 человек и если они сумели организовать двухтысячное состязание — это значит, что они стали на правильный путь…
Что для этого нужно? Хорошо поставленные шахматные школы и шахматная пропаганда — и только…
Опыт Ленинграда показывает ту линию работы, которой нужно держаться…»
Видимо, успехами в развитии шахмат объясняется тот факт, что Рохлина назначили секретарем Оргкомитета по проведению в Ленинграде очередных турниров на первенство страны. Первым порученным ему заданием было отыскать удобное помещение для игры. Вот как он сам об этом рассказывает:
«…Выполняя возложенное на меня поручение, я заехал в Дом ученых, чтобы получить согласие на проведение в нем упомянутых турниров. Дом ученых помещался (как и сейчас) на набережной Невы в великокняжеском особняке, до революции принадлежавшем дяде царя.
Заместитель директора Дома холодно выслушал мою просьбу, а затем коротко возразил:
— Ради шахмат я не буду менять план мероприятий клуба.
Тогда я решился на крайнюю меру: показал присланное мне из Москвы письмо Всесоюзной шахматной секции.
— Кто такой Крыленко? — спросил, посмотрев на подпись, зам. директора.
— Как, — воскликнул я, — вы не знаете, кто у нас заместитель наркома юстиции?
Тут произошла метаморфоза. Смущенный администратор придвинул ко мне кресло и сказал:
— Сколько комнат вам надо?
Видя, что „эндшпиль“ выигран, я ответил:
— Всесоюзных турниров несколько, зрителей ожидается много, ваш Дом нужен целиком.
На том и порешили…»
К сожалению, Рохлин не оставил мемуаров, а ему было что рассказать. Как, например, ему удалось уговорить Капабланку во время Первого московского международного турнира 1925 года в свободный от игры день поехать в Ленинград и дать там трудный сеанс одновременной игры на тридцати досках? Большой гонорар и отдельное купе в поезде вряд ли могли настолько увлечь чемпиона мира, что он рискнул отправиться в Ленинград. Существует версия, что когда в 1913 году Капабланка служил консулом Кубы в России, у него, экзотического красавца кубинца, в Санкт-Петербурге была пассия. Рохлин случайно узнал об этом и, заинтересовав чемпиона мира перспективой встречи с ней, уговорил-таки на поездку, результат которой известен. Вернувшись в Москву, Капабланка в следующем туре без всякого сопротивления уступил Б. Берлинскому. За всю свою шахматную карьеру он проиграл всего 34 партии, но эту встречу провел, пожалуй, слабее всех. В турнире кубинец в итоге оказался на третьем месте, пропустив вперед Е. Боголюбова и экс-чемпиона мира Эм. Ласкера.
В шахматном клубе Рохлин обратил внимание на скромного 14-летнего школьника Мишу Ботвинника, который к тому времени уже получил I категорию, и персонально пригласил его участвовать в сеансе Капабланки. Миша оправдал надежды, оказавшись среди четырех победителей чемпиона мира. Существует легенда, что, проиграв эту партию, Капабланка похлопал по плечу Ботвинника и предсказал победителю блестящее будущее. Однако сам Ботвинник опроверг этот миф, рассказав, что чемпион мира был очень недоволен своим проигрышем и просто смел фигуры с доски.
С тех пор Яков Герасимович стал опекать молодого шахматиста, всячески его поддерживать. Приведу только один пример.
Когда в Москве на пленуме Совета шахсекций в 1927 году обсуждался состав участников V чемпионата страны, 16-летний Ботвинник считался только вторым кандидатом на участие (первый был В. Раузер). Сам Рохлин был включен в основной состав за то, что добился почетной ничьей в матче на звание мастера с А. Ильиным-Женевским, хотя звание мастера ему за это не дали.
«Я, — вспоминал он позднее, — убеждал присутствующих включить Ботвинника в основной список участников, считая такое решение не только правильным по существу, но и делом престижа Ленинграда — ведущего шахматного центра страны. Однако мое предложение вызвало возражения. Тогда я решился на отчаянный шаг: сказал, что отказываюсь от участия в чемпионате, с тем чтобы на мое место был включен Ботвинник. Хорошо помню, как москвичи Н. Григорьев и В. Руссо сразу же подхватили мой отказ, но вакантное место предложили отдать победителю Среднеазиатского турнира мастеру Н. Рудневу, а не первокатегорнику Ботвиннику.
Завязался длительный спор. Меня активно поддержал только Алексей Алехин (брат будущего чемпиона мира), представлявший шахматную организацию Украины. Н. В. Крыленко, председательствуя, при голосовании воздержался, и выдвинутое мной предложение было большинством отвергнуто.
