Уильям Тейлор - Микенцы. Подданные царя Миноса
В Пилосе основная масса табличек была обнаружена в одном месте – маленькой комнате, находившейся рядом со входом во дворец. Видимо, там располагался дворцовый архив. В помещении с низкими скамьями стояли свободно расположенные полки, так, по крайней мере, можно было предположить в ходе тщательного исследования сгоревших остатков, заполнявших комнату.
Можно также установить, что таблички хранились в плетеных корзинках. На нескольких кусках обгоревшей глины, прилепившихся к «маркировочным» табличкам, имеются следы оплетки. Таким образом, таблички позволяют установить материал сосуда, в котором они находились. Похоже, некоторая их часть хранилась в деревянных коробках. Внутри микенской крепости никакие архивы не были найдены.
В 1960 г. в ходе дальнейших раскопок микенских домов внутри цитадели и поблизости от круга захоронений было обнаружено еще восемь табличек, но они оказались фрагментарными. Обстоятельства раскопок позволяют предположить, что они представляли собой остатки большого склада, который был полностью уничтожен в результате опустошительного пожара, одновременно разрушившего и те дома, в которых они находились.
Уцелевшие таблички находились среди разнородных предметов, остатков оплавленного камня и кирпичей, приобретших в огне крепость бетона.
Рассеянные в окаменевшей массе обожженные остатки представляют собой специфическую субстанцию красновато-бурого цвета, внутри которой можно найти осколки керамики, кусочки распавшихся табличек. Если попадаются целые таблички, то, скорее всего, они находились внутри каменных шкафов или коробов.
Анализ следов огня, уничтожившего дворец, находившийся в центре цитадели, показывает, что разрушительный пожар огромной силы распространился по всему холму, вплоть до его дальних концов. В этом случае любые архивы, которые могли существовать внутри дворца, были уничтожены или почти разрушены, так что археологи с трудом восстанавливают следы жизнедеятельности.
Записи на глиняных табличках из Греции и Крита и несколько табличек, обнаруженных на Кипре, являются единственными письменными документами, которые остались от эгейского мира 2-го тысячелетия. Возможно, в то время для письма использовались и другие материалы, например дерево, кожа, пергамент, пальмовые листья или папирус, но ни один из них не сохранился бы до нашего времени даже при нормальных условиях.
Процесс превращения папирусного растения в материал, пригодный для письма, считался особой отраслью в Египте. Сохранилось достаточно свидетельств существования торговых отношений между Эгейским морем и этой страной.
Письмо на глине было широко распространено в Вавилоне и соседних государствах, однако там таблички обжигали в печи, а для письма использовали палочки с треугольным концом, поэтому такое письмо называют клинописью.
Писцы Эгейского мира предпочитали стило, или заостренный инструмент, возможно, более значимые документы были написаны на других материалах, лучше приспособленных к подобному способу нанесения знаков. Глиняные таблички были дешевле, и их можно было изготовлять прямо на месте, поэтому они могли использоваться для повседневных записей. Анализ имеющихся текстов показывает, что именно для них они и предназначались.
Откуда нам это известно? Многое из сказанного было установлено сэром Артуром Эвансом на основании изучения графических знаков на кносских табличках, на которых можно распознать изображения лошадей, колесниц, оружия и тому подобных предметов. Скорее всего, это были списки дворцового имущества или перечни поступлений из разных источников.
Долгое время их содержание оставалось недоступным для исследователей. Только совсем недавно, если быть точным, то в 1952 г., долгая история расшифровки микенских табличек благополучно завершилась. Раскрыть тайну удалось молодому архитектору Майклу Вентрису, которому в ответственный момент помог кембриджский филолог профессор Джон Чедвик.
Вентрис заинтересовался загадкой критских знаков еще мальчиком, когда слушал лекции Эванса в Британском музее. Он настолько увлекся разгадыванием загадочных знаков, что продолжал заниматься им всю свою жизнь. Даже когда служил летчиком во время Второй мировой войны, он в свободное время работал с фотокопиями надписей.
Чтобы понять значение его научного открытия, необходимо отметить, что Вентрис столкнулся с гораздо более серьезной проблемой, чем та, которая стояла перед Шампольоном, раскрывшим загадку египетских иероглифов, или Гротефендом и Роулинсоном, впервые прочитавшими клинопись.
Во-первых, все названные исследователи имели в своем распоряжении двуязычные или трехъязычные тексты, которые можно было сравнивать между собой. Кроме того, они точно знали, к какой лингвистической группе принадлежат исследуемые ими языки. Хотя древние египтяне и модифицировали коптский язык, они основывались на нем, а ассирийский и вавилонский языки четко соотносились с древнееврейским и семитским языками. В распоряжении Вентриса было только само письмо и никаких подсказок, к какому языку оно могло бы относиться. Он даже не знал, является ли эта письменность иероглифической, слоговой или буквенной, поскольку на табличках встречались знаки всех названных типов.
Правда, многие исследователи старались помочь Вентрису, и прежде всего сам сэр Артур Эванс, заложивший основу для будущих исследований. Он не только нашел таблички, но и показал, что находящиеся на них знаки отражают несколько стадий развития микенской письменности.
Самая ранняя стадия запечатлена на иероглифических надписях, обнаруженных на критских геммах и печатках, возраст которых равен 40 – 45 векам, от этого времени было также известно несколько табличек с иероглифами. К следующему этапу относятся скоропись и упрощенная версия этих надписей, которые сэр Артур обозначил как линейное письмо типа А. Знаки типа А были процарапаны на табличках, а также на вазах, камне и изделиях из бронзы. Наконец, Эванс выявил последнюю, наиболее развитую стадию письма, близко связанную с линейным письмом А, которую назвал линейным письмом типа В. Памятники с этим письмом находились не только на Крите, но и в материковой Греции, в Микенах и Пилосе. Знаки письма В имеют контурную схематическую форму, поэтому Эванс назвал его линейным.
Нельзя точно установить периоды, в которые был распространен каждый из типов письма. Можно лишь сказать, что линейное письмо типа А часто совпадает по времени с иероглифическим и, возможно, появилось уже в XVIII в. до н. э. Похоже, оно вышло из употребления в начале XV в. до н. э.
Изучая материал, Эванс установил несколько важных особенностей: таблички содержали списки, перечни или отчеты, на них четко прослеживалась нумерация. Некоторые знаки были идеограммами (картинками, обозначающими предметы), другие более походили на слоговое письмо. Последний факт Эванс установил, заметив, что некоторые группы знаков отделялись от других вертикальными черточками, таким образом, казалось, что каждая группа представляет собой слово из нескольких слогов.
Однако, сделав общие выводы, Эванс не смог продвинуться дальше, поскольку не был ни филологом, ни тем более лингвистом. Многие его последователи, среди которых были и выдающиеся ученые, считали, что микенские тексты представляют собой только графическую систему. Поэтому они пытались связать ее с одним из известных языков, подобрав тот, который мог бы соответствовать надписям. Но данная методика основывалась на догадках и не имела никакой научной аргументации. Стало очевидно, что без детального анализа расшифровать надписи не удастся.
Американский математик доктор Элис Е. Кобер оказалась одной из немногих, кто понял, что надписи надо рассматривать не как письменность, а как неизвестный язык. Проведя анализ сочетаний знаков линейных надписей типа А, она показала, что это был флективный язык, аналогичный латинскому, в котором слова образовывались посредством добавления к основе меняющихся суффиксов, обозначавших грамматическую категорию, род или число.
Рис. 4. Линейное письмо типа В. Примеры идеограмм (по Чедвику)
Но главное – она установила, что некоторые слова состоят из двух, трех или большего количества слоговых знаков, а это позволило определить два различных механизма словообразования – путем добавления знака или посредством замены одного знака другим. В русском языке, например, так образуются существительные разного рода (лис – лис-иц-а) или с определенным оттенком значения (мяч – мяч-ик). Открытие вошло в науку под названием «Коберовские триплеты».
Кобер заметила, что составленная ею формула для одушевленных существительных, обозначающих людей и животных, различается в зависимости от мужского или женского рода, что позволило ей предположить существование формальной категории рода.
