Джеффри Бибб - Две тысячи лет до нашей эры. Эпоха Троянской войны и Исхода, Хаммурапи и Авраама, Тутанхамона и Рамзеса
Мохенджо-Даро и Хараппа – большие города по стандартам того времени. Необходимо не менее тридцати минут, чтобы пройти из конца в конец по их широким улицам. Гость из Мемфиса или из Ура, привыкший в своем родном городе к беспорядочным, извилистым улочкам, украшенным цветистыми фронтонами храмов, сочтет эти прямые пыльные проспекты с расположенными по центру дренажными канавами и бесконечными фасадами побеленных кирпичных домов без окон нелепыми и монотонными. Но многонациональная толпа, собирающаяся на этих улицах, не знает городов другого типа, да и пестрые костюмы жителей в значительной степени скрадывают аскетизм архитектуры. Здесь встречаются представители самых разных народов: одетые в шерстяные одежды монголы с северных холмов и темнокожие, почти негроидного типа дравиды с юга в свободных хлопчатобумажных одеяниях. Здесь есть арменоиды, выделяющиеся своими напоминающими клюв носами, и желтокожие, темноволосые люди, которые не вызвали бы удивленных вопросов на берегах Средиземного моря.
Монотонность строений нарушается массивными стенами цитадели, поднимающимися и в Хараппе, и в Мохенджо-Даро к западу от города. Цитадель – не только центр правительства. Это также центр религии, торговли и службы налогообложения. Сельский житель, входящий в Мохенджо-Даро с запада, взбирается по крутой лестнице, сооруженной в толще крепостной стены, и, остановившись наверху, чтобы перевести дыхание, видит слева от себя массивное сооружение муниципального зернохранилища. На пандусе внизу стоят четырехколесные телеги с впряженными в них быками, с которых выгружают мешки с пшеницей и ячменем, и, вероятно, кипы хлопка, которые на канатах поднимают в хранилище. Для него зерно – не только продовольствие. Это еще и универсальное средство платежа, а зернохранилище – одновременно национальный банк и государственный департамент финансовых сборов, так сказать, два в одном. Поэтому он по праву занимает место в цитадели или, как в Хараппе, располагается в непосредственной близости от нее. С того места, где стоит наш путник, он не видит процесса превращения зерна в муку, которой обычно производится платеж. Помолом занимаются муниципальные рабочие. Но он знает, что они трудятся не покладая рук. По пути в расположенный внизу город путник видит и другие здания цитадели, прежде всего – огромные бани, расположенные между зернохранилищем и храмом. Там в предписанные религиозными традициями праздничные дни производятся церемонии омовения. Он обходит бани с юга и видит одну из резиденций правительства – большой, опирающийся на столбы зал собраний. Путник идет дальше, чтобы купить хлопчатобумажную ткань и масло, за которыми он, собственно, и пришел, в одной из лавок, после чего долго торгуется, пытаясь снизить арендную плату за осла, без которого он не сможет доставить свои покупки в деревню.
Мы должны признать, что ничего не знаем о форме правления, существовавшей в долине Инда, равно как и о предшествующей истории региона, нам также почти ничего не известно о местной религии. Причиной тому – невозможность расшифровать пиктографические письмена, которыми пользовались там. Нетрудно себе представить два государства. Каждое управлялось одним из двух городов – как Верхний и Нижний Египет до объединения или как Вавилония и Ассирия в более поздние времена. Близкое соседство правительственных зданий, государственного зернохранилища и бань предполагает жреческое правление или, по крайней мере, существование государственной религии. Бани – публичные и частные – являются характерной чертой индских городов, поэтому есть все основания полагать, что купание имеет религиозное значение, как в индуистской религии наших дней. У религии было много других аспектов. Большое число животных считались священными, в первую очередь, по-видимому, бык, а бог, изображенный на нескольких квадратных печатях, которыми пользовались городские купцы, имеет много качеств, сегодня ассоциирующихся с именем Шивы. Иными словами, некоторые характерные черты сегодняшнего индуизма, вероятнее всего, зародились еще во втором тысячелетии до н. э. в долине Инда.
Представляется вероятным, что южную область долины Инда со столицей в Мохенджо-Даро ее обитатели называли Мелуххой. Жители Месопотамии знали о стране с таким названием, в которой правило много царей, и располагалась она далеко от Персидского залива. Из Мелуххи они ввозили золото и слоновую кость, сердолик и лазурит. Вряд ли их можно было привезти откуда-либо еще, кроме Индии. Еще одним подтверждением может служить тот факт, что завоеватели протоиндийской цивилизации более позднего времени называли обитателей долины Инда млечха.
Браминский бык, воспроизведенный с изображения на хараппской печати, представлен на многих печатях цивилизации Индской долины и вполне мог быть священным уже тогда, как и сейчас
Что занимало мысли сельского жителя, стоящего на верхней ступеньке цитадели в Мохенджо-Даро, мы просто не знаем. Мы уверены, что он обладал такими же подробными, частично поверхностными и, безусловно, романтизированными знаниями о прошлом своего народа, как жители Месопотамии и Египта. Он являлся наследником по меньшей мере семи поколений горожан, обладавших знаниями организованного ведения сельскохозяйственных работ. Это мы можем доказать. Но вполне вероятно, цивилизация в долине Инда возникла намного раньше, так давно, что о ее началах не осталось даже мифов, которые изображают доходчивую картину народного прошлого. Можно с уверенностью утверждать, что существуют сказания о царях и войнах, связанные с настоящим моментом, правительственными структурами, решениями, возможностями и недовольствами первого дня второго тысячелетия до н. э. в долине Инда.
Глава 2
Леса
В предрассветной тишине замерла поляна. Небо на востоке уже начало светлеть. На его фоне отчетливо видны темные, четко очерченные силуэты сосен. На западе, за расчищенными от деревьев полями и болотами прибрежной полосы, уходящая луна протянула за собой серебристую дорожку на мрачных водах фьорда. В сгрудившихся деревянных домиках спят люди, закутавшись в шкуры убитых ими животных и придвинувшись как можно ближе к очагу. Низкие двери плотно закрыты, чтобы защитить людей от зимней стужи. Новое тысячелетие пришло незамеченным и в лесные поселения Северной Европы.
Был, конечно, страж, но он задремал у костра, разведенного с подветренной стороны хижины, где складывали припасы, неподалеку от загона для скота и овец. Местные жители были довольно дружелюбными – такое положение не менялось уже в течение нескольких поколений. Стража была только мерой предосторожности против волков или мародерствующих рысей. При этом на скот в загоне можно было положиться – домашние животные дадут знать о приближении хищника.
Поселение было типичным среди множества других, разбросанных по берегам фьордов и в поросших лесом низинах Южной Скандинавии. Оно было новым. Поля были отвоеваны у леса не более трех лет назад. Однако пришедшие сюда люди были не первыми на этой территории. Когда была покинута бывшая деревня и ее жители прошли семь миль по гористой местности на новую площадку, указанную им богами, они обнаружили массивные старые пни среди молодой растительности. Это говорило о том, что когда-то давным-давно здесь уже обрабатывали землю. Обнаружилась даже древняя каменная гробница – там, где холмы сменяются ровным участком эстуария: гигантский камень дольмена, который возвышается над низким курганом, скрывающим стены, заросший кустами ежевики вход, полусгнившая дверь. Люди очистили пещеру под камнем и использовали ее для первых двух захоронений своих соплеменников. Но в прошлом году они устроили другое место для погребения – большое помещение со стенами из вертикально поставленных камней и крышей, сделанной из не менее шести массивных плит, вплотную подходивших к каменным стенам. Все сооружение было покрыто землей. Люди по праву гордились новой гробницей, взирали на зеленый дерн над белыми известняковыми плитами с удовлетворением, к которому, однако, примешивался страх. Не проходило и месяца, чтобы по ведущей к ней дороге не прошла процессия с подношениями, кувшинами с едой и напитками для духов трех мертвецов, которые уже находились внутри.
Но, хотя эти люди почитали своих отцов и дедов и педантично снабжали их должными подношениями, они почти не вспоминали о тех, кто жил на этом же месте в далекие времена. Они даже бесцеремонно выкинули из дольмена старые кости, лежавшие толстым слоем на полу, чтобы освободить место для своих захоронений. Вообще на берегах фьордов и в лесах было очень много признаков того, что здесь когда-то уже жили люди: частично заросшие участки земли, некогда очищенные от растительности, поросшие мхом гниющие остатки деревянных домов.
