Кэсси Харти - Я смогла все рассказать
Клэр жила на соседней улице, совсем близко от нашего нового дома, и очень скоро я стала ходить к ней в гости и познакомилась с ее родителями. Это были самые чудесные люди из всех, кого я знала. Они приняли меня, как родную. Иногда мама не отпускала меня, ее раздражало, что я весело провожу время, но чаще всего она не возражала. Она была даже рада, что я не путалась под ногами.
Тем летом мы с Клэр и ее родителями поехали в парк развлечений в городе Богнор-Регис. Это был большой парк с огромными статуями персонажей из детских стишков и сказок, и мы фотографировались на их фоне. Там были огромная чашка и блюдце, прямо как в главе «Безумное чаепитие» из книжки про Алису в Стране чудес. Мы с Клэр забрались в чашку, а папа Клэр нас сфотографировал, получился чудесный снимок. Мы здорово проводили время. Я никогда раньше не оказывалась в таком интересном месте. Когда мы исходили весь в парк вдоль и поперек и нам надоело фотографироваться, родители Клэр отвезли нас на пляж. Там мы до вечера веселились и играли, бегая по песчаному берегу. Это был самый лучший день моего детства.
Мне всегда приходилось донашивать одежду за старшими сестрами, поэтому все вещи сидели на мне кое-как. Мама не скупилась на обновки для остальных, а мне оставалось все старое. Приходилось засовывать газеты в носки ботинок и закалывать края платьев булавками – иначе я все время спотыкалась бы и просто не смогла бы ходить.
Когда я училась во втором классе, одна девочка из школы пригласила меня и Клэр на день рождения. Я надела все самое нарядное (если, конечно, поношенную одежду, доставшуюся от сестер, можно назвать нарядной) и решила зайти за лучшей подругой. Клэр открыла мне дверь, ее лицо светилось от счастья, а в руках она держала новое голубое платье.
– Ну как, – спросила она взволнованно, – тебе нравится?
– Очень красивое платье, – ответила я. – Просто здоровское!
Клэр с радостным смехом сказала:
– Оно твое!
– Ты что! – возразила я. – Не могу же я просто взять и надеть твое платье!
– Ты не поняла! Мама его купила для тебя. У меня такое же, только розовое!
Клэр отвела меня к себе в комнату. На кровати действительно лежало точно такое же платье розового цвета. Мы обнялись и стали кружиться по комнате, радуясь новым платьям. Я была немного обескуражена. Почему мать моей подруги дарит мне платье? Разве родная мать не может купить его для меня?
Мама Клэр заглянула в комнату.
– Как у вас дела, девочки? – поинтересовалась она. – Тебе понравилось платье, Кэсси?
– Очень! – ответила я. – Оно просто чудесное!.. Огромное вам спасибо, – прибавила я смущенно.
– Вот уж не за что. Я просто подумала, будет здорово, если вы с Клэр пойдете на праздник в платьицах одного фасона. Твоя-то одежка немного износилась. У твоей мамы после родов, наверное, дел невпроворот, вот ей и некогда с тобой по магазинам ходить.
Мне было очень стыдно, и я не стала говорить, что роды тут ни при чем и что она ни разу в жизни ничего мне не купила. С тех пор каждый раз, когда родители покупали Клэр новое платье, они покупали мне точно такое же, только другого цвета. Мило с их стороны, не правда ли? Они были так добры ко мне! Я испытывала настоящее счастье. Конечно, я не могла забрать все эти платья домой. Мама бы точно их выбросила. Я любила Клэр как сестру. Как же я хотела, чтобы она действительно была моей сестрой! Я часто мечтала об этом, представляла, как перееду жить к ней и никогда не вернусь к матери, которая меня ненавидит.
Я много наблюдала за жизнью Клэр и ее семьи и постепенно начинала понимать, что в моей собственной семье что-то явно не так. Нормальные родители не обзывают своих дочерей дурнушками и не жалеют по сто раз на дню о том, что родили их на свет. Бывая в гостях у Клэр, я представляла, что она и ее родители и есть моя настоящая семья. Я притворялась, что родители подруги – это мои настоящие мама и папа и что они без ума от меня. Я могла мечтать сколько угодно, но вечером надо было возвращаться домой, где суровая реальность вновь обрушивалась на меня.
Дядя Билл по-прежнему часто захаживал к нам, даже после того, как мы переехали. Мама с нетерпением ждала его визитов и начинала готовиться заранее – подкрашивала губы, снимала еще влажные пеленки с веревок над камином. Когда Билл наконец приходил, она немного добрела и никогда не кричала на меня при нем, зато перед его приходом орала сколько душе угодно.
После того случая с обогревателем, когда мама состригла почти все мои волосы, они довольно быстро отросли, но уже не вились, и это ее очень раздражало. «Билл так любил твои кудряшки! – говорила она. – Ты, как всегда, все испортила!» Перед каждым его приходом она завивала мне волосы щипцами, раскаленными на газовой плите. Довольно часто при этом обжигала мне лоб или шею, но стоило мне лишь начать жаловаться, как она давала мне затрещину, так что я терпела стиснув зубы.
Приходил дядя Билл, тискал меня, сюсюкал со мной, дарил много подарков. Больше я ни от кого не видела ни любви, ни нежности. Он даже начал немного ревновать, когда я стала много времени проводить в доме у Клэр. Ему это явно не нравилось.
– Ты теперь там пропадаешь целыми днями, – укорял он меня. – Совсем забыла про дядюшку Билла.
Он приобнял меня и поцеловал, колючая щетина оцарапала мою щеку. Я попыталась высвободиться, но он крепче обнял меня и стал щекотать. Я корчилась и извивалась, а он повалил меня на диван и стал щекотать всю с ног до головы, я чуть не описалась.
– Прекрати! – умоляла я. – Пожалуйста!
– Я тебя проучу, – отвечал он. – Я перестану, только если ты пообещаешь мне быть дома, когда я приду в следующий раз.
Его ловкие пальцы обшарили меня всю: живот, подмышки, ноги, – я не могла больше терпеть.
– Обещаю, – выдохнула я. – Обещаю!
Я повторяла это снова и снова, пока он меня наконец не выпустил.
Я чувствовала себя неловко. Мне было как-то не по себе. Вроде все было как прежде, но я понимала: что-то изменилось.
У мамы гостили подруги. Они мило беседовали в гостиной, я сидела на коленях у дяди Билла. Вдруг я почувствовала, как его рука забирается мне под юбку. Я дернулась, но он только рассмеялся и крепче меня обнял. Его рука поглаживала мое бедро.
– Нет, – сказала я тихо и попыталась встать. – Не надо.
Он снова рассмеялся, взял меня на руки и направился к двери.
– Мне кажется, ей скучно тут с нами сидеть, – сказал он остальным. – Пойду поиграю с ней на улице.
Когда мы пришли в сад, дядюшка Билл опустил меня на землю. Его рука снова оказалась у меня под юбкой, пробралась в трусики. Мне это не понравилось. Я понимала, что это неправильно, что так быть не должно. И стала вырываться. Он рассмеялся:
– Ничего, мы с тобой потом поиграем.
Мне такие игры не понравились. Отец Клэр часто с нами играл, гонялся за нами по лестнице, или мы все вместе играли в саду с мячиком. Иногда папа Клэр подбрасывал нас в воздух, обнимал, целовал в щеку. Это были нормальные игры, в них не было ничего дурного.
После того случая я уже не чувствовала себя с дядей Биллом так хорошо, как прежде. Когда он в следующий раз пришел в гости, я не подходила к нему слишком близко, присматривалась, пытаясь понять, что же изменилось. Конечно, я все еще хотела быть его любимой крестницей, просто не могла без этого, но меня настораживали его игры. Он по-прежнему был очень добрым, приносил мне подарки, говорил, что любит меня, но теперь я стала осторожнее. Я хотела повернуть время вспять, чтобы Билл вновь стал моим любимым дядей и не приставал ко мне со своими странными «играми».
Глава третья
Я всегда делала всю самую черную работу по дому. Том иногда вытирал посуду, но по-настоящему тяжелые задания доставались мне: я натирала карболовым мылом, которое разъедало кожу на руках, деревянные сушилки для посуды и скоблила их жесткой щеткой; я покрывала ступеньки крыльца красным лаком, стараясь не проронить ни капли лака на дорожку; я пропускала стираное белье через огромный гладильный каток в два раза больше меня. Мне было очень тяжело, но это никого не заботило. Если бы я хоть заикнулась о том, что это несправедливо, меня ждало бы суровое наказание.
Однажды я пыталась разгладить простыню, что есть сил налегала на ручку катка, но ничего не получалось.
– Мама, у меня не выходит! – крикнула я. – Это слишком тяжело!
Мама пришла, и мне даже сначала показалось, что она и правда хочет мне помочь. Но помощи я не дождалась: мама резко ухватилась за ручку катка и провернула, прежде чем я успела отдернуть руку.
– Стой! Стой! – закричала я, а рука моя попала между огромными валиками катка.
Мама остановилась и с силой выдернула мою руку. Боль в пальцах была невыносимая, я не могла сдержать слезы, плакала навзрыд, прижимая сдавленную руку к груди. И вдруг мама дала мне пощечину.
– Глупая девчонка! Смотри, что ты опять натворила! – Она кивнула на застрявшую простыню. – Как я теперь буду ее вытаскивать?
Она отправила меня в дом, и я побежала к себе в комнату, чтобы там выплакаться.
