Бернард Монтгомери - Краткая история военных сражений
Вобан превратил фортификационное искусство в своего рода комплекс геометрических упражнений и сумел создать такую внушительную оборону, что фронтальное наступление вело лишь к невозместимым людским потерям. Он сохранил неизменным традиционный план крепости: внутреннее ограждение, крепостной вал, наполненный водой ров и внешний вал, но варьировал и тщательно прорабатывал детали. Крепость могла оставаться невредимой, пока не проделаны бреши в основных фортификациях, и исход осады таким образом в значительной мере зависел от того, чья сторона дольше продержится. Вобан строил крепостные валы из земли, поскольку они были больше и дешевле, а разлетавшийся на куски камень представлял опасность. Он выдвигал внешние укрепления как можно дальше. Тем самым он вынуждал противника приступать к осадным действиям издалека и воздвигал множество препятствий на пути, так что трудности ни на минуту не прекращались.
Геометрические таланты Вобана и практическая оценка местности давали ему возможность разрабатывать фортификации таким образом, что каждая лицевая сторона с тыла и с фланга прикрывалась тем или иным укреплением. Основным элементом конструкции, многократно повторявшимся и варьировавшимся по масштабам, был направленный острием вперед треугольник с отсутствующим основанием. Выдающийся вперед конец представлял трудную цель для неприятеля, делая сосредоточивавшиеся силы уязвимыми, а каждая сторона ставилась под таким углом, что пространство между нею и следующим выступом могло прикрываться продольным огнем. По этому принципу воздвигались крупные бастионы на каждом углу основного многоугольного укрепления. Крупные бастионы чередовались с мелкими, расположенными достаточно близко, чтобы прикрывать друг друга ручным огнестрельным оружием. Другие треугольники самых разнообразных размеров ставились в сухих рвах, выдвигаясь еще дальше, прикрывая друг друга и прикрытые с тыла. Многократно повторенные комплексы укреплений такого типа зачастую выдвигались на 300 ярдов от центрального крепостного вала и служили мощными препятствиями для осаждающих.
Вобан был также мастером наступательного осадного искусства. До него обычным способом осады был подход к стенам путем рытья зигзагообразных траншей, пока не приближались на расстояние орудийного выстрела. Поскольку противник мог сосредоточить огонь на головной части траншеи, такой труд был малопроизводителен и стоил больших потерь. Нововведением Вобана было рытье параллельных траншей, соединенных зигзагообразными проходами. Осаждающая сторона могла теперь сводить огонь в одну точку с нескольких позиций и одновременно атаковать с нескольких мест. Он также ввел стрельбу рикошетом, посылая снаряд через первый бруствер по крутой траектории, и тот падал среди оборонявшихся. Все еще сохранялся обычай после пролома стен предлагать оборонявшимся сдаваться на почетных условиях. Если те не сдавались, укрепление брали штурмом, и тогда обычно пощады не было.
Разработанные Вобаном средства фортификации и осады служили образцом до конца XIX в., когда возраставшая дальнобойность орудий изменила задачи обороны и наступления. Фортификации такого типа не были непреодолимыми, но успешная осада всегда требовала времени, ума и решительности. К концу XVII в. интенсивное строительство укреплений на французских границах замедляло ход военных действий и французская стратегия вроде бы себя оправдывала. Однако в Войне за испанское наследство во главе объединившихся в союз противников Франции оказался человек, способный, получив такую возможность, выйти за рамки современных ему способов ведения войны. Таким человеком был Мальборо.
Мальборо имел широкий круг профессиональной деятельности, включая службу в чине пехотного полковника под началом Тюренна в 1674 – 1675 гг. Как человек он был не очень открыт и не всегда безупречен с нравственной стороны. Но эта сторона уравновешивалась проявлением неизменной заботы о подчиненных ему людях и неутомимой деятельностью на благо страны. Он был справедлив и неизменно вежлив и обаятелен. В совершенстве владея своей профессией и обладая даром видеть проблемы войны в перспективе, Мальборо в то же время не упускал из виду ни одной существенной детали, тактической или организационной.
Это было время, когда командное искусство встречалось с растущими сложностями. В то время как численный состав армий и масштабы стратегии быстро росли, организация административной машины не поспевала за ними. Кроме того, связь в Европе была медленной, а политические отношения сложными, так что на командующего, особенно союзной армии, возлагалось много обязанностей дипломата. В то же время ему приходилось иметь дело с политиками собственной страны. Касаясь осуществления командования, прямой потомок Мальборо Уинстон Черчилль писал о важности не упускать из виду постоянно меняющееся множество различных сил: «Все факторы, действующие в данный момент: численность и состояние войск, их моральное состояние, вооружения, вера в руководителей, характер местности, состояние дорог, время, погода, а за всем этим политика их государств и особые интересы, которые каждая армия призвана защищать».
Командование было личным и прямым; главнокомандующий мог обозревать все поле боя, отдавая приказания посредством системы посыльных и ординарцев. Во время боя он находился на коне в гуще событий и часто под огнем, держа в памяти положение и состояние каждой части на четырех– или пятимильном фронте, изучая противника и корректируя свои боевые порядки в соответствии с развитием тактической обстановки.
Армии были космополитическими. Из 40 тысяч военнослужащих, утвержденных парламентом в качестве вклада Англии в союзные силы, лишь 18 тысяч были британцами. В отличие от Франции, в Англии существовали сильные антивоенные настроения – после опыта XVII столетия постоянная армия рассматривалась как угроза свободе. Английский парламент ревниво проверял управление санкционированными им армиями, комплектование личным составом было сложным. Даже славные успехи, выпавшие на долю ее армий, не изменили отношение Англии. Призыв был весьма ограничен, и его цель главным образом состояла в предоставлении подходящего занятия преступникам и ни на что не годным элементам. Полки формировались и оснащались владевшими ими полковниками, дававшими им свои имена, и обычно состояли из одного батальона численностью 700 – 900 человек. В военной администрации довольно часто наблюдались случаи мошенничества и обмана – офицеры получали денежное и пищевое довольствие и снаряжение для несуществующих частей, а существующие не получали того, что было положено. В 1712 г. недруги Мальборо в парламенте даже выдвинули против него обвинения в казнокрадстве, правда, обвинения были признаны ложными.
В 1694 г. был основан Английский банк, и в этом отношении англичане и голландцы имели преимущество по сравнению с воевавшей с ними Францией. Война стимулировала развитие финансов, а также диверсификацию торговли и промышленности. Она также не была чрезмерно разрушительной, ибо воспоминания о Тридцатилетней войне заставляли по возможности смягчать ужасы войны. В известной мере имело место мародерство, но методических разрушений было очень мало. Дисциплина была строгой, были организованы склады снабжения, и много внимания уделялось высококачественному снаряжению, такому, как обувь и теплая одежда. Армия составляла незначительную часть населения страны и была оторвана от него. Дж.М. Тревельян писал: «Европа была слишком плохо организована и слишком бедна, чтобы платить налог людской кровью, а ее кредитная система слишком примитивна, чтобы изымать слишком много средств из богатства и благоденствия будущих поколений».
Это было славное время для кавалерии, хотя сражения в открытом поле были сравнительно редки, а командующие главные надежды возлагали на пехоту. Французская кавалерия по-прежнему цеплялась за оставшуюся от XVI в. традицию гарцевания перед строем с пальбой из пистолетов, больше полагаясь на огнестрельное, чем на холодное оружие. Но английская кавалерия, как ее учил Мальборо, совершенствовала тактику Густава и Кромвеля, готовилась атаковать развернутым строем глубиной в три ряда «полной рысью», не галопом, пуская в ход только сабли. Поначалу кавалеристы совсем не имели доспехов, но в 1707 г. Мальборо ввел нагрудные кирасы. Драгуны могли атаковать как кавалерия либо только приближаться верхом к полю боя и, спешившись, действовать в качестве мушкетеров.
В оснащении пехоты за последнее время произошли две важные перемены. После 1650 г. мушкет с кремневым замком сменил в качестве табельного пехотного оружия своего собрата с фитильным замком. Он лучше показал себя в сырую погоду и имел большую скорострельность. Во-вторых, был создан штык. Сначала в дуло мушкета вставляли нож. Положение коренным образом изменилось с изобретением в 1678 г. кольцевого крепления, штык крепился снаружи ствола, давая возможность продолжать стрельбу. Вскоре копейщики стали не нужны, потому что сам мушкетер мог выполнять их функции. Следующие 150 лет не защищенные доспехами пехотинцы были вооружены лишь мушкетами с кремневым замком и штыком, имея с собой кожаные сумки, вмещавшие 40 – 60 бумажных патронов.
