Валерия Башкирова - Крупнейшие аферы и аферисты мирового масштаба
В начале девяностых годов на свет как грибы повылезали небольшие частные немецкие телеканалы, остро нуждавшиеся в авторах. Любой, кто мог сравнительно ровно удержать в руках видеокамеру, становился героем дня. Талант Михаэля Борна явственно выходил за рамки этого скромного требования.
Первый же результат его рискованной деятельности безоговорочно покорил редакцию передачи Spiegel TV (телевизионное приложение к журналу Spiegel). За смехотворные 4,5 тыс. марок Борн продал в 1990 году самому популярному немецкому телеведущему Штефану Аусту «горячее» интервью с занимательным контрабандистом. Контрабандист перевозил через германскую границу граждан других государств, потерявших надежду добраться до берегов Эльбы и Рейна легальными путями. Репортаж вдохновил несколько газетных статей и бурные бытовые дискуссии. Борна стали узнавать в коридорах телередакций. Пора было поднимать расценки.
Вторая съемка была закончена через три месяца и стоила вдвое дороже первой. На сей раз речь шла о сугубо немецких бандитах, которые грабили пустующие восточно-германские виллы и перепродавали награбленное в антикварных магазинах. А главными действующими лицами были три свеженьких грабителя, чуть ли не с капроновыми чулками на головах. Эта сенсация досталась конкурирующей программе – Stern TV (телеприложение к журналу Stern). Последовавшие двадцать пять репортажей были один лучше другого. Борн носился из Туниса в Алжир, из Греции в Сербию и дюжинами поедал фаршированных цыплят, дожидаясь в каком-то отеле эксклюзивного интервью с Ясиром Арафатом.
...ПЕРЕД ОДНИМ ПУТЕШЕСТВИЕМ ПО АФРИКЕ БОРН НАОТРЕЗ ОТКАЗАЛСЯ ОТ ЛЮБОГО СОПРОВОЖДЕНИЯ – В ТОМ ЧИСЛЕ И ОТ ОПЕРАТОРА – СЪЕМКИ ГРОЗИЛИ СМЕРТЬЮ ЛЮБОМУ БЕЗРАССУДНОМУ . КРОМЕ, РАЗУМЕЕТСЯ, САМОГО БОРНА.
Одежда его состояла с тех пор исключительно из поношенной униформы, на которой красовался значок с непереводимой арабской вязью. «Это за Ирак», – доверительно делился он с окружающими, не вдаваясь в дальнейшие пояснения. Его бумажник трещал от удостоверений с тиснением «Пресса». Перед одним путешествием по Африке он наотрез отказался от любого сопровождения – в том числе и от оператора – съемки грозили смертью любому безрассудному. Кроме, разумеется, самого Борна.
Одним из самых впечатляющих восклицательных знаков в его карьере стал репортаж о новых загадочных наркотиках, блуждающих по Федеративной Республике. Видеокамера запечатлела наркомана, доверительно повествующего о том, что на свете существуют экзотические… жабы, выделяющие сногсшибательные одурманивающие субстанции. Ошарашенная аудитория наблюдала за тем, как в кадре действительно появилась маленькая противненькая жаба, покрытая каким-то белесым веществом. Упомянутый наркоман, получивший несколько капель вещества, немедленно погрузился в непроходимо сладостный транс и к дальнейшему интервьюированию пригоден не был.
Четыре года славной репортерской деятельности Михаэля Борна принесли публике по меньшей мере два десятка сенсаций – как внутринемецких, так и международных. А самому автору в общей сложности – всего лишь 350 тыс. марок. Как вскоре выяснилось, эта сумма была даже скромнее, чем кажется на первый взгляд. Идиллия, скорее всего, продолжалась бы и по сей день. Если бы не пристрастие Михаэля Борна к криминальной злободневности. Ибо: политика – читай, беженцы, албанские террористы, африканские повстанцы – как правило, интересует лишь самих политиков. Зато наркомафия и прочие беспокойные организации при случае занимают и фантазию прокуратуры. Шустрые криминалисты имеют привычку просматривать сенсационные репортажи. В поисках крупиночек и зернышек возможно полезной информации. Во время одного такого полуслужебного вечера у телеэкрана некий сотрудник немецкой прокуратуры в конце 1995 года наткнулся на репортаж из Франкфурта-на-Майне, касающийся переправки наркотиков по территории Федеративной Республики.
Страж закона рассчитывал обнаружить в репортаже пару полезных подсказок для дальнейшей борьбы с этим международным бедствием. И действительно – обнаружил. Замаскированный злодей, беззастенчиво повествующий перед камерой о подробностях переправки наркотиков, навел его на некие смутные воспоминания. То ли камуфляж наркокурьера оказался знакомым, то ли голос. Господин из прокуратуры начал перебирать в памяти варианты. Может, на улице встречались? Или сидел за соседним столиком в пивной? После краткого, но интенсивного раздумья уравнение с одним неизвестным прояснилось. Замаскированного негодяя уже когда-то показывали по телевизору.
Только в тот раз он на фоне какого-то мрачного ландшафта повествовал о своей приверженности… идеалам ку-клукс-клана. Вероятно, первой мыслью упомянутого чиновника была мысль о мировом заговоре зла. Наркотики, ку-клукс-клан, тайные связи, преступная сеть, призрак бродит по Европе.
Некоторое время прошло в звонках на телестудию и экспертизах голоса. Последние со всей бесповоротностью подтвердили – приверженец ку-клукс-клана и наркокурьер из двух разных репортажей – одно и то же лицо. Еще одна – самая несложная – экспертиза сообщила: авторство обоих сенсационных репортажей принадлежит бравому Михаэлю Борну.
Многочисленные сотрудники немецкой прокуратуры с головой ушли в экспертизу телесенсаций Борна. Первое полугодие 1996 года выдалось суматошным. Экспертиза с утомительным однообразием выдавала один и тот же результат. Подлог. Опять подлог.
Из двадцати девяти документальных репортажей по крайней мере двадцать были короткометражными художественными фильмами. Созданными силами деревенской самодеятельности. Михаэль Борн не имел ни малейшего отношения к всемирным криминальным сетям. Из своей телефонной будки около дома он всего-навсего руководил любительской киностудией. Которую оплачивал из собственных скромных гонораров.
...МИХАЭЛЬ БОРН НЕ ИМЕЛ НИ МАЛЕЙШЕГО ОТНОШЕНИЯ К ВСЕМИРНЫМ КРИМИНАЛЬНЫМ СЕТЯМ . ИЗ СВОЕЙ ТЕЛЕФОННОЙ БУДКИ ОКОЛО ДОМА ОН ВСЕГО-НАВСЕГО РУКОВОДИЛ ЛЮБИТЕЛЬСКОЙ КИНОСТУДИЕЙ. КОТОРУЮ ОПЛАЧИВАЛ ИЗ СОБСТВЕННЫХ СКРОМНЫХ ГОНОРАРОВ.
Школьные друзья, укутанные в плащи и капроновые чулки, изображали шатающихся от слабости наркоманов и зловещих грабителей. Албанские беженцы за небольшую плату преображались в курдских террористов, мастерящих смертоносные бомбы. Роль жабы в пресловутом репортаже о загадочных наркотиках исполняла настоящая жаба. Но в качестве белесого дурмана фигурировало… сгущенное молоко из ближайшего супермаркета. Правых радикалов убедительно представляли добропорядочные граждане с совершенно либеральными политическими убеждениями.
Жизнелюбивые господа, всем наркотикам предпочитающие ящик пива, без малейших затруднений входили в образ латиноамериканских наркокурьеров, наклеивающих на тело пакетики с героином и кокаином. Или торговцев крадеными автомобилями. С ролью крови неизменно успешно справлялся кетчуп.
Персонажей, требующих особого драматического дара, шеф брал лично на себя. К примеру, контрабандиста, принесшего ему первый успех и первый гонорар в Spiegel TV Смертельно опасное путешествие к восставшим туарегам в Африке (то самое, в которое нельзя было брать даже оператора) оказалось двухнедельным отпуском на собственном диване. А обожженные африканским солнцем щеки – результатом успешного применения крема для загара.
Перед открытием судебного процесса знатные телеведущие и редакторы заверили правосудие в том, что: а) в этих репортажах им всегда чудилось что-то неладное и б) если бы они хоть на минуту заподозрили фальшивку, то, конечно, отказались бы покупать материал. Логическую связь между а) и б) было предоставлено восстанавливать все еще изумленной публике.
Сизифов труд на изумрудной горе
Дариус Гуппи (Darius Guppy) (род. в 1964 году)
Отправляясь в тюрьму, Дариус оптимистически заметил: «Я думаю, это будет что-то вроде Итона».
Свое странное для англичанина имя Дариус Гуппи получил в память о персидском царе Дарии. Вместе с именем он унаследовал пылкий восточный романтизм и нетипичные для Европы понятия о личной чести. Которые прозаическое британское правосудие оценило в пять лет лишения свободы и £500 тыс.
У молодого человека были девичьи бархатные ресницы, томные глаза и пленительный британский акцент. Элегантность его строгого английского костюма внушала почтение. Ибо дело было в центре Нью-Йорка, столь чувствительного к европейскому шарму.
Молодой человек лежал на полу дорогого нью-йоркского отеля. И жалобно рыдал. Руки и ноги его были связаны. На эту сцену в безмолвном ужасе взирали две хорошенькие дамы в полицейской униформе. Юноша был совершенно очевидно слишком изящен и хорош собой для столь вульгарной ситуации. Вокруг него в беспорядке валялись остатки холостяцкого обеда, состоявшего из сандвичей и бутылки недорогого шампанского Cordon Negro. В ванной комнате того же гостиничного номера вскорости обнаружился еще один молодой человек. Также связанный по рукам и ногам.
