Александр Щипков - Соборный двор
Тут я прерву госпожу Лаврову и оставлю в тайне прошлые воплощения бывшего генерального прокурора, тем более что, будучи православным, Казанник должен гневно отвергать идеи реинкарнации как противоречащие христианской догматике.
По мнению большинства политологов, Партия народной совести была пустым пшиком и существовала только на бумаге. Но нас-то с вами, дорогие читатели, интересует не политика, а вера. Та самая вера, которой сегодня в Омске руководит Алексей Иванович Казанник. В том числе и вера контактеров в то, что Казанник – лидер райской цивилизации.
Слово Алексею Казаннику, заместителю главы администрации города Омска по национальным и религиозным вопросам: «Я занимался исследованиями региональных проблем правовой охраны природы, и природа должна охраняться прежде всего на глобальном уровне; и взаимодействие природы и космоса, я на эту тему защищал докторскую и тут нахожу созвучные мне идеи, речь идет о структурном анализе многих понятий и категорий, и мы этим людям очень благодарны, как большим активистам нашей партии, спасибо большое».
Так я и не понял, кого в Партии народной совести больше – православных или контактеров? А еще интересно, у кого вообще больше совести: у политиков, верующих православно, у политиков, верующих в космический разум, или у политиков, цинично верующих и в то и в другое? Впрочем, как сказал лет тридцать назад Александр Солженицын. совестливых политиков можно встретить так же часто как, тигроголубей.
О боге, вине и о трезвых христианах
1994, январь. Полный текст публикуется впервые. Частично опубликовано: Церковно-общественный вестник, № 24, 2 октября 1997 (приложение к Русской мысли № 4191)
Немцы винопитие, а с недавних пор и виноторговлю, считают излюбленным занятием русских православных христиан. Но это есть колоссальная ошибка.
Повсеместное пристрастие православных к водке такой же миф, как и повсеместная трезвенность баптистов. В России всего в меру. И русские люди – люди умеренные. Но если что и может вывести нас из безмятежного спокойствия, так это рассуждения о Боге и вине. Прислушайтесь как-нибудь к разговору православного и баптиста. О чем спорят-толкуют русачки? Да конечно же о второй главе иоаннова Евангелия!
«Аллегория это, понимаете? Ал-ле-го-ри-я!» – задыхается бритый.
«Да какой же ты после таких слов протестантский фундаменталист? – торжествуя, ловит его бородатый. – Вино оно и есть вино, а никакая не аллегория!»
Пошумят, выпьют по маленькой и разойдутся каждый в уверенности, что не посрамил своего Бога. Эти невинные посиделки и кажутся заморским гостям признаком повышенной русской религиозности и разудалым русским пьянством. Подобных спорщиков в России, что собак небитых. Много. Сегодня я расскажу о тех, кого в России мало. Расскажу о христианах-трезвенниках.
Общины, в которых трезвость приобретает религиозный смысл, могут зародиться в любой христианской церкви. Это не зависит ни от конфессиональной ориентации, ни от степени вовлеченности ее членов в процесс винопития. Вино, равно как деньги и секс, по мнению всякого ортодокса, является продуктом бесовским, а следовательно, с ним необходимо биться.
Сегодня трезвенные общины существуют у евангелистов, у пятидесятников, у харизматов. Но самой колоритной фигурой навсегда останется православный братец Иван Чуриков.
В конце прошлого века в столицу Петербург пришел крестьянин по имени Иван Чуриков. Человек набожный, страстный и очень непоседливый. В общем – «юродливый», из тех, кто «писания начитался и умом пошел». Был он одержим идеей – спасти Россию от пьянства. Возник Иван не на пустом месте. Выпестован он был на Самарской Луке и самарцы до сих пор спорят о том, где братец Иоанн родился: одни уверяют, что рожден он был от земных отца-матери в Жигулях, другие – что в небесном городе Ладограде, видимом лишь жигулевским пещерным отшельникам. Да и то – в ясную погоду. Поговаривают, что Иван спустился из Ладограда на землю по лесенке с полным картофельным мешком, и, пока он молился возле деревни Винновка, один прохожий в тот мешок заглянул и остолбенел. В мешке не картошка хранилась, а… весь космос. А еще – толстая книга о Боге и вине.
Надо сказать, что у владыки Сергия (Полеткина) в Самарской епархии до сих пор подозрительно часто трезвые попы попадаются, из тех, кто не столько занят поисками досок на иконостас, сколько рассуждениями о Боге и вине.
В 1896 году братец Иоанн вышел в Питере на Сенную площадь с проповедью Слова Божьего и через короткое время стал пользоваться огромной популярностью. Он обращался в своих речах к бродягам и пропойцам, призывая покаяться, вернуться в храмы и дать зарок не пить водки.
Через некоторое время у него появились деньги, и неподалеку от Петербурга он возвел двухэтажный молитвенный дом, где встречался с народом и проводил беседы. Беседы не заменяли православного богослужения, но каждый их участник должен был написать на листочке клятву, в которой зарекался пить водку. Затем этот листочек торжественно сжигался от лампады.
Сам Чуриков выглядел весьма живописно. Он носил длинную красную атласную рубаху навыпуск и черные штаны, заправленные в лакированные сапоги. Поверх рубахи надевал перламутровый крест. Волосы и борода длинные и черные. На портрете, написанном одним из почитателей Чурикова, братец Иоанн изображен с Евангелием в руке. Ногой он попирает зеленого змия, выползающего из бочки с надписью «вино». На заднем плане изображались справа алкоголики, слева – отрезвившиеся, спасенные братцем Иоанном. Похожими портретами были увешаны стены молитвенного дома. Братец любил уважительное к себе отношение, благословлял народ и подавал руку для целования.
Все это заставило Синод заподозрить в общине человекопоклонение. Чурикова начали разоблачать в церковной прессе как еретика. В ответ он объявил, что продолжает считать себя православным христианином, но к причастию больше не подойдет, так как священники под видом Святых Даров спаивают бедный народ.
А иже речет на Духа Святаго, не отпустится ему ни в сей век, ни в будущий.
К Первой мировой община чуриковцев насчитывала уже около 40 тысяч сторонников, и Чуриков чувствовал себя своего рода патриархом трезвенников. В 1917 году христиан-трезвенников взяли под свою опеку обновленцы, но братец и с ними не поладил, хотя специально для него Евхаристия совершалась не на вине, а на соке.
В 1929 году Иван Чуриков погиб в Ярославской политической тюрьме. Однако небольшое количество чуриковцев продолжало жить в Петербурге и тайно собираться на свои беседы. С годами образ братца Иоанна переплавился, и кто-то почитал его как святого, а кто-то и как мессию.
В 1990 году чуриковцам разрешили официально зарегистрировать общину и вернули принадлежавший им когда-то дом в Вырице под Петербургом. Трезвенники с жаром взялись за восстановление дома. Целый год работали не покладая рук, тратили личные сбережения на покупку материалов. Работа вдохновляла и объединяла, но, как только дом был отстроен, выяснилось, что за годы подпольной жизни разные последователи Чурикова по-разному развивали его учение.
Сегодня под одним названием «Общество христиан-трезвенников последователей братца Иоанна Чурикова» фактически объединяются три совершенно разных толка.
Первую группу именуют «церковниками». К ним относятся те, кто считает Чурикова человеком святой жизни, надеется, что когда-нибудь Православная Церковь признает его заслуги, простит заблуждения и причислит к лику святых. Они посещают православные храмы, участвуют в богослужениях, причащаются. Некоторых покойный митрополит Иоанн Снычев благословлял на учебу в духовной семинарии. И надо сказать, что в «духовке» в те годы относились к православным чуриковцам с симпатией.
По одному из преданий, Чуриков после своей смерти явился во сне сестрице Манечке и велел всем своим последователям ходить в храм и причащаться наравне с другими. Практически эти люди исповедуют православие, но продолжают по традиции встречаться у кого-либо на квартире для совместных молитв и изучения Писания, так, как это было заведено при жизни самого Чурикова.
Вторая группа называется в чуриковской среде «вырицким толком», потому что она собирается в главном молитвенном доме под Петербургом в Вырице. Это – самая многочисленная группа. Ее члены посещают православные храмы, крестят детей, отпевают покойников. Но никогда не причащаются. Кроме того, они считают, что в образе братца Иоанна свершилось второе пришествие. Приходя в православные храмы, они, как правило, утаивают свои взгляды из опасений, что священники откажутся совершать необходимые им требы. Они милы в общении, не агрессивны. Хорошо знают Библию и ведут исключительно благочестивый образ жизни, занимая религиозную нишу между староверами-беспоповцами и баптистами.
