А. Зорин - Индейская война в Русской Америке
О происходившем в промежутке между 24 и 29 мая бортовой журнал умалчивает, хотя именно тогда должна была состояться встреча Хилла с Кусковым, Виншипом и Бенсеманом, на которой капитан “Выдры” дал понять компанейским мореходам о своих намерениях. Индейцы, атаковавшие партию Кускова, скорее всего были воинами-цимшиан – именно это племя населяло о. Дандас и устье Скина-Ривер. Оно было связано с тлинкитами тесными родственными узами; цимшиан рассматривали тлинкитов, как своих “младших сестёр” и участвовали ещё в боях 1802 г. В данном случае, защищая свои промысловые угодья, цимшиан выступали в то же время и как союзники тлинкитов.
Капитан В. М. Головнин был свидетелем возвращения “Юноны” и партии Кускова в Ново-Архангельск 3 августа 1810 г. Он сообщает, что партовщики “с дикими американцами имели… сшибки, в которых несколько промышленных было ранено; один из них получил рану в руку, для излечения коей необходимо нужно было лекарское пособие, а могло случиться, что и отнять руку понадобилось бы.” 95 По просьбе А. А. Баранова раненого доставили на борт судна Головнина и доктор Бранд оказал ему требуемую помощь – “рана его была очень опасна и без помощи лекаря, конечно была бы причиною его смерти.”
Поход И. А. Кускова к Дандасу был последней попыткой РАК в прежних масштабах вести промысел в стране тлинкитов: “После сего отправления не было уже отрядов по проливам, – подводит итог К. Т. Хлебников, -… открылась новая дорога к бобровой промышленности по берегам Калифорнии.” 96 С тех пор промысел вёлся лишь в ближайших окрестностях Ситки – в 1815 г. там было “упромышлено 276 бобров и 73 кошлока”, а в 1816 г. – всего 63 шкуры. 97 В Проливах же Компания теперь пыталась следовать примеру своих конкурентов и переходила к торговле с индейцами. Так, в том же 1815 г. в Проливы специально для торговли было направлено судно “Открытие” под командованием лейтенанта Я. А. Подушкина, которое вернулось с грузом в 486 шкур калана. Следует отметить, что даже это торговое плавание не обошлось без столкновений с тлинкитами. Команда держалась в постоянной готовности к отражению внезапного нападения – палубу защищали абордажные сети, на баке устанавливались заряженные картечью орудия, матросов вооружали ружьями и пистолетами. Несмотря на все предосторожности, когда штурман судна сошёл на берег собирать ягоды, тлинкиты захватили его и, приставив к груди моряка кинжалы, потребовали от Подушкина выкуп – половину всего груза “Открытия”. В ответ лейтенант заманил себе на борт двух вождей Хайда с островов Королевы Шарлотты, состоявших, видимо, в родстве с враждебными тлинкитами. Штурман был освобождён в обмен на этих заложников, а затем Подушкин приказал “стрелку своему Зензину застрелить тойона, его захватившего, который тогда весьма близко на берегу сидел, но, к несчастью, винтовка осеклась”. 98
Именно сопротивление тлинкитов заставило Компанию сменить ориентиры и искать новые промысловые угодья и новые подходы к своим индейским соседям. Баранов отмечал в письме к Кускову от 20 января 1811 г., что поскольку “близкие и окружные места учинились ненадёжными и опасными для промысла”, то становится необходимым “устремить внимание на дальние… то есть Альбионские берега, где и народы миролюбивые” 99 (имеется в виду Новый Альбион, то есть побережье Калифорнии). Проиграв в битве за Ситку, тлинкиты выиграли противостояние в Проливах.
Перенос основной тяжести борьбы в Проливы, впрочем, вовсе не означал полного мира и спокойствия на Ситке. Тлинкиты постоянно, как писал позднее П. А. Тихменев, “не подавая… предлога к явной вражде… грабили и убивали, в особенности при переездах, служителей компании по проливам и виновники таких поступков всегда умели так ловко их скрывать, что, несмотря на тщательные разыскания, никогда почти не были уличаемы и дело оканчивалось единственно переговорами с их тоёнами и бесплодными уверениями последних в прекращении неприязненных действий на будущее время.” 100 Один такой инцидент, произошедший в июне 1815 г., описывает в своём дневнике д-р Е. Н. Шеффер, известный герой гавайской авантюры РАК. Он сообщает, что индейцы имели обыкновение нападать на русских женщин (скорее всего Алеуток), собиравших ягоды на островке напротив самого Ново-Архангельска: “Когда г. Баранов услышал об этом, он послал ночью на остров вооружённых людей, а женщинам велел держаться днём сообща и спокойно продолжать собирать ягоды. Если Колоши вновь потревожат их, то им следует вопить так громко, как только они могут. План был хорош, а выполнение его ещё лучше. Ожидаемое свершилось; Колоши напали на русских женщин, которые подали сигнал. Вооружённые люди выбежали из своих укрытий; часть их захватила шесть лодок, а прочие занялись индейцами и доставили их всех в крепость.” У пленников обнаружили ружья, порох и пули. При допросе пленников выяснилось, что оружие и боеприпасы они получили у американского капитана Уильяма П. Ханта и, более того, что даже русские офицеры с судна “Суворов” скупали меха у тлинкитов в обход компанейских правил. Всё это стало причиной бурных разбирательств между А. А. Барановым, Хантом и лейтенантом М. П. Лазаревым, командиром “Суворова”. Снабжение тлинкитов оружием пугало Александра Андреевича и опасения его не были беспочвенными: ещё в 1813 г., согласно сведениям П. А. Тихменева, ситкинцы, запасшись оружием и установив связи с другими куанами, вновь замыслили напасть на Ново-Архангельск. Однако заговор этот был своевременно раскрыт А. А. Барановым и “остался без последствий” благодаря принятым вовремя мерам предосторожности. 101
В 1818 г. получил отставку и отбыл из колоний на судне “Кутузов” главный правитель российских владений в Америке Александр Андреевич Баранов. Перед отъездом он встретился со своими старыми противниками, тлинкитскими вождями, собравшимися в Ново-Архангельске для прощания с ним. Красочно описал эту встречу американский биограф Баранова Гектор Шевиньи:
“Их лица были раскрашены тотемными символами их кланов, шерстяные тоги с бахромой были по-римски наброшены поверх их могучих плеч, густые чёрные волосы были расчёсаны в длинные пряди и посыпаны гусиным пухом, а с собой они принесли ивовые прутья в знак миролюбивых намерений… Они сели на пол, сохраняя молчание. Наконец Котлеан промолвил:
“Мне сказали, что ты идёшь повидать императора.”
Баранов кивнул и вновь наступило долгое молчание.
“Мы ненавидели тебя, – сказал Котлеан, – ты выбил наш куан из его дома. Ты покарал наш народ. Ты отнял у нас нашу торговлю. Четырнадцать лет мы готовили месть.“
На время вновь воцарилось молчание.
“Теперь, однако, мы все уже старики, стоящие на пороге смерти. Позволь нам быть братьями.” Вождь Аука ворчанием выразил своё согласие с этими словами.
“Некогда я пришёл сюда, на Ситку, пришёл с миром, как и в Якутат, – отвечал Баранов, – и предложил продать мне небольшой участок земли, чтобы там жить. Вы нарушили своё слово и убили моих людей. Но, как видите, мы все теперь стары. Мы можем скоро умереть. Молодые не должны помнить нашу ненависть. Мой зять останется здесь, как Нанук. Пошлите ему медные щиты дружбы и мира. Я не хочу говорить о вас императору ничего, кроме хорошего.”
Молча выслушав его, вожди согласились с ним.
“Теперь я дам вам подарок, – сказал в заключение Баранов и вручил старым дикарям кольчугу, присланную в колонии много лет назад. – Вы часто удивлялись, отчего ваши стрелы не могут убить Нанука. Вот то, что делало его неуязвимым.” 102
Кольчуга Баранова, как великая ценность, передавалась по наследству в роду тойонов Аук-куана, а после смерти её последнего обладателя в начале XX в. была передана в Национальный Музей США в Вашингтоне. Это произошло благодаря стараниям известного аляскинского краеведа, православного священника Сергия Костромитинова. 103
Сам же Александр Андреевич так и не “повидал императора” – он умер 16 апреля 1819 г. на борту “Кутузова” при прохождении Зондского пролива и тело его было опущено в море. После его отставки в 1818 г. колониями управлял капитан “Кутузова” Л. А. Гагемейстер, а после отбытия его в Россию пост главного правителя занял зять Александра Андреевича капитан-лейтенант С. И. Яновский. С тех пор назначение на эту должность морских офицеров стало правилом, которого руководство РАК придерживалось до самого конца существования Русской Америки, в истории которой Александр Андреевич оставил столь глубокий след. “Гений, проницательность, твёрдость характера, бескорыстие были отличительными чертами Баранова, – писал спустя десять лет Ф. П. Литке, – Со средствами совершенно ничтожными, с людьми, более способными разрушать, нежели основывать сообщества, принужденный остерегаться столько же своих, сколько туземцов… бороться на каждом шагу с препятствиями и недостатками, оставаясь по нескольку лет не только без пособий, но даже и без известий из России, – Баранов учредил и распространил в этом крае промыслы и торговлю в столь обширном размере и на столь прочном основании, что, хотя многие подробности требовали впоследствии улучшений и перемен, но существо операций остаётся и теперь, как было при нём. Только человек, соединявший в себе достоинства, – я даже сказал бы: и недостатки, – Баранова, мог совершить это с таким успехом. Но меры, которые он для достижения этой цели должен был принимать, часто тяжело ложились на жителей, и это вред, неразлучный со всякой колонизацией.” 104
