Комиссия по борьбе с фальсификацией научных исследований РАН - В защиту науки (Бюллетень 1)
Лично я смотрю на это с двух точек зрения. Как обыватель и налогоплательщик я хочу, чтобы моих детей учили науке, а не околонаучным фантазиям, чтобы меня лечили грамотные врачи, а не целители, чтобы Минобороны и МЧС тратили мои деньги на истинных специалистов, а не на астрологов и ясновидцев. Поскольку этого хочу не только я, а все большая и большая часть общества, то мы постепенно будем двигаться в этом направлении. Пример более развитых стран дает на это надежду.
Моя вторая точка зрения связана с профессией: я астроном, а значит, сам на государственные средства обязан проводить качественные научные исследования. Тут тоже есть проблемы, хотя они больше касаются не качественной, а количественной стороны. В условиях чрезвычайно низкого государственного финансирования (а сегодня это именно так) для поддержания минимального бытового и научного уровня (для работы нам нужны не только старые джинсы и свитер, но также книги, приборы, компьютеры) большинству ученых приходится подрабатывать.
Мы стремимся делать это так, чтобы не терять квалификацию: занимаемся переводами и редактированием, читаем лекции "на стороне", пишем и программируем. Но это отнимает время и снижает выход научного продукта. Падает ли от этого его качество? Не похоже.
В науке выработался очень жесткий механизм самоконтроля: взаимная критика на семинарах и конференциях, рецензии на статьи до их возможной публикации,… Это не самая афишируемая сторона научной работы, но ее следует разъяснять. Иначе не понятно, чем отличается семинар по налогообложению от семинара по астрофизике. А ведь в первом случае обсуждаются и комментируются уже принятые положения или закон, не подлежащие критике и изменению, а во втором — выискиваются ошибки и недостатки работы, которые непременно должны быть исправлены, прежде чем работу можно будет считать завершенной и пытаться опубликовать ее результаты (на этапе публикации в престижном издании будут еще свои, анонимные, "цензоры").
Мы докладываем о своих исследованиях на семинарах, желая услышать о недостатках своей работы, о незамеченных нами слабых местах, о неотмеченных перспективах. Ученый ценит в аудитории не «слушателей», а критиков. Иначе он лишается почвы для профессионального роста и не гарантирован от ошибок. Порою рецензент статьи своими замечаниями и предложениями вносит так много ценного, что становится как бы невидимым соавтором работы (что, как правило, отмечают благодарные авторы публикаций). Мощная взаимная критика — непременная сторона научной работы. Мы заинтересованы в этом так же как парашютисты — в высокой квалификации укладчиков парашюта, как летчики — в профессиональных качествах авиамехаников, как альпинисты — в крепости веревки.
Не всегда за пределом научного сообщества эта практика находит понимание. К моим коллегам и ко мне нередко обращаются люди с идеями в области физики и астрономии, желающие поскорее опубликовать свои труды. Если в этих идеях есть хоть капля здравого смысла, мы предлагаем им стандартный путь, который сами проходим каждый раз перед публикацией своей статьи: выступить перед специалистами на семинаре, учесть их замечания при подготовке статьи и направить ее в рецензируемый журнал. Очень редко наши гости следуют этому совету. Для удовлетворения амбиций легче опубликовать брошюру "за счет автора", дать интервью второразрядной газете, выставить текст на интернет-сайте. Потому и называют эту деятельность «паранау-кой», что она никак не затрагивает развитие просто науки, не пересекается с ней (лат. para — возле, вблизи).
Правда, у тех, кто встал на путь паранауки, со временем появляется желание получить научную степень, академическое звание. Раньше, благодаря работе ВАК, это было очень непросто
(хотя и раньше, и теперь изредка случается). Но в наши дни появилось столько альтернативных академий и частных учебных заведений, что стать «профессором» и «академиком» — не проблема. Обратите внимание: теперь каждое второе лицо на телеэкране — профессор или академик. Это придает солидности и выступающему, и телеканалу, газете или издательству. Обманутыми оказываются только слушатели и читатели, которые в силу инерции мышления воспринимают ничего не значащие приставки к фамилиям как признак высокого научного авторитета выступающего.
Знатоки рассказывают, что на театральной сцене артисты массовки, изображающие шумную толпу, произносят на разные лады одну и ту же фразу: "А что говорить, когда нечего говорить? Ну что говорить, когда нечего говорить?… " Авторы иных книг напоминают мне этих театральных «героев», главная задача которых — двигаться и не молчать. При этом содержание сказанного не имеет значения. Это я прямо отношу к заключительным главам книги Дульнева. Допускаю, что такие писания безопасны для читателей газет-однодневок и проходных детективов. Но выдавать это за научно-популярную литературу недопустимо. Впрочем, спасибо издателям, которые уже на обложке книги честно предупредили читателя о том, какого рода «текст» он держит в руках:
"Если к правде святой мир дорогу найти не сумеет, Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой".
Вот они и стараются, желая погрузить человечество в сон. И ведь иногда удается. К счастью, не каждый безумец в состоянии — даже сегодня — опубликовать свой бред. Для этого нужны деньги или положение. К сожалению, у некоторых есть и то, и другое. Будь моя воля, я бы уточнил название серии, в которой вышла эта книга ("На пороге Тонкого Мира"): я бы назвал ее "Одной ногой в Тонком Мире", предпослав эпиграф к каждой книге: Где тонко, там и рвется!
Признаюсь, чтение книги Дульнева, в отличие от многих ей подобных, вызвало у меня сочувствие. За этим текстом я увидел немало знакомых мне лиц, пытавшихся сказать свое слово, найти свое решение, пойти своим путем, после того, как в общем строю им не хватило темпа, таланта, усидчивости, времени, везения, удачного поворота судьбы.
По правде говоря, жалко мне этих инженеров, как правило, — военных, чья первобытная любознательность, не отягощенная глубоким знанием, вдруг вырвалась на волю и понеслась сразу во все стороны, желая объять Вселенную и разом превозмочь все ее тайны…, как та самая «птица-тройка», которая куда-то мчится, не обращая внимания на дорожные знаки. Я понимаю, что это истинная драма, когда любознательный мальчишка, влюбленный в физику и технику, вынужден после института десятки лет сидеть в «ящике», проектируя свои глубинные бомбы или орудийные лафеты; лишенный возможности для открытых научных дискуссий, научившийся писать лишь отчеты "для служебного пользования", а не убедительные научные статьи; имеющий эталоном истины мнение завлаба, а не коллективное мнение близких и далеких коллег.
А мальчишкина душа рвется к высокому, к тайнам мироздания. Но нет ни времени, ни сил, ни знаний, чтобы взяться за эти тайны по-серьезному. И тогда рождается своя, альтернативная позиция: мол, вы тут, высоколобые ученые, закопались в "официальной науке", никого к ней кроме своих таких же близко не подпускаете, ну так и не надо! А мы вот здесь, в сторонке, копнем и — нате вам! Истина-то на поверхности лежала, нужно было только голову приподнять, да куда вам, высоколобым. Вам бы всю жизнь одного червячка изучать или сто лет за одной звездой наблюдать. Эдак никаких сроков не хватит, чтобы великое открытие сделать. А ведь пласты нетронутые лежат — тайна на тайне; нужно лишь взяться и четко, по-военному, в срок найти решение… И ведь кажется им, что находят, что вот-вот найдут. Но их "тонкий мир" всегда остается чуть-чуть за горизонтом — неуловим, неосязаем…
В общем, родная обломовщина, клуб фантазеров. Недоученные инженеры становятся альтернативными физиками, недоученные врачи — целителями.
И не удивительно, что все это выплеснулось в недавнее, вполне революционное время. Сам Г.Н. Дульнев пишет об этом так (с. 2б и 88): «В России после отмены цензуры в 1989 г. исследования Тонкого мира развернулись очень широко… В конце 80-х — начале 90-х годов интерес к этим вопросам буквально захлестнул страну… В 1989 г. Государственный комитет по делам изобретений и открытий впервые за свою многолетнюю историю существования выдал авторское свидетельство на нетрадиционный способ целительства знаменитой Джуне Давиташвили. В последующие годы были учреждены научный комитет "Биоэнергоинформати-ка" во главе с академиком В.П. Казначеевым, центр по психотро-нике и народному целительству (президент Э.К. Наумов), Фонд парапсихологии имени Л.Л. Васильева (директор — доктор медицинских наук А.Г. Ли), Международный общественно-научный комитет "Экология человека и энергоинформатика" во главе с профессором В.Н. Волченко, Академия энергоинформационных наук (президент, доктор технических наук, академик Ф.Р. Ханце-веров), Межведомственный научно-технический центр «Вент», ныне — Международный институт теоретической и прикладной физики РАЕН (генеральный директор, академик РАЕН А.Е. Акимов). В 1994 г. в Санкт-Петербургском Государственном институте точной механики и оптики профессором Г.Н. Дульневым был сформирован Центр энерго-информацион-ных технологий (ЦЭИТ ГИТМО). Вышла в свет основательная работа энциклопедического характера "Парапсихология и современное естествознание" доктора биологических наук А.П. Дуброва и доктора психологических наук В.Н. Пушкина. Регулярно в России проводятся научные форумы по проблемам Тонкого мира. В их числе российско-американский семинар по биоэнергоин-форматике "Взгляд в будущее" (1993 г.), Международные научные конгрессы "Реальность Тонкого мира" (1994 и 1995 гг.), ежегодные Козыревские чтения в МГТУ им. Баумана и многие другие… Всюду организовываются конференции по проблематике аномальных явлений, разные биооператоры демонстрируют свое умение, открываются школы, обучающие искусству диагностики и лечения, и так далее… В такой среде вращается множество случайных лиц, движимых любопытством или поиском новых методов исцеления. Среди них оказалось немало шарлатанов. Полки книжных магазинов все больше заполнялись соответствующей литературой (сейчас они ею просто забиты)». В нескольких местах своей книги Г.Н. Дульнев с раздражением пишет о шарлатанах, дискредитирующих светлое дело поисков Тонкого мира. Не так ищут, не там, не теми методами…
