Леонид Млечин - Китай – великая держава номер один?
ЦРУ проводило тайные операции прежде всего на юге Китая. Беженцы, устремившиеся в Гонконг, помогали американцам разобраться в настроениях внутри китайского общества. Особенно важным этот пост стал в 1960-е годы, когда в КНР вспыхнула культурная революция и китайцы всеми способами искали убежище в Гонконге. Никогда еще, вспоминали ветераны американской разведки, у них не было так много информации из Китая.
Поскольку в 1949 году так и не было подписано перемирие между КНР и Тайванем, правительство Чан Кайши считало себя вправе вести тайную войну против коммунистов. С Тайваня на континент перебрасывались диверсионные подразделения, иногда численностью до батальона. ЦРУ обучало тайваньский спецназ.
Однажды на континент высадили четыре тысячи пехотинцев и тысячу спецназовцев. Они успешно вернулись назад с семьюстами пленными. Отличившиеся спецназовцы даже участвовали в проходившем в Тайбэе параде по случаю дня рождения Чан Кайши. Однако попытки продвинуться в глубь континента приводили к гибели отрядов. Поднять население против коммунистического режима не удалось. Ограничились распространением пропагандистских материалов и короткими рейдами.
В 1950-е годы внутри ЦРУ оказалось достаточное количество полковников и майоров с опытом боевой работы, их тянуло к полувоенным операциям, которые проводились по периметру китайских границ. Где спецслужбы — там нарушение закона. В 1952 году проверка бангкокской резидентуры показала, что под видом тайных операций против китайских коммунистов там занимались контрабандой опиума.
ЦРУ на Тайване располагало собственной авиакомпанией «Сивил эйр транспорт», которая сбрасывала боевые группы над территорией КНР. Один из самолетов С-47, принадлежавших ЦРУ, был сбит. Пилоты погибли, а два молодых сотрудника ЦРУ выжили. Они провели в китайских тюрьмах два десятилетия, пока президент Ричард Никсон не договорился об их освобождении.
Полувоенные и подрывные акции проводились для того, чтобы держать Китай в напряжении: если Мао Цзэдун будет считать, что у него дома неспокойно, он не развяжет большую войну. В реальности интенсивные конфликты вокруг Китая в любую минуту могли сдетонировать в большую войну.
Серьезный кризис разразился 11 апреля 1955 года.
В Бандунге (Индонезия) собрались лидеры неприсоединившихся государств. Местные резидентуры ЦРУ предложили взорвать самолет с главой китайской делегации Чжоу Эньлаем — это послужит предупреждением другим коммунистическим лидерам. Вашингтон предложение отверг. А на Тайване решили воспользоваться благоприятной возможностью.
В ответ на артиллерийский обстрел островов агенты тайваньской разведки подложили бомбу в индийский самолет, который вез китайских журналистов в Индонезию. Это сделали во время дозаправки в Гонконге. Экипаж и пассажиры погибли. Говорили, что глава правительства Чжоу Эньлай тоже собирался лететь этим самолетом…
Расследование закончилось ничем — к разочарованию Пекина. Рассекреченные в 1999 году документы показали: тогдашнему премьер-министру Великобритании Энтони Идену доложили, что сотрудник аэропорта в Гонконге, на которого указали китайцы, действительно был завербован тайваньской разведкой. Энтони Иден не пожелал тогда провести расследование и отдать виновных под суд, лишь потребовал выслать из Гонконга шестерых сотрудников тайваньской разведки, причастных к теракту…
Американская и британская разведки тщетно пытались раздобыть информацию о китайской ядерной программе. Руководитель резидентуры в Гонконге Джон Коллинз потратил большие деньги и докладывал, что с помощью сети информаторов и агентов создал досье на важнейших китайских чиновников. Но выяснилось, что надежной информацией он не располагает. Попытки заслать в КНР сколько-нибудь агентов не удались. Переброшенные по ту сторону бамбукового занавеса агенты или исчезали, или возвращались с пустыми руками.
В 1950-е годы Мао постоянно демонстрировал готовность захватить Тайвань, куда, проиграв гражданскую войну, с остатками войск бежал бывший президент Китая Чан Кайши. Историки полагают, что он провоцировал Соединенные Штаты на резкие ответные меры, чтобы под предлогом американской опасности получать от Советского Союза военную технику и самые современные технологи и.
Только при президенте Ричарде Никсоне Соединенные Штаты признали, что Китай один и Тайвань является его частью. Поначалу американцы не думали, что примирение с Пекином, где полыхала культурная революция, возможно.
Тональность высказываний Мао Цзэдуна в отношении США начала меняться, хотя немногие в ту пору заметили эту перемену. В 1965 году он сказал американскому писателю Эдгару Сноу, поклоннику китайской революции и автору книги «Красная звезда над Китаем»: «Я лично сожалею, что силы истории разделили американский и китайский народы. Тем не менее, я не верю, что это закончится войной, что стало бы одной из самых страшных трагедий в истории».
Его слова остались неуслышанными.
7 апреля 1965 года президент Линдон Джонсон оправдал американское вмешательство во вьетнамские дела коварными замыслами Китая: «Над всей Азией нависла тень коммунистического Китая. Ханойские властители подталкиваются Пекином. Противостояние во Вьетнаме — часть более широких агрессивных замыслов…»
Но Мао не имел отношения к вьетнамской войне. Его вообще мало интересовала мировая революция. Он говорил Эдгару Сноу: «Если где-то происходит революция, мы делаем заявления и проводим митинги в ее поддержку. Мы любим произносить пустые слова, но мы не посылаем войска».
В октябре 1967 года будущий президент Ричард Никсон писал в журнале «Форин афферс» в статье «Азия после Вьетнама»:
«С позиций длительной перспективы мы просто не можем позволить себе навсегда оставить Китай за пределами семьи народов, чтобы он, находясь в таком состоянии, вынашивал фантастические замыслы, копил ненависть и угрожал соседям. На нашей маленькой планете нет места, где бы миллиард китайцев — потенциально самый способный народ — мог жить в состоянии злобной изоляции… Необходима политика, рассчитанная на то, чтобы убедить Пекин, что он может обеспечить свои интересы, только восприняв основные правила международной корректности. Эта политика означает возвращение Китая в мировое сообщество, но в качестве великой и развивающейся страны, а не центра мировой революции».
В марте 1968 года Никсон предсказал, что Советский Союз станет более сговорчивым из-за плохих отношений с Китаем. В определенном смысле он оказался прав. Советник президента Соединенных Штатов Генри Киссинджер вспоминал: «18 августа 1969 года сотрудник советского посольства в Вашингтоне спросил чиновника госдепартамента, какой будет реакция США, если СССР нанесет удар по ядерным объектам Китая. Я отнесся к этому сообщению достаточно серьезно, чтобы собрать заседание вашингтонской группы специальных действий — подкомитета Совета национальной безопасности, занимающегося разработкой планов на случай непредвиденных обстоятельств».
Первый сигнал о желательности сближения пришел в Вашингтон из Китая после ввода советских войск в Чехословакию в августе 1968 года. Китайцы хотели избавиться от угрозы войны на два фронта — против Советского Союза и против Соединенных Штатов, выйти из международной изоляции и продемонстрировать всему миру свою значимость.
В 1969 году вражда между Москвой и Пекином приобрела зловещий военный аспект. Когда произошли столкновения советских и китайских войск на берегах реки, о которой раньше никто в Америке и не слышал, Вашингтон без колебаний повернулся лицом к Китаю. Некоторые американские дипломаты говорили, что сближение с Китаем подорвет отношения с Советским Союзом. Киссинджер, напротив, считал, что это заставит Москву искать взаимопонимания с американцами.
Архитектор американской внешней политики Генри Киссинджер без колебаний повернул дипломатию в сторону Китая. А Ричард Никсон не упустил возможность войти в историю как политик, который восстановил отношения с Пекином.
Бои на острове Даманский были задуманы китайцами как попытка произвести шоковое впечатление на советских лидеров, напугать их Типично китайская тактика: вместо того чтобы добиваться военной победы, нанести психологический удар и заставить противника отказаться от самой идеи войны. Но Мао ошибся: реакция Москвы была иной. Началось усиленное военное строительство по всей линии границы. И это еще больше подтолкнуло Пекин в сторону Вашингтона.
Москва хотела, чтобы в советско-китайском противостоянии Соединенные Штаты придерживались политики нейтралитета. Американцам казалось, что Москва способна нанести упреждающий ядерный удар по Китаю. Генри Киссинджер был убежден, что нельзя допустить поражение Китая в войне с Советским Союзом, потому что после этого вся военная мощь СССР обратилась бы против Запада.
