Джеффри Бурдс - Советская агентура: очерки истории СССР в послевоенные годы (1944-1948)
Борьба с НКВД есть тяжелая не только потому, что она имеет большую армию обмундированных “внутренних войск” НКВД — спецотделы, милицию и т. д., а прежде всего потому, что НКВД создало массовую агентуру и шпионство. Агентура и шпионство, что охватывает не только специальных агентов, сталинскую клику — большевистскую партию, а и всю администрацию, научную институцию.
Профессиональные организации — “все внутренние дела” СССР с сотнями тысяч агентов, поэтому и полиция в СССР называется НКВД — Народный комиссариат Внутренних Дел (по-украински “НКВС” — Народный комиссариат внутришних справ), который руководит всеми “внутренними делами” своего НКВДистского государства.
“Как это”- спросит француз, американец или другой гражданин заграницы, который не знает советской действительности. Чем же директор школы, завода или театра, начальник общественного обеспечения, охраны здоровья или другой гражданин, обязанный выполнять как следует свою специальную работу, — причем же здесь полиция. В том-то и дело, что сталинский режим так построен, что пока его назначат на специальную работу, примерно, в школе, в сельском хозяйстве, промышленности, торговле, администрации и т. д. — то прежде всего он обязан быть полицейским-НКВДистом, или согласиться сотрудничать с НКВД (агент, шпион).
Это неимоверно [так!], однако правдиво. Все служащие СССР от наивысших “Народных Комиссаров” — до наинисших: дворников, подметальщиков улиц в городе или десятника на селе — все должны быть агентами НКВД, а уже на втором плане исполнять свою работу по специальности. Так двояко, вышколенные сталинские кадры “двигают все”. Еще больше: как в последнее время доказывают неопровержимые факты, НКВД пытается втянуть в свою грязную и подлую работу все священничество, а некоторую часть уже втянуло, ибо НКВД не оставляет ни одного участка общественной жизни, чтобы не охватить его агентурой.
НКВД действует всюду, пытается про все услышать, про все знать, вплоть до самых мыслей одной 180-миллионной части своего “союза”, т. е. знать, что каждый советский человек делает, думает и думает делать. Основоположник НКВД — “ЧК” имело когда-то свое знамя, которое вывешивали на зданиях: на красном полотне нарисован большой глаз, а со стороны надпись: “ЧК — все видит”. И под этим — большое ухо с надписью: “ЧК — все слышит”. ЧК — чрезвычайная комиссия, по-украински — надзвычайна комиссия, которую после переименовано на ГПУ — Государственное политическое управление, по-украински — “Державне политычне управлиння”, а впоследствии ГПУ заменено названием НКВД. Это указывает на попытку ЧК не только “все видеть и все слышать”, а отдельными своими делами терроризировать население. Теперь НКВД не имеет своих знамен, открыто не выступает, кроме “обмундированных” войск НКВД, оно действует “тихо”.
Зачем Сталин создал такую сильную полицейскую систему в “стране рабочих и крестьян”, и против кого направлено острие борьбы этой тучи “внутренних войск НКВД”, агентов и шпионов? Для “обороны” перед фашистами и капиталистами? — Для этого же есть “ Рабоче-Крестьянская Армия” и “Военно-морской флот”. Поэтому “внутренние войска НКВД” созданы для борьбы с народами внутри сталинской империи, угнетенными народами СССР, собственно, для борьбы против работников и крестьян. Является фактом, что в СССР официально названные “внутренние войска НКВД” не называют “рабоче-крестьянскими”.
Большевистский империализм проводит свою подготовительную работу для угнетения народов при помощи заманчивых идей коммунизма, демократии, полных обмана и лживости, обещаний счастья, добра и рая. Так обычно действует каждый империалист. Раскрыл эту тактику еще Шевченко: “Всем Вам дам, только дайте себя в руки взять”.
На языке империалистов это называется “освобождать”. Тогда кроме пропаганды есть еще и внутренние войска НКВД. А ну, тогда пробуйте. Перед народом стоит тогда вопрос: свободная смерть или борьба. Ни один народ не пойдет сознательно и добровольно на смерть, остается — борьба. И эту борьбу против сталинско-большевистского режима за свое настоящее освобождение ведут все угнетенные народы СССР. В эту борьбу включается часть тех, которых НКВД пытается силою втянуть в противонародную агентурную работу. Смерть Тургачевского [так!], Хвыльового [так!], Скрыпника [так!] и других свидетельствует, что среди наивысших кругов этого НКВДистского государства есть активные борцы — революционеры, не говоря уже про десятки тысяч уничтоженных из низовой администрации и сотен тысяч, засланных в концлагеря.
Жестокий и коварный враг пытается всеми способами, явными и тайными, задушить революционное движение. В первую очередь он пытается компрометировать революционную борьбу: изъять революционеров, как “агентов иностранных государств”, “врагов народа”, “украинско-немецких националистов” или “бендеровцев”; во-вторых, он старается вооруженной силой, для этого специально созданной, внутренними войсками НКВД, разбить организованные силы революции. Наиболее опасным является третье излюбленное оружие НКВД — незаметное, замаскированное, тихое — это агентура и шпионство, которые действуют в укрытии, применяя разнообразнейшие подступы, провокации, диверсии, замаскированные маневры.
Там где враг проиграет в открытом бою, там он пытается подступом и хитростями при помощи своей тайной армии, агентов и шпионов, провокаторов и диверсантов, размещенных внутри — разложить, деморализовать и сломать ударную революционную силу. Тайная армия агентов и шпионов НКВД представляют для революционных сил большую опасность, чем целые полчища обмундированных внутренних войск, вооруженных наисовременнейшим оружием — танки, самолеты, артиллерия, минометы и пулеметы. Эта тайная армия не одета в серые шинели “особых отделов”, “истребительных батальонов”, и в большинстве случаев не имеет никакого оружия. Она действует тихо, скрываясь, применяя наиболее подлые хитрости и подступы, выдавая себя революционерами на словах, выступая против Сталина и НКВД, чем пытается добиться доверия и получить необходимую информацию, пытается пролезть в вооруженные отряды повстанцев и ряды организации, и здесь в середине проводить свою подрывную враждебную работу, компроментировать [так!] революционные организации, убивать командиров и т. д. Вот почему необмундированный и замаскированный агент НКВД является более опасным, чем обмундированный НКВДист. Откуда НКВД набирает агентов? В первую очередь, силой и террором принуждает к этому всех работников государственных учреждений и администрации, а известно, что в СССР могут существовать только государственные учреждения; во-вторых, используют продажный, бесхарактерный элемент, который выслуживается НКВД за деньги. В третьих: силой и террором принуждает слабый морально-физический элемент. С этой целью НКВД проводит среди населения массовые аресты и арестованному дает выбирать: смерть или сотрудничество с НКВД. Применяют при этом разные морально-физические издевательства, чего слабые люди не выдерживают. Когда такой арестованный соглашается на агентурную работу, его учат, как и что должен сказать, и выпускают из тюрьмы. Для этого НКВД практикует еще и такие “штучки”, чтобы замаскировать выпущенного из тюрьмы агента. Перед народом завербованный агент должен рассказывать сказку “о побеге из тюрьмы”, ибо народ знает, что честного человека НКВД не скоро освобождает из тюрьмы.
Как же бороться с таким опасным, скрытным и замаскированным врагом — агентурой? В первую очередь все должны строго придерживаться революционных предосторожностей, так называемой конспирации. Основанием чего служит сделать все так, что бы враг не видел и не слышал разговоров о делах революции, беречься проникновения вражеского слуха в революционные тайны организации. Конспирация — это в значительной степени революционная “шапка невидимка”. Только строгое применение конспирации — это еще не все. Революционера расконспировывает собственная работа и борьба, особенно массово-политическая работа, где он встречается с большим количеством людей, среди которых могут быть агенты и шпионы. Кроме конспирации здесь необходима еще большая революционная внимательность, чуткость и осторожность. Иногда возвращаясь с разведки в свой отряд, повстанцы-разведчики подсмеиваются перед друзьями: “мы окружены большевиками” — кричат. Вся группа повстанцев настороженно останавливает на разведчике свой вопросительный взгляд: “что, где, как?”, но разведчик посмеиваясь успокаивает их: “шутка — вокруг все спокойно”. Напряжение падает, хотя иногда кое-кто доказывает, что мы действительно окружены большевиками, ибо они вокруг нас, хотя и находятся в это время где-то вдалеке.
Да, сколько жестокой правды в шутках этих разведчиков. Повстанцы-революционеры всегда окружены со всех сторон. Боец из армии государственного народа, воюя на фронте, видит врага только перед собой, в тылу он имеет спокойное затишье, по бокам фланги фронта. Для революционеров нет затишья. Для них каждое место — повседневный боевой фронт. Они действительно окружены врагами. Больше того, кроме того, что они окружены — революционеры еще действуют на заминированной территории. Такими незаметными минами являются агенты и НКВД, которые пытаются всюду быть, всюду пролезть, даже в середину революционных отделов, для того чтобы их разлагать. Поэтому нужно иметь всегда в виду, что чем больше расширяется и усиливается фронт революционной борьбы, тем больше должна быть наша чуткость, внимательность, настороженность и зоркость. Каждое революционное движение должно было перебороть громадные трудности. Кроме бешеного натиска и подступов нападающего полицейского режима были внутренние ошибки, которые помогали врагу. Это в первом случае человеческая глупость, человеческие слабости, болезненная болтовня, легкомыслие, зазнайство, чванство, близорукость, недооценивание сил противника и т. п. Эти ошибки, умело использованные агентурой, неоднократно наносили революционному движению большие потери. Поэтому с ними нужно решительно бороться и искоренять. Христос — революционер против плохого мира, дает своим ученикам такой выговор: “Имеет глаза, а не видит. Имеет уши, а не слышит”. Революционер должен смотреть и видеть все, что нужно, что делается вокруг него, эту агентурную маскировку, которая для обыкновенного гражданина является незаметной. Он должен всегда различать “покрашенную лису”, переодетого агента, от честного гражданина. Он обязан отличить правду от лжи, которой всегда пользуются агенты. Это нелегкое дело, этого нельзя выучить из книг, ибо таких книг нет. Здесь необходимо иметь врожденные способности, большой революционный опыт и желание. Развивая эти способности, углубляя и расширяя революционный опыт у революционера вырабатывается интуиция — чувство, присутствие которого сберегло уже не одного революционера от грозных опасностей. В борьбе с таким хитрым и подлым врагом, как НКВД, мало быть отважным. Здесь нужно быть таким, как Христос поручал своим ученикам-революционерам: “Будьте отважны, как львы, будьте хитры, как змеи”, ибо кто не будет хитрым, т. е. внимательным, чутким, настороженным, готовым на всякие “штучки” агентуры, тот хоть будет отважным как лев — погибнет. Поэтому вдесятеро нужно усилить революционную внимательность и чуткость. НКВД знает очень мало о состоянии, численности организованных революционных сил, кроме одного: что народ против него. Поэтому оно высеивает между народа тучу агентов, которые должны проводить разведку, собирать подробную информацию, кто, что, как, когда, где и с кем, и передавать ее в райотделы НКВД. Одновременно начинают вербовать из хитрых местных людей новых агентов и шпионов и создают агентурную разведывательную сетку. Собранные материалы от агентов и шпионов используют во время налетов на села и леса при помощи обмундированных НКВДистов. На Украине такие налеты большой численности обмундированных НКВДистов имеют уже свою историю и названия, как: “облавы” или “акции”. Облаву начинают рано, окружая село еще с ночи, разыскивают по всем углам, облавы настигают спящих в домах. Опыт показывает, что не всюду одинаково ищут. В некоторых хозяйствах переворачивают все вверх ногами, заглядывают в каждую щель, копают землю, протыкают длинными прутьями и т. д., а в других хозяйствах даже не заглядывают, хотя с этих домов есть тоже кто-нибудь в “подполье”. Население удивляется. Разъясняя эту загадку, раскрытый агент, который в одной местности сам брал участие в подготовке к облавам, показал, что все акции и облавы, которые производятся в лесах и селах, были всегда подготовлены внешне и внутренне. Подготовку из средины села или леса производят агенты и шпионы, разведывая перед облавой подробно: где кто скрывается, где собираются ночью революционеры; пытаются разведать, где есть “краивки”, магазины и т. п. и эту информацию передают в Рай-НКВД. Подготовка внешняя — это внезапно и неожиданно ночью обложить село, произвести заставы от оврагов, лесов и т. д. Как видно, агенты и шпионы являются гораздо более опасными, чем “обмундированные истребительные батальйоны [так!]”, которые были бы слепы, если бы агенты и шпионы не давали информации. Поэтому и внимание всех должно быть обращено на то, чтобы не дать агентам информации про себя и других, изобличать этих подлых “иуд” и их уничтожать, быть чуткими, чтобы не дать себя застигнуть обмундированным НКВДистам, не верить тем, кто говорит, что завтра не будет облавы, ибо только агенты могут так утверждать. НКВД, изучая наше революционное движение, не пропускает ни одной возможности, чтобы послать к нам своих агентов, и под таким видом, чтобы не возбуждать в нас подозрения, обеспечить им успешную работу, обеспечив свободу движения на занятой повстанцами территории. Один агент из “руководящих” кадров НКВД ст. л-т “Х”, который болтался по территории под видом “седоволосого” красноармейца-дизертира [так!] из фронта, пойманный революционерами, на следствии признался, что имел задание лично проверить сведения про нас, а тем самым, работу своих агентов. Он обширно раскрывает способы и задания агентов, высланных к нам как дизертиров [так!] фронта. Одни имеют задание остаться у нас и действовать на долгий период времени. Они должны себя маскировать, рассказывая, что как украинцы с восточных областей, после вступления в ряды Красной Армии с обратным приходом большевиков на Украину /1943 год /, убедились, что в СССР нет никаких изменений, что Советский Союз остался таким, каким был до 1941 года, что вся пропоганда [так!] построена на фальши и обмане, поэтому и не за что воевать. Узнав в западных областях Украины про существование “УПА”, решили удрать с Красной Армии, чтобы приложить все усилия делу освобождения Украины. У них так много патриотизма, что они готовы “голову свою положить за самостоятельную Украину”. Некоторые могут говорить, что еще в 1940 году принимали участие в тайных организациях украинской молодежи, другие — что они из бывших петлюровцев, сыны кулаков, священников, крупных торговцев, целиком пропитанные национализмом, и могут нам пригодится. В действительности они имеют приказ от НКВД: проникнуть в революционные ряды, работоспособностью, знанием военного дела завоевать доверие проводников и командиров, занять старшинское положение в УПА, и тогда можно приступить к агентурной работе, давать известия в ближайшие отделы НКВД, непосредственно являться ночью, вести разложительную работу, провоцировать отделы УПА на открытые бои с войсками НКВД, в ответственных моментах удачно выполнять нападения на высших командиров УПА. С этой же самой целью приходят агенты под видом дизертиров — штрафников [так!], которым как будто бы за разные проступки грозили “штрафные батальйоны [так!]” (для командиров) или “штрафные роты” (для бойцов). Это заставило их удирать из Красной Армии и присоединиться к УПА. Обычно — это специалисты-войсковики: топографы, минометчики, минеры, опытные старшины, в которых нуждается УПА. Это затем, чтобы сразу занять место вблизи командиров для успешного выполнения агентурных заданий. Другая категория агентов, которая приходит под маской дизертиров [так!] — это такие, которые должны один раз перейти через лес или занятые революционными силами села, чтобы орентироваться [так!] в расположении отделов УПА, их силе, вооружении, месте стоянок и т. п., и доложить все в НКВД. Время пребывания таких агентов для разведки на территории короткое. Таких агентов высылают обычно для того, чтобы проверить правдивость полученной раньше информации. Такие появляются обычно под видом дезертиров, которые кинули оружие и удирают прямо домой, или раненых, которые не хотят идти в госпиталь, так как там плохо кормят. Третья категория агентов — это настоящие штрафники, которые осуждены в штрафные роты, но не могут идти на передовую по состоянию здоровья. Тогда их бросают в агентурную работу, в разведку. Когда такой агент-штрафник вернется назад и принесет известие, тогда снимается наказание. Опыт показывает правдивость вышеперечисленных признаний агента К. Через украинские села, хутора и леса прошли уже сотни агентов под видом дизертиров [так!]. Все они рассказывают неимоверно ужасные вещи про отношение и положение в Советской Армии, потому что, слушая их, создается такое впечатление, что Красная Армия распадется уже на следующий день. Агенты под видом раненых красноармейцев с документами про ранения обычно здоровы. Например, такой красноармеец с документами, что в бою потерял глаз (был перевязан) оказался после проверки совсем здоровым глазами. Другой — с “осколочным ранением” в документе — имел обычные чиряки на спине. Это были агенты. Известно много случаев, когда агенты НКВД сдавались в плен к немцам по приказу НКВД как красноармейцы. В 1941 году, когда Красная Армия отступала в плен, сдавались не только красноармейцы-одиночки, а целые специально созданные отделения. В плену “убеждали” дурных немцев разными небылицами про Советский Союз (что было немалой причиной поражения немцев), провокациями уничтожали немецкими руками честных украинцев, а удирая из немецких лагерей, одни расходились по селам (в частности, в Западных областях Украины, с целью проведения подрывной агентурной работы против революционных сил), а другие создавали грабительские банды партизан на Украине, “Гвардию Людову” в Польше, вступали в ряды “Народно Освободительной Армии” в Югославии с целью большевизации и т. д. Такие штучки проделывает НКВД. Иногда такой агент, представляющий себя дезертиром, так хорошо играет комедию, что нужно действительно уметь различить агента. Прижатый к стене, он признается во всем и готов идти работать с нами (в надежде, что ему удастся удрать).
