Игорь Скорин - Я отвечаю за свою страну
— Хорошо! Сейчас доложу начальству и займусь. Жди звонка.
Виктор встал и пошел к Рохтле, застав его в крайне раздраженном состоянии.
— Был на ковре. — Рохтла многозначительно поднял палец вверх. — Там недовольны участившимися кражами из сельских магазинов. И правильно. Какая-то шпана безобразничает, а мы бессильны. Позор! Главное, берут-то что — водку, колбасу, носки. И ни одного следа. Что у тебя?
Виктор коротко доложил о сделанном и попросил машину для поездки в аэропорт. Рохтла совсем вышел из себя.
— Машину вам?! Заелись! Тут на автобусе ехать пятнадцать минут. Сыщика ноги кормят. Я сейчас в район позвоню насчет краж, припомню им эти носки! Они у меня босиком забегают!..
Виктор вылетел из кабинета и столкнулся с проходившим Энделем.
— С легким паром, Витенька! Получил? Я тоже был там. Нормально, освежает.
— Мог бы предупредить, коллега.
— Песню знаешь: «Тебе половина, и мне половина»? Поехали в аэропорт, только перекусим сначала где-нибудь по дороге.
Начальник отдела перевозок, подтянутый, в хорошо пригнанном форменном костюме, принял с уважением, по-деловому. Ознакомившись с удостоверениями, попросил сесть в роскошные вращающиеся кресла.
— Чем обязан уголовному розыску? Какие-нибудь претензии к нам?
— Нет, нет. Нас интересуют списки пассажиров, вылетевших третьего сентября в Москву.
Начальник снял трубку и попросил принести отрывные талоны авиабилетов на московские рейсы за третье сентября. Виктор достал пачку сигарет и обратился к нему:
— Простите. Не знаю вашего имени-отчества…
— Владимир Иванович. Сам я не курю, но вы курите, пожалуйста.
Эндель недовольно поморщился.
— Он меня и на работе травит дымом. Владимир Иванович, мы вам не помешаем тут?
— Что вы! Работайте. Возможно, возникнут вопросы, тогда обращайтесь.
Когда принесли документы, Виктор и Эндель сразу начали проверять фамилии. Полистали талоны раз, два. Фамилии Ялакас не было.
Виктор спросил с тревогой:
— Владимир Иванович! В этот день дополнительных рейсов не было?
— Нет.
— Тогда, возможно, не было билетов на Москву и интересующий нас пассажир мог полететь, допустим, через Ленинград?
— Судя по количеству талонов, некоторые рейсы ушли в тот день с неполной загрузкой.
Это была неудача, и она очень усложняла дело. Начальник перевозок неожиданно спросил:
— Вы уверены, что ваш пассажир улетел именно третьего сентября? Ведь это могло случиться позже или раньше?
— Позже нас не интересует, а вот раньше… Это мысль! Давайте посмотрим еще за пару дней.
Принесли новые талоны. Виктор стал проверять за первое число, Эндель — за второе. Повезло Энделю. Ялакас улетел в Москву последним вечерним рейсом. Значит, в ночь, когда было совершено убийство, Ялакас находился в Москве. Версия тихо и беззвучно рухнула, растворилась, ушла в небытие.
Виктор решил быть добросовестным до конца.
— Владимир Иванович, еще одна просьба: фамилии и адреса стюардесс с этого рейса.
Тот понимающе кивнул, позвонил и через несколько минут сообщил:
— В том рейсе была одна стюардесса — Тина Нурмик. Сегодня она выходная, вот ее адрес.
Друзья поднялись и от души поблагодарили гостеприимного хозяина. Владимир Иванович пожал им руки и проводил до дверей. В здании аэровокзала они зашли в бар, взяли кофе. Пили молча и удрученно, не обращая внимания на пассажирскую сутолоку. Виктор проворчал:
— Ну что, прилетели? Допивай кофе, и поехали к Нурмик. Это же черт знает где.
Эндель взмолился:
— Витя, сегодня же футбол! — И выразительно постучал по часам. — К тому же зачем к одной стюардессе ехать двум сыщикам?
— Прелюбодей и фанатик! Давай сюда фотографии Ялакаса, один поеду.
Нурмик опознала Ялакаса. Более того, она его хорошо знала по гостинице «Виру», где она до ухода на летную работу продавала билеты на самолеты. Да, Ялакас улетел в Москву именно тем рейсом. Именно он, и никто другой.
Усталый и мрачный, Виктор ехал домой. Автобус плавно покачивался, усыплял. Напротив дремала старушка, чему-то улыбаясь во сне. Виктор встряхнулся. А что, собственно, произошло? Чего паниковать? Человек оказался не убийцей? Радоваться надо! Это верно, но настоящий убийца пока ходит на свободе, да еще с оружием. Если он выстрелил один раз, сможет и еще. Найти его нужно! Хотя бы ради этой улыбчивой старушки — пускай себе улыбается и дальше.
Дома Виктор тихо отпер дверь и на цыпочках прошел на кухню. Сделал себе бутерброды, заварил чай. Услышав тихий зуммер телефона, взял аппарат из комнаты и перенес на кухню.
— Виктор? Игорь Семин говорит. Где бродишь? Я уже на работу тебе звонил и домой… Значит, слушай внимательно. Ялакас купил машину в первой половине дня. Это точно. Хозяин машины — инженер-строитель. Человек исключительно положительный. На днях отбыл в длительную командировку за рубеж, поэтому и машину продал. Я тут нашел его товарища, на одной лестничной площадке живут. Так ему инженер рассказывал, что Ялакаса встретил случайно, машину продал по своей цене, без всяких там «сверху» и «сбоку», не хотел мараться человек. Ну вот и вся моя информация. Помог тебе чем-нибудь?
— Игорь, нет слов! Только не мне, а этому Ялакасу. Лопнула версия…
Утром Виктор с опаской заглянул в кабинет Рохтлы. Тот сидел свежий, добродушный. От вчерашней раздражительности не осталось и следа. Выслушав доклад Виктора, задумчиво тер подбородок, глаза через очки смотрели пытливо.
— Огорчен?
— Конечно! Но не тем, что Ялакас не убийца, а тем, что опять тупик. Хотя, должен признаться, с версией расставаться так же трудно, как с любимой девушкой.
Рохтла улыбнулся.
— Уно Яанович, что, магазинные кражи раскрыли?
Рохтла глянул поверх очков и, вспомнив вчерашний конфликт, с шутливой строгостью ответил:
— Если бы! Сегодня ночью еще один магазин обчистили.
Неудачи настроили Виктора на минорный лад. Сидя в кабинете у Рохтлы, он философствовал по поводу природы неудач:
— Уно Яанович, давайте рассмотрим процесс раскрытия преступления, совершенного, как говорится, в условиях неочевидности, то есть когда преступник неизвестен. Я беру вариант, когда этот процесс требует длительного времени. Знаете, каков будет его алгоритм? Нечто сходное с барьерным бегом на марафонскую дистанцию: серия барьеров-неудач, потом — рывок и финиш.
Уно Яанович саркастически посмотрел на оратора и прервал его:
— В таком случае я предпочел бы видеть в тебе спринтера, а не марафонца.
Виктор не успел ничего ответить, так как в кабинет вошел начальник экспертно-криминалистического отдела Калда. Кивнув всем приветственно головой, он стал посреди комнаты, руки в карманы, мерно покачиваясь с носка на пятку.
— Я надеюсь, Уно Яанович, вы в курсе, что прошла целая серия краж из сельских магазинов, что преступники не оставляли следов и до сих пор не задержаны. Так вот. В последнем магазине преступник все-таки оставил свои следы. Или спугнул кто, или нервы сдали. Во всяком случае, отпечатки пальцев рук — вот они! — Калда показал увеличенную фотографию. — Принадлежат они… Кейву! Тому самому, который в конце августа был освобожден из колонии.
— Спасибо, Калда! Теперь все стало ясно, сейчас же займемся этим.
— Благодарить еще рано, Уно Яанович… — Калда достал из кармана еще одну фотографию и положил на стол. На снимке был виден след ботинка, отпечатавшийся на рассыпанной муке. Рохтла сидел, ничего не понимая. Тогда Калда достал фото еще одного следа и положил рядом. Виктор почувствовал, как кровь отхлынула от лица: точно такой снимок лежал у него в кармане, это был след в сарае на хуторе Ауна. Рохтла поднялся, взял Калду за плечи и спросил:
— Идентичны?
— Абсолютно! В магазине и на хуторе побывал Кейв.
Немых сцен не было. Быстро и по-деловому принялись за проверку имевшейся информации. Кейву 23 года, дважды судим за квартирные кражи, приметы известны. Эти данные совершенно не давали ответа на многие возникшие вопросы. Какую цель преследовал Кейв? Что он искал на хуторе?
Не теряя времени, Рохтла отправил Энделя в Хаапсалу искать следы Кейва там. Виктор должен был ехать в колонию, где отбывал наказание Кейв. Там все началось, там Кейв, возможно, и получил сведения, толкнувшие его на преступление. От кого? Какие сведения? На все эти вопросы предстояло получить ответ.
Информация, добытая Виктором в колонии, оказалась весьма скудной. А ведь это был единственный источник, из которого надеялись получить хоть какие-то полезные данные.
— Кейв какое-то время воспитывался в детском доме, — рассказывал Виктору сотрудник колонии Крюков. — Потом болтался где придется, стал воровать. Дважды судили за кражи. Работал в колонии с неохотой, все отлынивать пытался. По характеру вспыльчив, но трусоват. Особой дружбы ни с кем не имел, ни с кем не переписывался. Был, правда, здесь один грузин, освободился месяца четыре назад. Подождите, сейчас уточню. — Крюков быстро перелистал журнал. — Так, записывайте. Мамалашвили Гурам Мерабович, после отбытия срока наказания уехал в город Гори, Грузинская ССР, к бывшему месту жительства. Мужик он неплохой, добросовестный и не бузил. Вот с ним-то Кейв и поддерживал кое-какие отношения.
