Игорь Милославский - Говорим правильно по смыслу или по форме?
К сожалению, у нас нет слова для обозначения человека (группы людей), признавшего свои ошибки, проступки, грехи, но относящегося к ним снисходительно. Имеющиеся в русском языке слова ханжа и лицемер , называющие человека, чьи неблагородные поступки полностью расходятся с проповедуемыми им самим божественными идеалами благородства и добродетели, обозначают несколько иное. Они не отражают именно рассмотренную выше ситуацию словесного признания своей неправоты с более или менее активным требованием снисходительного отношения к такому поведению. И это куда более изощренная тактика обмана, чем поведение ханжи или лицемера!
Зато в русском языке много крылатых выражений, противопоставляющих снисходительность к себе и требовательность к другим. От евангельского в чужом глазу соринку видит, а в своем – бревна не замечает , до призыва Александра Твардовского сурово спрашивать с себя – с других не так сурово.
Заяц в партере
Сегодня мы встанем на позицию пишущего или говорящего – когда есть некоторая реальность и требуется найти для ее обозначения наиболее подходящие слова.
Знакомая, наверное, каждому картина. Одновременно с третьим звонком в зрительный зал театра входит пара и устремляется к первым рядам партера. Но там, оказывается, все места заняты. Пришедшие начинают выяснять, совпадают ли места в их билетах с нумерацией рядов и кресел, и в конце концов другая пара поднимается и освобождает эти места. Малоприятный эпизод и для пришедших, и для ушедших, и для их соседей. А кто виноват? Конечно, первая мысль – обвинять тех, кто является на представление в последнюю минуту. Мол, приходить надо заранее. Но наши герои все же не опоздали: ведь их же пропустили в зрительный зал! Я думаю, что не правы те, кто занимает места, на которые у них нет билетов, в надежде на то, что эти места так и останутся незанятыми.
Однако как назвать этих людей? Если что-то подобное происходит на транспорте, то перед нами – безбилетники, или зайцы . Но оба эти слова к нашей ситуации не подходят: ведь какие-то билеты у сидящих не на своих местах были, и уж кем-кем, а зайцами их никак не назовешь. Мне кажется, в русском языке просто нет слова для обозначения таких людей и таких ситуаций. И если я ошибаюсь, может быть, читатели знают (или придумают) соответствующие слова?
Нередко отсутствие исконных русских слов восполняется за счет заимствований из других, прежде всего европейских, языков. Однако описанная ситуация с англичанином, французом или немцем, например, практически маловероятна, чем и объясняется отсутствие соответствующих слов в этих языках. Значит, приходится надеяться на собственное языковое творчество. А его результаты представлены, пожалуй, лишь в слове самозахват . Оно не фиксируется большинством словарей литературного языка и явно неприменимо к нашей ситуации, поскольку употребляется обычно лишь в отношении земли и строений. Может быть, стоит задуматься о том, почему соответствующее слово отсутствует в русском языке.
Осмелюсь предположить, что такое отсутствие отражает определенный взгляд на мир. Согласно ему совершенно естественно воспользоваться тем, что никому не нужно, а тебе – нужно позарез (причем даже в случае, если это тебе не принадлежит). Вопрос спорный, насколько нравствен и эффективен такой взгляд на мир. Тем более на современный мир, в котором уничтожаются непроданные запасы продуктов и простаивают пустыми выстроенные дома, в то время как миллионы людей голодают и не имеют крыши над головой. Однако в любом случае такое отсутствие слова значимо, поскольку, видимо, оно отражает взгляд носителей русского языка на собственность. Чужую, свою и общую.
Кажется, нет у нас и слова, четко разделяющего объекты (такие, например, как участок, поле, огород, лес, дом, дача, квартира, баня и т. п.) на те, которые удовлетворяют собственные потребности, и те, которые используются для получения дохода. Кроме разве что явно устаревшего словосочетания доходный дом . Подобные наблюдения позволили бы полнее ответить на вопросы, кто мы и какие. А следовательно, в конце концов помочь лучше обустроить нашу жизнь. Не только языковую, но и экономическую.
Любой ценой
Словосочетание любой ценой означает, что некоторая цель, обычно высокая и нравственная, должна быть достигнута непременно и независимо от того, сколь большая плата за это потребуется. Само это словосочетание обладает положительными ассоциациями, связываясь с волей и мужеством, последовательностью и стойкостью.
Между тем в обычной, повседневной жизни гораздо чаще встречаются ситуации, когда поведение людей определяется именно ценой, которую требуется заплатить за то, что они желают приобрести или, наоборот, сохранить. Как же отражается в русском языке это противопоставление?
Слово цена в русском языке имеет два основных значения. Одно – сугубо материальное, и выражается оно обычно в деньгах, точнее, в конкретных денежных единицах, рублях и копейках, долларах и центах, фунтах и пенсах… Другое – не поддается строгой формализации, поскольку существует в виде человеческих усилий, физических и интеллектуальных. Цена во втором значении может включать еще и моральные «расходы», от бессонных ночей до потери добрых отношений с другими людьми, включая чувство недовольства собой и еще многое такое, что может сделать даже богача и победителя глубоко несчастным человеком.
При этом в русском языке существует немало средств для выражения именно второго значения в степени, крайне превышающей норму. Это и во что бы то ни стало , и мы за ценой не постоим , и до последней капли крови , и не щадя самой жизни … Во всех этих русских словосочетаниях – верховенство идейных жизненных принципов и готовность отстаивать их любой ценой (во втором значении). Добавлю, что человеческая жизнь занимает в этой иерархии подчиненное положение.
А как же быть с первым значением слова цена , соседями которого будут купить, дорого, дешево, этих денег (не) стоит, за любую цену (не любой ценой!). Погруженное в бытовую рыночную повседневность, это значение если и окружено какими-либо ассоциациями, то скорее отрицательными. Их несут такие, например, слова, как экономить, скупой, скряга, жадничать. Цена, плата, тратить в соединении с «меньше нормы» – это по-русски обычно «плохо». У нас хорошее может быть либо даровым, как в сказках, либо только дорогим. Мелочные расчеты при желании выгодно продать или дешево купить у нас никак не сопрягаются с человеческими добродетелями. В русском языке совсем не приживается максима Бенджамина Франклина «Пенс сэкономленный – это тот же самый пенс, что и пенс заработанный». Да и суворовская наука побеждать «не числом, а уменьем» тоже не среди наших главных ориентиров. Легко расстающийся с имуществом может быть и симпатичным нам: тогда он щедрый . А для экономного, бережливого и нам симпатичного едва ли найдется соответствующее слово. И расчетливым быть тоже не слишком хорошо. Можно, конечно, быть рачительным , но это слово и его производные рачитель, рачение малоупотребительны. А кроме того, они обозначают не столько «разумную бережливость», сколько «старательность и усердие». Михайло Ломоносов призывал своих младших современников «раченьем вашим показать, что может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов российская земля рождать».
А жизнь, не спрашивая нашей оценки, хорошо это или плохо, требует умения ресурсы именно экономить, а деньги – рационально тратить, эффективно вкладывать, разумно брать и давать в долг. Именно к этому призывал довольно неуклюжий по форме, но содержательно правильный и полезный советский лозунг «Экономика должна быть экономной».
Умение рационально использовать любые материальные ценности и положительное отношение к тем, кто это умение уже приобрел, – одно из непременных условий материального процветания Отечества. Однако отсутствие в языке соответствующих слов будет постоянно мешать росту материального благополучия. Как объяснить эту зависимость в разнообразных инстанциях, числящихся ответственными за русский язык?
Когда действительно нет слов
Язык следует непременно обогащать новыми словами с тем, чтобы ни одно явление, признак, состояние, событие не оставались неназванными. Причем весьма желательно, чтобы эти названия коррелировали с современными научными представлениями о мире.
В русском литературном языке слов для обозначения этих новых понятий и категорий недостаточно. Это очень печально. По подсчетам некоторых исследователей, в современном английском литературном языке около 400 тысяч слов, в немецком – 250 тысяч, в русском же около 150 тысяч. И хотя методика таких подсчетов – дело не бесспорное, очевидно, что темпы словарного обогащения русского языка в последние десятилетия сильно замедлились.
