Николай Седых - Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы
Шахта, Папена и Фрицше суд оправдал.
Характеризуя соратников Гитлера, преставших перед судом, журналисты, включая и американца Уильяма Ширера, написавшего достаточно обстоятельную книгу «Взлет и падение третьего рейха», как правило, используют эпитеты: «бесцветное сборище ничтожеств»; «путаник, которого происшедшие события наконец-то вернули к действительности»; «садист, обожавший порнографию»; «лысый дряхлый старик, который сильно потел»; «маленькие глазки – щелочки придавали ему сходство со свиньей»; «ничтожество с плутоватыми глазками»; «человек неглубоких убеждений»; «бесцветный на пороге смерти, каким был всю жизнь».
Такая неглубокая поверхностная характеристика американцем высших руководителей Германии не способствует поиску ответа на вопрос: «Почему же нам так тяжело далась Великая Победа? Можно ли было добиться ее более легким путем?»
Более правильный ответ, скорее всего, будет: «Нет». Это были очень сильные противники. Для десятков миллионов немцев они были небожителями, олицетворением государственной мудрости и справедливости, объектом преклонения. Можно сколько угодно смеяться и издеваться над отдельными физическими недостатками любого соратника Гитлера, но понятно, что не они, эти недостатки, определяли реальные возможности и опасность фашизма и конкретных лиц.
Во – первых, физические недостатки руководителей Германии, например, самого фюрера «лицо у Гитлера – живая карикатура, у него крошечные глазки, широкие скулы и отнюдь не греческо – римский нос, славяномонголоид!», сильно преувеличены.
Во – вторых, известно, что нередко отдельные физические недостатки, отрицательно действуя на психику человека, увеличивают опасность его, как преступника.
Все дело в том, что практически все соратники Гитлера были, как и сам фюрер, субъектами с очень глубокими убеждениями, хотя, безусловно, и преступными.
В качестве примера такого субъекта остановимся подробнее на ближайшем соратнике Гитлера с 21 апреля 1922 г., докторе философии Йозефе Пауле Геббельсе (1897–1945).
Геббельс был одном из главных идеологов германского фашизма, министром пропаганды, «литературным факельщиком», как его назвали еще в 1934 г. Кроме того, в 1944 г. он был назначен имперским уполномоченным по проведению тотальной мобилизации, а в самом конце войны – ответственным за оборону столицы Германии, Берлина.
Эффективность нацистской пропаганды на немецкий народ и армию в значительной степени обусловлена мастерством Геббельса. В области пропаганды он впервые сформулировал ряд принципов, которые ныне стали классическими, среди них: принцип размаха и концентрации, согласно которому заранее отобранные лозунги должны внедряться в сознание населения последовательно и методично; принцип простоты, исходящий из того, что массовое сознание в наибольшей степени открыто примитивным постулатам, освобожденным от нюансов и не требующим глубокой аргументации и некоторые другие.
Вместе с тем такой «чести», особого внимания, этот доктор философии удосужился нами не потому, что он был пятый по счету деятель в неофициальной фашистской иерархии (были в гитлеровской Германии и деятели рангом повыше), а потому, что главный пропагандист третьего рейха был явной неординарностью. Что сделал этот доктор философии и его жена, Магда Геббельс, не укладывается ни в какие мыслимые рамки нормального человека.
Несмотря на то, что перед самоубийством Гитлер категорически запретил Геббельсу следовать своему примеру и, более того, назначил его рейхсканцлером Германии, Геббельс, конечно, понимал, что данное назначение его не спасет. Он, лично, не мог рассчитывать на милость победителей, ему необходимо было или куда-то скрыться, или покончить собой, как Гитлер.
Но, в отличие от бездетного фюрера, у него было шесть малолетних детей. Геббельс вместе с женой Магдой еще в январе решили покончить с жизнью, о чем свидетельствовал референт Геббельса, Вильфред фон Овен, фиксируя слова Магды, в своем дневнике: «Мы с мужем уже давно решили покончить с жизнью… Но что меня волнует, так это судьба детей. Конечно, я понимаю, что не имею права допустить, чтобы из-за того что они наши дети, они стали беззащитными и бесправными жертвами… мести».
29 января фон Овен записывает: «Госпожа Геббельс безудержно плачет. Она еще не пришла ни к какому решению о судьбе своих детей…» Несколько позже супруги Геббельс пришли к общему решению: прежде чем добровольно умереть, они решили умертвить своих малолетних детей Хельгу, Хильду, Гельмута, Хольду, Гедду и Хайду.
Свой план они осуществили в конце дня 1 мая 1945 г. Со слов упомянутого уже не один раз Ширера, к этому времени игру детей прервали, и по требованию родителей каждому из них врач сделал смертельную инъекцию. Затем Геббельс вызвал своего адъютанта и сказал: «Швегерман, произошло величайшее предательство. Все генералы изменили фюреру. Все потеряно. Я умираю вместе со своей семьей. Сожгите наши тела». Он не сказал адъютанту об убийстве своих детей.
Около 8.30 вечера доктор и фрау Геббельс вышли из бункера, прощаясь со всеми, кто был на их пути, поднялись по лестнице в сад, где по их просьбе дежурный эсэсовец прикончил их выстрелами в затылок. На тела супругов Геббельс вылили четыре канистры бензина и подожгли. Бензина оказалось недостаточно, и кремацию их тел до конца не довели. На следующий день территория бункера полностью была занята советскими войсками и обуглившиеся трупы колченогого доктора Геббельса и его жены сразу же опознали.
Понятно, что Ширер видеть не мог, что делалось в имперской канцелярии в последние часы перед занятием ее советскими войсками, поэтому американский журналист, как и в случае с Гитлером, сильно героизировал смерть супругов Геббельс. Как показало последующие медицинское обследование их обгоревших трупов, они использовали для самоубийства стеклянные капсулы с цианистым калием.
Трудно представить, что такой дикий акт, как убийство своих собственных малолетних детей, способен осуществить нормальный человек, в своем уме. С нечто подобным мы уже сталкивались в первой части книги, но там убивали хотя и царских, но все же чужих детей. Конечно, трудностей в дальнейшей жизни этих несчастных детей Геббельса, скорее всего, было бы немало.
Примеров тому сколько угодно. Например, сына И. В. Сталина, Василия Сталина – генерал – лейтенанта, депутата Верховного Совета СССР на 21 день после смерти отца приказом министра обороны СССР Н. А. Булганина уволили из армии по статье 59, пункт «е», то есть – без права ношения формы, лишили всех наград. Несмотря на то что, будучи летчиком, он прослужил в льготном исчислении более 30 лет. Однако это еще не все, 28 апреля 1953 г. Василия Сталина арестовали и посадили за выдуманные преступления на 8 лет. Его лишили собственной фамилии: во 2–й Владимирской тюрьме он сидел под фамилией Васильев Василий Павлович. Из тюрьмы родной сын Генералиссимуса Советского Союза вышел весной 1961 г. полным инвалидом: больная печень, прогрессирующая язва желудка. Местом жительства Василию Сталину определили Казань, где он, боевой летчик Великой Отечественной войны, в возрасте 42 лет умер и похоронен под чужой фамилией.
Так что основания избавить своих детей от жестокого обращения с ними победителей, конечно, были, но не таким же способом, который даже зверским назвать трудно.
Известно, что облик Геббельса не отличался породистыми «арийскими» чертами ницшеанского идеального образа – «белокурой бестии». Он рос самым низкорослым и тщедушным среди своих школьных товарищей. У него была непропорционально большая голова по сравнению небольшим телом. Он весил, будучи уже отцом семейства, не более 50 килограмм. Его в народе часто называли «сморчком – германцем».
Карикатуристы за пределами Германии строили самые удачные шутки на несоответствии между «арийской» теорией национал – социалистов (фашистов) и физическим обликом руководителя нацистской пропаганды.
Кроме того, Геббельс был инвалидом – колченогим с детства. Его одна нога была повреждена в результате несчастного случая, когда ему было 13–14 лет. Из-за колченогости он сильно страдал. Геббельс не смог принять участие в Первой мировой войне. Для этого «принципиального добровольца» отказ военных врачей зачислить его в армию из-за колченогости был величайшей личной трагедией.
Незадолго до самоубийства он как-то сказал своему референту фон Овену: «Тяжелейшее наказание, которое кто-нибудь может придумать для меня, – это заставить меня обойти строй почетного караула. И все-таки не всегда этого можно избежать. Когда по программе какого-нибудь мероприятия мне надлежит идти вдоль фронта солдат, накануне всю ночь мне снятся кошмарные сны».
Вместе с тем у Геббельса были большие и очень выразительные темно – карие глаза. Его агрессивное поведение напоминало Савонаролу, известного инквизитора средневековья. Он был способен быстро формулировать мысль, он увлекал, он убеждал немецкий народ, потому что сам был увлечен и убежден, чего, кстати, нашим поздним коммунистическим вождям сильно не хватало.
