Александр Терещенко - Быт русского народа. Часть 2. Свадьбы
Поют песенки ростовские[104],
Да кому у нас быть боярином?
Кому слыть воеводою?
Быть боярином Иванушке,
Воеводою слыть Даниловичу,
Сберегать своего князя молодого,
Нашего гостя дорогого.
Ты слышишь ли, Данилушка?
Тебе песнь поем
И честно величаем.
Когда передарят всех гостей и обнесут им по рюмке водки, тогда сваха берет невесту за руку и сажает ее за стол рядом с женихом. Спустя немного подают обед, приготовленный со стороны отца невесты. Во время кушанья угощают брагою и водкою. Девушки между тем отправляются разъезжать в повозках по улице на лошадях жениховых, и тогда поют голосовыя песни[105]. Сваха выводит молодых из-за стола и провожает их в чулан. Тут потчует жениха нареченная его теща разными кушаньями и водкою. По приезде девушек с катанья гости поднимаются домой; невеста дарит жениху перчатки своей работы, и после все отправляются домой. Этим оканчивается запой. По удалении гостей невеста причитает своим родным. Подойдя к отцу, она обнимает его и поет жалобно.
Отцу
Кормилец ты мой, батюшка!
Что это у нас были за пиры,
за беседушки?
За гульба, за прокладушки?
Были гости незваные,
Незваные, нежданные!
Знать это вы, батюшка, пропивали
Мою буйну головушку.
Что ты, батюшка, на меня прогневался?
Или я тебе, батюшка,
Была не скорый посол?
Не скорый посол, не работница!
Или я тебя, батюшка,
В грязь лицом ударила?
При добрых людях прибесчестила!
Матери
Родимая ты моя матушка!
Спалась ли тебе темная ноченька?
А мне, горькой горюшиньке, не спалось,
Во сне мне виделось.
Виделось мне, горькой,
Темные леса, круты горы.
Темные те леса, чужа семья;
Круты те горы, тяжела работушка.
Привыкать мне к крутым горам,
К темным лесам труднехонько —
Я у вас еще молодехонька.
Брату
Родимой ты мой братец!
Не помни ты моих грубостей,
Как я тебе сгрубляла, досаждала.
Сорядите вы меня, братец,
Со родимым своим батюшкой
Хорошенько.
Не давайте вы меня, братец,
Чужим людям на срам, на позорище.
Чужи люди чтобы не смеялися,
А вы много не чуждайтеся.
Швабренке[106].
Поди-ка ты, любимая моя швабренушка,
Да ты на меня не погневайся,
Что я тебя не встретила.
Ни за спесью, ни за гордостью —
За своим горем великийм!
Запоручили мою буйну головушку
На чужу, дальню сторонушку.
Я спрошу тебя, понадеючи,
А ты мне скажи, жалеючи:
Каково житье в чужих людях?
Шабренка отвечает:
В чужих людях надо жить умеючи,
Да все разумеючи.
Поди-ка ты, красна девушка,
На быстру реку!
Спроси гусей серыих:
Каково гусям плыть,
Встречь быстрой реки?
Таково-то жить во чужих людях.
Чужой батюшка, свекор,
Без вины журит;
Свекровь, матушка,
Без порядку наряжает.
По окончании причитания прощаются с невестой подружки ее и уходят домой.
ДЕВИШНИКПоутру сбираются снова к невесте ее подруги. Она отпирает свой сундук, в коем сложено ее приданое: платье и холст; последний отдает девушкам, которые кроят из него рубашки для жениха и невесты и рукава на ее сарафан, и тогда же приготовляют все нужное для свадьбы. Днем занимаются шитьем, а вечером забавляются и продолжают это до самой свадьбы. Все это время называется девишником, который у иных бывает около месяца.
По вечерам приходят сюда родные с женихом, женатые и парни[107]; последние играют и поют с девушками песни. За те песни, которыя девушки поют парням, женатым и молодым вместе или порознь, получают деньги в награду.
Жениху
Во тереме гусли лежали,
Во новом звончатые.
Вот и некому во гусли играти,
Александра Яковлевича дома нету,
Яковлевича не случилось:
У тестюшки он пирует,
У тещеньки он столует.
Теща зятя угощала,
Рюмку водки наливала,
Своему зятюшке подносила,
Любезному говорила:
«Ты пей, зятек, не упивайся,
Над Дуняшей не ломайся,
Над Дуняшей не величайся
Вот и Дуняшу, дитя нежное,
Не заставливай разувати.
Белы рученьки замарает,
Золоты кольца переломает,
Дорогие камни растеряет».
Как и зять теще отвечает:
«Белы рученьки можно вымыть,
Золоты кольца можно спаять,
Дорогие камни можно вставить».
Долина, долинушка,
Раздолье широкое!
Ой люли, люшеньки,
Раздолье широкое!
Раздолье широкое,
Приволье широкое,
Ой люли, люшеньки,
Приволье веселое!
По той ли равнинушке,
Ходил, гулял молодец.
Ой люли, люшеньки,
Ходил, гулял молодец!
Связал свою голову
Тафтою зеленою.
Ой люли, люшеньки,
Тафтою зеленою!
Фатою ж шелковою,
Лентой лиловою,
Ой люли, люшеньки,
Лентой лиловою!
Надел шляпоньку пуховую,
С бахромой шелковою.
Ой люли, люшеньки,
С бахромой шелковою!
Увидела матушка
Со высокого терема;
Закричала матушка
Своим громким голосом,
Ой люли, люшеньки,
Своим громким голосом!
«Дитя ль мое, дитятко,
Дитя ль мое, милое,
Ой люли, люшеньки,
Дитя ль мое, милое!
Что ходишь невесело,
Гуляешь нерадостно?
О люли, люшеньки,
Гуляешь нерадостно!»
«Сударыня, матушка,
Чему веселитися?
Ой люли, люшеньки,
Чему веселитися?
Все братцы, товарищи,
Да все поженилися,
Ой люли, люшеньки,
Да все поженилися!
А я у вас, матушка,
Холост, не женат, хожу,
Ой люли, люшеньки,
Холост, не женат хожу!»
«Женись, женись, дитятко,
Женись, мое милое,
Ой люли, люшеньки,
Женись, мое милое!
Возьми, мое дитятко,
Князью или барышню,
Ой люли, люшеньки,
Князью или барышню!
Енеральскую доченьку,
Хорошу, пригожую.
Ой люли, люшеньки,
Хорошу пригожую!»
«Енеральская доченька,
Она мне не нравится
Ой люли, люшеньки,
Она мне не нравится!
У соседа девушка
Да мне показалася,
Лицом приглянулася.
Ой люли, люшеньки,
Лицом приглянулася!
Нет лучше барышни,
Авдотьи Степановны,
Ой люли, люшеньки,
Авдотьи Степановны!
Без белил она белехонька,
Она мне милехонька.
Ой люли, люшеньки,
Она мне милехонька!»
Невесте
Во горнице, во светлице
Два голуба на шкафе:
Они пьют и льют,
В цимбалы бьют,
Во гусли играют,
Душу Дуняшу, душу Дуняшу
Забавляют,
Всегда потешают.
Александр Яковлевич
По залу гуляет.
Убрана головушка
Разными цветами;
Унизаны белы рученьки
Золотыми перстнями.
Отсвечивают они от Дуняши
Разными лучами.
«Душа Дуняша! Душа Дуняша!
Вас тятенька кричит».
«Подруженьки любезные!
Скажите, не слыхала».
«Душа Дуняша! Душа Дуняша!
Вас маменька кричит».
«Подружки любезные,
Скажите, не слыхала».
«Душа Дуняша! Душа Дуняша!
Вас Александр кричит».
«Подруженьки любезные!
Скажите, сейчас буду».
Расшаталася грушица,
Расшаталася зеленая,
Перед яблонкой садовою.
Расплакалася красная девица,
Растужилася Степановна,
Перед батюшкой стоючи,
Перед матушкой плакавши.
«Государь ты, мой батюшка!
Государыня, моя матушка!
Нельзя ли думушку раздумати?
Не можно ли дело бросити?
Сватьям отказать,
Меня в чужи люди не отдавать».
«Уж ты, дитяко!
Уж ты, мое милое!
У нас дума-то вздумана
И дело-то сделано.
Быть пиру, быть беседушке,
Собраны красны девушки.
Любимые твои подруженьки
Изготовили тебе к венцу,
Цветно платьице.
Товарищам жениха
«Уж вы, соколы,
Залетные пташечки!
Куда вы летали?
Мы летали в зеленый сад,
С куста на куст перелетывали,
Из моря на моречко».
«Что вы там видели?»
«Мы видели там серу утушку
Среди моря на острове».
«Что вы ее не поймали?»
«Хотя мы ее не поймали,
Серы крылушки ощипали,
Опять в сине море пустили».
«Вы, бояры Александровы (жениха),
Куда вечер ездили?»
«Мы ездили, поезживали,
Из города в город
Переезживали».
«Что вы там видели?»
«Мы видели там
Красну девушку,
Авдотьюшку;
Красну девушку в терему».
«Что вы ее не взяли?»
«Хотя мы взять-то
Не взяли,
Русу косу расплели,
В терем опять пустили».
Брату с сестрою
«Сладка ягодка малинушка,
Размолоденький детинушка;
Удалой, добрый молодец,
То Василий Иванович.
И еще кто тебя породил, молодца?»
«Породила меня матушка,
Вспоил, вскормил родной батюшка,
Взлелеяли няньки, мамушки,
На тесовой кроватушке,
На пуховой на перинушке,
На батистовой подушечке,
Под атласным одеялицем».
«И еще кто тебе головушку чесал?
И еще кто тебе русы кудри завивал?»
«Завивала кудерюшки
Мне сестрица любезная,
Да то Марья Ивановна.
Вила кудри, приговаривала:
«И еще, дай Боже! моему братцу,
Ему счастие хорошо получить,
В магистрате магистратским судьей,
А при думе быть степенным головой,
При своем доме хозяином».
Из рюмочки водка плещется,
По подносу разливается,
По подносу по серебряному,
По узору мелкотравчатому.
Как и брат сестрой хвалится,
Как, любезный, похваляется:
«У меня, братцы, сестрица хороша!
Хороша душа Машенька.
Без белил лицо белое,
Без румян щеки алые,
Без сурмил брови черные.
У ней взоры веселые,
А походка дворянская,
У ней речь деликатная.
Двором идет, словно павушка плывет;
Речь взговорит — лебедушкою».
Холостым
