Гленн Гринвальд - Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма
Нетрудно понять, почему власти Соединенных Штатов и других западных стран поддались искушению создать систему тотальной слежки за своими гражданами. Усиление экономического неравенства, которое привело к кризису и финансовому краху 2008 года, вызвало внутреннюю неустойчивость. Даже в таких относительно стабильных демократичных странах, как Испания и Греция, наблюдались волнения. В 2011 году в Лондоне возникли беспорядки. В Соединенных Штатах как правые, так и левые устраивали затяжные гражданские протесты – движение Tea Party в 2008 и 2009 годах и движение Occupy соответственно. Опросы, проведенные в этих странах, показали чрезвычайно высокий уровень недовольства правительством и управлением страной.
После того как власть столкнулась с волнениями, у нее было два варианта дальнейших действий: успокоить население символическими уступками или усилить свой контроль для того, чтобы минимизировать вред, который могут причинить недовольные. Похоже, Запад выбрал второй вариант – усилить власть – возможно, для него это был единственный способ сохранить собственные позиции. Ответом на протесты движения Occupy стал слезоточивый газ, перечный газ и привлечение к уголовной ответственности. Стратегия правительства заключалась в том, чтобы люди боялись выходить на марши и протесты, и в целом она сработала. Основной задачей являлось создание ощущения, что подобное сопротивление бесполезно против мощных сил правительства.
Система тотальной слежки достигает той же самой цели, но обладает еще большим потенциалом. Когда государство следит за каждым вашим шагом, трудно организовать движение несогласных. Однако тотальная слежка борется с разногласиями на более глубоком уровне, в совсем другом месте, а именно – в голове граждан, когда они тренируются думать только так, как от них ожидают или требуют.
История не оставляет сомнений в том, что массовое принуждение и контроль являются целью и следствием режима тотальной слежки. Голливудский сценарист Уолтер Бернштейн, который во время эры Маккарти попал в черный список и за которым тщательно следили, чтобы продолжить работать, был вынужден писать под псевдонимом. Он описывает динамику тираничной самоцензуры, которая появляется из-за постоянного ощущения, что за вами следят:
Все были осторожны. Было не время рисковать… Ряд писателей, которые не попали в черный список, они, не знаю, как вы это называете, «ходили по лезвию бритвы», но оставались в стороне от политики… Я думаю, в воздухе витало ощущение, что если «вы не соответствуете, то голова с плеч».
Эта не та атмосфера, которая благоволит креативности или позволяет вам свободно мыслить. Вы постоянно подвергаете себя цензуре и неизменно ощущаете опасность. Вы говорите себе: «Нет, я даже не буду пробовать сделать это, потому что я не знаю, как это воспримут. Вдруг это не понравится правительству» или что-то вроде этого.
Наблюдения Бернштейна странным образом находят отголосок в статье, опубликованной в PEN America в ноябре 2013 года под названием «Сковывающий эффект: Слежка АНБ привела к тому, что писатели подвергают свои работы тщательной цензуре». Организация провела опрос, чтобы выяснить, какой эффект оказала информация об АНБ на ее членов. Было обнаружено, что теперь многие писатели «полагают, что за их разговорами следят». Они изменили свое поведение и ограничили «свободу самовыражения и свободный обмен информацией». В частности, «24 % по собственной воле избегают определенных тем в своих телефонных разговорах и переписке по электронной почте».
Разрушительный эффект контролирующих сил тотальной слежки и самоцензуры был подтвержден в огромном количестве социальных экспериментов. Влияние этих сил выходит далеко за рамки политики. Множество исследований показывают, что они оказывают воздействие на самом глубоком личностном и психологическом уровнях.
Одна команда исследователей, опубликовавшая свои открытия в журнале Evolutionary Psychology, задавала испытуемым вопросы, касающиеся нравственного поведения в тех или иных ситуациях. Например, оставите ли вы себе значительную сумму денег, найденную в кошельке на улице, или сохраните ли в тайне тот факт, что ваш друг исказил сведения в своем резюме. Испытуемых просили оценить степень того, насколько это неправильно. Исследование показало, что участники эксперимента, которые видели изображения, указывавшие на стороннее наблюдение, – например, картинки с огромной парой глаз, оценивали действия более «предосудительно», нежели те, которым показывали нейтральные изображения. Исследователи пришли к выводу, что те, за кем следят, «пытаются приспособить свои ответы к существующим социальным нормам», поскольку они стараются «повлиять на собственную репутацию».
В 1975 году психологи из Стэнфордского университета Грегори Уайт и Филип Зимбардо провели эксперимент, получивший название «Негативное влияние наблюдения», в котором они пытались выяснить, как влияет стороннее наблюдение на выражение политического мнения. Идея эксперимента была вызвана беспокойством американцев по поводу слежки со стороны правительства:
Уотергейтский скандал, использование подслушивающих устройств Белым домом, расследование Конгрессом внутреннего шпионажа Центрального разведывательного управления заставляют обратить внимание на широко обсуждаемую в Америке тему: за вами может следить «большой брат»! Использование городской полицией патрулирующих вертолетов, камеры наблюдения в банках и супермаркетах, охранники аэропорта, которые обыскивают пассажиров и их собственность, – это верные признаки того, что за нашей частной жизнью внимательно следят.
Участников эксперимента помещали в различные условия, которые отличались тем, следили за ними или нет, и просили их высказать свою точку зрения по поводу легализации марихуаны.
Оказалось, что «запуганные» испытуемые – те, которым говорили, что их слова «в целях обучения» будут переданы полиции, – в большинстве случаев порицали использование марихуаны и чаще использовали в своей речи местоимения второго и третьего лица («вы», «они», а также существительное «люди»). Всего 44 % испытуемых, находящихся под наблюдением, высказывались за легализацию марихуаны. Для сравнения: у испытуемых, которые не были «запуганы», этот процент составил 77. Интересно, что 31 % участников, за которыми следили, периодически спрашивали одобрения у самих исследователей (например, «Можно так говорить?»), в то время как в другой группе это делали только 7 % испытуемых. «Запуганные» участники также демонстрировали более высокий уровень тревоги и сдерживали свои эмоции.
Уайт и Зимбардо отметили, что «угроза слежки или реальная слежка со стороны государства способны психологически подавить свободу речи». Исследователи считают, что в то время как их «эксперимент не допускал возможности выйти из ситуации», «тревога, вызванная угрозой слежения, может привести к тому, что люди будут просто избегать ситуаций, в которых за ними могут следить». Они пишут, что «предположения о слежке ограничиваются только нашим воображением, которое ежедневно подпитывает правительство, поэтому граница между параноидальным бредом и реальными событиями действительно становится довольно размытой».
Иногда слежка на самом деле может спровоцировать желаемое поведение. Одно исследование показывает, что хулиганские выходки на шведских футбольных стадионах – когда фанаты бросают на поле бутылки и фаеры – после установления камер безопасности снижаются на 65 %. В литературе, посвященной здоровью, упоминается о том, что мы чаще моем руки в присутствии других людей.
Но по большей части, когда за человеком ведется наблюдение, его свобода выбора ограничивается. Даже в самой интимной обстановке, например в кругу семьи, слежка может превратить обычные действия в источник самоосуждения и тревоги – просто потому, что за действиями человека пристально наблюдают. В одном британском исследовании ученые предоставили испытуемым устройства слежения для того, чтобы они могли составлять графики передвижения членов своей семьи. Участники могли узнать, где находится любой член их семьи в любое время дня, и если они следили за чьим-то местоположением, то этот человек получал сообщение. Каждый раз, когда один член семьи отслеживал местоположение другого, он заполнял опросник, в котором писал, зачем он это сделал, и сообщал, соответствовала ли реальность его ожиданиям.
В последующем опросе испытуемые рассказали о том, что в целом они ощущали себя комфортно, но если они оказывались в каком-то неожиданном месте, то начинали переживать по поводу того, что члены их семьи могут «сделать неверные выводы» об их поведении. Опция «стать невидимым», которая блокировала механизм определения местоположения, не снижала тревогу: многие участники сообщили, что если они будут скрываться от слежки, то это само по себе вызовет подозрения. Исследователи сделали следующий вывод:
