Фаина Раневская - Почему все дуры такие женщины
Целую тебя, моя дорогая Фаина.
Твой чтец-декламатор.
Про карнавалФ. Г. сдружилась с Еленой Сергеевной уже после смерти Булгакова и помогала как могла. Ведь ничего не издавалось, ничего не ставилось. Однажды вдова сказала:
– Фаина, я вам верю. Клянусь, как только вы скажете, что пора оставить косметику, я немедленно подчинюсь.
– Не помню, Глеб (Глеб Скороходов), какая вожжа мне попала под хвост, но как-то я позвонила Елене Сергеевне и произнесла одно зловещее слово:
«Пора!» Очевидно, в свои сорок с гаком я в очередной раз решила: любви ждать нечего, жизнь кончилась и надо перестать ее раскрашивать.
Булгакова встретила мое решение без прежнего энтузиазма:
– Наверное, вы правы. Но можно отложить принятие обета до новогоднего карнавала?
Устроила она это действо у себя в квартире. Не такие просторы, как на воландовском балу, но Маргарита всегда умела устроить из комнаток праздничные залы. «Вход без маскарадных костюмов строго воспрещен!» – это она объявила заранее. Я, правда, пришла в обычном платье, но мне тут же выдали накидку со звездами а-ля Метерлинк, напялили на голову шляпу-гнездо, в котором сидела птица с хищным клювом.
Поначалу я не находила себе места, танцевать не хотелось, интриговать тоже. Профессор Дорлиак что-то обсуждала с подругой, тоже в «домино».
Сережка Булгаков в наполеоновской треуголке болтал что-то ужасно глупое. Стало жутко, когда в квартиру вползли опоздавшие Славы – Рихтер и Ростропович. Медленно вползли в костюмах крокодилов – отличные им сделали в театре Образцова: с зеленой пупырчатой кожей, с когтистыми лапами. Дамы визжали и поднимали ноги, профессор Дорлиак норовила залезть на стол.
Перед полночью появилась актриса, всю жизнь играющая старух. Этому секрету разгадки нет – вы смеялись, едва увидя ее. Она пришла в невообразимом костюме под названием «Урожай»: колосья торчат из венка во все стороны, платье увешано баранками разного калибра и цвета. Баранки-бусы на шее, баранки-серьги в ушах, и даже одна баранка в носу…
– Я только что с сельскохозяйственной выставки. Первое место во всесоюзном конкурсе мое!
Я подумала: «Пельтцер – гениальна!» А это, конечно, была она – другой такой старухи у нас нет. Тогда еще не отменили хлебные карточки, и Таню хотелось тут же начать обкусывать.
Насмеялись мы на целый год не случайно: страшнее наступающего 1946 года я не припомню.
Про шуточки с ОрловойС Любовью Орловой они были, можно сказать, приятельницами, но и в ее адрес Раневская позволяла себе шуточки. От безобидной:
– Шкаф Любови Петровны так забит нарядами, что моль, живущая в нем, никак не может научиться летать.
До колкого передразнивания:
– Ну что, в самом деле, Чаплин, Чаплин… Какой раз хочу посмотреть, во что одета его жена, а она опять в своем беременном платье! Поездка прошла совершенно впустую.
…Даже любя человека, Раневская не могла удержаться от колкостей.
Досталось и Любови Орловой. Фаина Георгиевна рассказывала, вернее, разыгрывала миниатюры, на глазах превращаясь в элегантную красавицу-Любочку.
Любочка рассматривает свои новые кофейно-беже-вые перчатки:
– Совершенно не тот оттенок! Опять придется лететь в Париж.
Про маленькую девочкуХозяйка дома показывает Раневской свою фотографию детских лет. На ней снята маленькая девочка на коленях пожилой женщины.
– Вот такой я была тридцать лет назад.
– А кто эта маленькая девочка? – с невинным видом спрашивает Фаина Георгиевна.
Про «гостеприимную» хозяйкуРаневская обедала как-то у одной дамы, столь экономной, что Фаина Георгиевна встала из-за стола совершенно голодной.
Хозяйка любезно сказала ей:
– Прошу вас еще как-нибудь прийти ко мне отобедать.
– С удовольствием, – ответила Раневская, – хоть сейчас!
Про яйца мамочкиРина Зеленая рассказывала:
– В санатории Раневская сидела за столом с каким-то занудой, который все время хаял еду. И суп холодный, и котлеты несоленые, и компот несладкий. (Может, и вправду.) За завтраком он брезгливо говорил:
– Ну что это за яйца? Смех один. Вот в детстве у моей мамочки, я помню, были яйца!
– А вы не путаете ее с папочкой? – осведомилась Раневская.
Про разведенную барбиНа заграничных гастролях коллега заходит вместе с Фаиной Георгиевной в кукольный магазин «Барби и Кен».
– Моя дочка обожает Барби. Я хотел бы купить ей какой-нибудь набор…
– У нас широчайший выбор, – говорит продавщица, – «Барби в деревне», «Барби Фаина Раневская 36 на Гавайях», «Барби на горных лыжах», «Барби разведенная»…
– А какие цены?
– Все по 100 долларов, только «Барби разведенная» – двести.
– Почему так?
– Ну как же, – вмешивается Раневская. – У нее ко всему еще дом Кена, машина Кена, бассейн Кена…
Про наказание пениемПриятельница сообщает Раневской: – Я вчера была в гостях у N. И пела для них два часа…
Фаина Георгиевна прерывает ее возгласом: – Так им и надо! Я их тоже терпеть не могу!
Про добро и злоРаневскую о чем-то попросили и добавили: – Вы ведь добрый человек, вы не откажете. – Во мне два человека, – ответила Фаина Георгиевна. – Добрый не может отказать, а второй может. Сегодня как раз дежурит второй.
Про дорогой «Запорожец»Артист «Моссовета» Николай Афонин жил рядом с Раневской. У него был «горбатый» «Запорожец», и иногда Афонин подвозил Фаину Георгиевну из театра домой. Как-то в его «Запорожец» втиснулись сзади три человека, а впереди, рядом с Афониным, села Раневская. Подъезжая к своему дому, она спросила:
– К-Колечка, сколько стоит ваш автомобиль?
Афонин сказал:
– Две тысячи двести рублей, Фаина Георгиевна.
– Какое блядство со стороны правительства, – мрачно заключила Раневская, выбираясь из горбатого аппарата.
Про ЦицеронаВ больнице, увидев, что Раневская читает Цицерона, врач заметил:
– Не часто встретишь женщину, читающую Цицерона.
– Да и мужчину, читающего Цицерона, встретишь не часто, – парировала Фаина Георгиевна.
Про дочь ДостоевскогоВ Театре им. Моссовета Охлопков ставил «Преступление и наказание». Геннадию Бортникову как раз об эту пору выпало съездить во Францию и встретиться там с дочерью Достоевского. Как-то, обедая в буфете театра, он с восторгом рассказывал коллегам о встрече с дочерью, как эта дочь похожа на отца:
– Вы не поверите, друзья, абсолютное портретное сходство, ну просто одно лицо!
Сидевшая тут же Раневская подняла лицо от супа и как бы между прочим спросила:
– И с бородой?
Письмо СолженицынуАртисты театра послали Солженицыну (еще до его изгнания) поздравительную телеграмму. Живо обсуждали этот акт. У Раневской вырвалось:
– Какие вы смелые! А я послала ему письмо.
Про санаторий имени КаренинойВ Комарове, рядом с санаторием, где отдыхает Раневская, проходит железная дорога.
– Как отдыхаете, Фаина Георгиевна?
– Как Анна Каренина.
В другой раз, отвечая на вопрос, где отдыхает летом, Раневская объясняла:
– В Комарове – там еще железная дорога – в санатории имени Анны Карениной.
Про билет в киноРаневская в замешательстве подходит к кассе, покупает билет в кино.
– Да ведь вы же купили у меня билет на этот сеанс пять минут назад, – удивляется кассир.
– Я знаю, – говорит Фаина Георгиевна. – Но у входа в кинозал какой-то болван взял и разорвал его.
Про кресло графаКак-то на гастролях Фаина Георгиевна зашла в местный музей и присела в кресло отдохнуть. К ней подошел смотритель и сделал замечание:
– Здесь сидеть нельзя, это кресло графа Суворова-Рымникского.
– Ну и что? Его ведь сейчас нет. А как придет, я встану.
Про чистый листБлизким друзьям, которые ее посещали, Раневская иногда предлагала посмотреть на картину, которую она нарисовала. И показывала чистый лист.
– И что же здесь изображено? – интересуются зрители.
– Разве вы не видите? Это же переход евреев через Красное море.
– И где же здесь море?
– Оно уже позади.
– А где евреи?
– Они уже перешли через море.
– Где же тогда египтяне?
– А вот они-то скоро появятся! Ждите!
Про нахалкуАлексей Щеглов, которого Раневская называла «эрзац-внуком», женился. Перед визитом к Раневской его жену Татьяну предупредили:
– Танечка, только не возражайте Фаине Георгиевне!
Когда молодожены приехали к ней, Раневская долгим взглядом оглядела Таню и сказала:
– Танечка, вы одеты, как кардинал.
– Да, это так, – подтвердила Таня, помня наставления.
Вернувшись домой, Щегловы встретили бледную мать Алексея с убитым лицом. Раневская, пока они были в дороге, уже позвонила ей и сказала:
