Мэри Роуч - Кадавр. Как тело после смерти служит науке
Томпсон пишет, что смысл действия многих препаратов человеческого происхождения был исключительно ассоциативным. Пожелтел от желтухи? Попробуй стакан мочи. Голова не в порядке? Понюхай «Дух черепа». Костный мозг и масло из человеческих костей назначались при ревматизме, а осадок из человеческой мочи считался хорошим средством при мочекаменной болезни.
В некоторых случаях эти немыслимые методы лечения были основаны на косвенных медицинских наблюдениях. Желчь не излечивает от глухоты, но если глухота вызвана серными пробками в ушах, возможно, кислое вещество поможет их растворить. Ногти на пальцах ног сами по себе не являются рвотным средством, но можно себе представить, что их прием внутрь может вызвать рвоту. Точно так же «светлый жидкий кал» — не лучший антидот при отравлениях грибами, но если необходимо удалить грибы из желудка пациента, возможно, более эффективного средства просто не существует. Отталкивающая природа экскрементов также объясняет их местное применение при выпадении матки. Еще до появления Гиппократа врачи рассматривали женскую репродуктивную систему не как орган, а как независимое существо, некое мистическое создание со своей независимой волей, которое способно осуществлять непредсказуемые перемещения. Если после рождения ребенка матка выпадала со своего места, какой-нибудь особенно отвратительный запах помогал вернуть ее туда, куда положено. Активными ингредиентами человеческой слюны, без сомнения, являются содержащиеся в ней бактерицидные вещества. Этим можно объяснить использование слюны при лечении от собачьих укусов, глазных инфекций, а также «зловонного пота», хотя в те времена никто, конечно, не понимал механизма ее действия.
Учитывая, что небольшие недомогания, такие как синяки, кашель, расстройство пищеварения и газы, обычно через несколько дней исчезают сами собой, легко понять, как можно было поверить в эффективность древних лекарств. О контролируемых испытаниях медицинских препаратов тогда ничего не слышали; доверие к лекарствам было основано на увиденном и услышанном. У мисс Петерсон был гнойный тонзиллит; мы дали ей немного г…, и теперь она чувствует себя прекрасно! Я разговаривала о странном и абсолютно недоказанном действии подобных препаратов с Робертом Беркоу — редактором медицинского справочника Merck Manual, являющегося одним из основных источников медицинской информации уже на протяжении ста с лишним лет. «Если вы узнаете, что таблетка сахара помогает снять боль в 25—40% случаев, — говорит он, — вы поймете, как могли действовать некоторые из этих лекарств». И только в 1920-х гг., по его словам, «от визита к обычному врачу начинает получать пользу обычный пациент со своим обычным заболеванием».
Популярность некоторых лекарств прошлого, возможно, в меньшей степени объяснялась наличием в них «основных» ингредиентов, чем действием тех или иных добавок. Так, в книге Томпсона приводится рецепт «Королевских капель» (король Англии Карл II активно занимался изготовлением настоек на человеческих черепах в своей лаборатории в Уайт-холле), в порцию которых входил не только «дух черепа», но также полфунта опиума и на четыре пальца винного спирта. Мышиные, гусиные и лошадиные экскременты, использовавшиеся европейцами для лечения эпилептиков, растворяли в вине или пиве. Аналогичным образом, Chinese Materia Medica предписывала измельченные человеческие пенисы «принимать со спиртом». Такое лекарство, возможно, не излечит вас, но облегчит боль и поднимет настроение.
Вероятно, на кого-то фармацевтические средства из трупов производят неприятное впечатление, но это, как в кулинарии, является делом привычки. Лечить ревматизм костным мозгом или золотуху потом не более отвратительно, чем лечить, скажем, карликовость с помощью человеческого гормона роста. Мы не видим ничего ужасного в инъекциях человеческой крови, но почему-то купание в ней вызывает у нас раздражение. Я не призываю вернуться к использованию ушной серы в качестве лекарства, но давайте разберемся спокойно. Как пишет Бернард Е. Рид, редактировавший выпуск Chinese Materia Medica в 1976 г.: «Современные люди лихорадочно изучают все виды живых тканей, отыскивая в них активные вещества, гормоны, витамины и специфические лекарства, способные излечивать от болезней, а открытие адреналина, инсулина, эстрона, менотоксина и других веществ заставляет разум перешагнуть границы эстетики».
«Те из нас, кто решился участвовать в эксперименте, собрали деньги на покупку трупов в городском морге, выбирая тела людей, умерших насильственной смертью, то есть тех, кто был убит, а не умер от болезни или от старости. Мы жили на этой каннибальской диете два месяца, и здоровье каждого из нас улучшилось». Так пишет художник Диего Ривера в книге воспоминаний «Мое искусство, моя жизнь». Он объясняет, что услышал историю о парижском торговце мехами, который кормил своих кошек кошачьим мясом, чтобы их мех был прочным и блестящим. И что в 1904 г. он с несколькими студентами-медиками (тогда курс анатомии был обязателен для студентов, изучавших искусство) решил попробовать на себе. Возможно, Ривера все это придумал, но его слова служат хорошим вступлением к рассказу о современных лекарственных препаратах на основе человеческих тканей, поэтому я решила включить сюда этот отрывок.
Если оставить в стороне воспоминания Риверы, ближайшим аналогом «Духа черепа» или «Зенита девы» в XX веке стало медицинское использование крови трупов. В 1928 г. советский хирург В. Н. Шамов [56] заинтересовался тем, не может ли кровь мертвого человека использоваться для переливания вместо крови живого донора. Как было принято в советской медицинской школе, Шамов сначала экспериментировал на собаках. Он обнаружил, что если использовать для переливания кровь животного, умершего не более шести часов назад, негативных реакций не возникает. Около шести-восьми часов после смерти кровь внутри тела остается стерильной, а эритроциты сохраняют способность переносить кислород.
Через два года о работах Шамова стало известно в московском институте имени Склифосовского, где метод начали опробовать на людях. Медики были настолько увлечены этим изобретением, что открыли специальную операционную, куда привозили трупы. «Скорая медицинская помощь привозила трупы прямо с улиц, из контор и других мест, где людей заставала внезапная смерть», — сообщал Б. А. Петров [57] в октябрьском выпуске журнала «Хирургия» за 1959 г. Роберт Уайт, о котором я писала в предыдущей главе, сказал мне, что в советскую эпоху трупы официально принадлежали государству, и если государство хотело взять что-то от них, то оно это брало. По-видимому, после забора крови тела возвращали семьям.
Мертвые тела отдают кровь так же, как это делают живые, только иглы им вводят не в руку, а в шею, а чтобы из тела с остановившимся сердцем пошла кровь, его нужно наклонить. Тела, как пишет Петров, нужно было укладывать в «экстремальном положении по Тренделенбургу». В его статье есть рисунок, отражающий забор крови из яремной вены, и фотография специальных стерильных ампул, в которые собирали кровь. Хотя, по-моему, это место лучше было бы использовать для изображения загадочного положения по Тренделенбургу. Меня это заинтересовало по той причине, что я прожила целый месяц, разглядывая черно-белую фотографию, изображавшую «Позицию Симса для гинекологического обследования» [58], на одном из листков календаря из Музея Мюттера за 2001 г. «Пациент должен лечь на левый бок, — пишет доктор Симе. — Ноги согнуты, правая нога выдвинута вперед чуть больше левой. Левая рука заброшена за спину, грудь выдвинута вперед». Это томное, очень вызывающее положение тела, и можно только догадываться, действительно ли оно облегчало процесс осмотра или доктор Симе выбрал его, поскольку оно напоминало положение голых красоток на модных фотографиях тех времен.
Что касается положения Тренделенбурга, я про него прочла в журнале «Хирургия» в статье «За рамками положения Тренделенбурга: Жизнь Фридриха Тренделенбурга и его вклад в развитие хирургии». Это всего лишь положение тела под углом в 45°, ноги выше головы. Именно при таком положении тела пациента Тренделенбург осуществлял операции на мочеполовой системе, поскольку это позволяло несколько сместить органы, расположенные в брюшной полости. Авторы статьи пишут, что Тренделенбург предложил множество нововведений, был замечательным специалистом в области хирургии, и выражают сожаление, что такой многогранный человек остался в памяти людей в связи с самым незначительным из своих достижений в медицине. Я усугублю это преступление, упомянув еще одно из наименее значительных вкладов Тренделенбурга в медицинскую науку — использование «гаванских сигар для улучшения загрязненного больничного воздуха». Забавно, но статья описывала Тренделенбурга как откровенного критика терапевтического переливания крови, хотя о его отношении к переливанию крови трупов ничего не известно.
