Ричард Смиттен - Жизнь и смерть величайшего биржевого спекулянта
Иск получил большой резонанс в прессе. Директора корпорации быстро и в частном порядке все уладили. Подробности расчетов так и не были разглашены. Все дело быстро сошло со страниц газет.
Проблема началась в 1925 году, когда у Эдисона Мизнера, знаменитого архитектора из Палм-Бич, появилась блестящая идея застроить Бока Рэтон, неразработанный участок к югу от Палм-Бич. Мизнер хотел построить самую красивую в мире в архитектурном отношении спортивно-игровую зону. В первый год он хотел построить величественную гостиницу на 1000 номеров, поле для поло и казино, а после этого продолжить проведение массированной застройки, которая включила бы в себя строительство еще трех крупных гостиниц.
Синдикат "Мизнер Девелопмент Корпорейшн" был сформирован для того, чтобы следить за амбициозным строительством и финансировать его. Группа состояла из светил финансового и общественного мира, а также мира развлечений, таких как Гарольд Вандербильт, Парис Зингер, Джесси Ливермор, Ирвинг Берлин, Вандербильт II, Эддисон и Уилсон Мизнеры, Элизабет Арден, Коулмен Дюпон и Родман Уонамейкер, и многих других.
Синдикат приобрел две мили пляжной территории вокруг бухты Бока Ратон и 1600 акров земли. К продаже инвесторам были предложены ценные бумаги нового синдиката на сумму в 500 000 долларов вместо изначальных 5 миллионов. Это количество было распродано меньше, чем за неделю. Цены на землю на территории, окружающей зону предполагаемого строительства, взлетели вверх. '
15 мая 1925 года в "Палм-Бич Пост" появилось следующее объявление:
Владельцы и управляющие "Мизнер Девелопмент Корпорейшн" - группа очень богатых людей с неограниченными средствами - предлагают при помощи творческого гения Эдисона Мизнера построить то, что скорее всего станет самым чудесным курортным городом в мире. Совместное благосостояние акционеров, вероятно, составляет порядка одной трети всех состояний Соединенных Штатов. Разумно будет предположить, что всякий покупатель земельного участка, вероятно, быстро получит крупную прибыль.
Имена известных лиц, поддерживающих данный проект, использовались во всех рекламных объявлениях и во всех маркетинговых ходах, продвигавших корпорацию. 6 августа были выбраны директора. Дюпон, недавно избранный сенатором от Делавэра, теперь стал председателем совета директоров, а Ливермор был назначен главой финансовой комиссии. У Ливермора и финансовой комиссии не ушло много времени на то, чтобы выяснить, что происходит, и возразить против использования их имен при продвижении проекта застройки. Они усиленно осуждали это обсуждение своих имен в том ракурсе, как будто они лично гарантировали финансовый успех проекта.
Они также возражали против того, чтобы обещать новым покупателям земли, что будет построено еще три гостиницы, включая "Ритц-Карлтон", а также три поля для гольфа, поля для поло и километры отличных мощеных улиц на всей территории застройки.
В конце концов, еще до конца года, 24 ноября, Дюпон подал в отставку, сообщив прессе, что в проекте не применяются правильные методы ведения дел, хотя у проекта великие возможности. Ливермор и еще несколько директоров также подали в отставку.
Эти отставки и проблемы в прессе вызвали немедленное завершение земляного бума в Бока Рэтон. В первые шесть месяцев деятельности, маркетинговая компания достигла уровня продаж более чем в 25 миллионов долларов. Но из-за раскола в совете директоров и негативных комментариев Дюпона, появившихся в "Нью-Йорк Таймс", продажи резко прекратились и проект закрылся.
Это преподало Ливермору еще один хороший урок: придерживайся того, в чем разбираешься, чем, в его случае, являлся фондовый рынок. Он снова стал работать, чтобы возместить себе ущерб от флоридской сделки с землей, сделки, которая, как сказали ему его знаменитые друзья в Палм-Бич, просто не может провалиться.
С зимы 1928 года до ранней весны 1929 года, Ливермор был законченным быком на вышедшем из-под контроля бычьем рынке, но он ждал, когда рынок подаст сигнал о повороте, неизбежном повороте, и ждал, когда нужно будет продавать свои длинные позиции. Опыт научил его, что всегда лучше продать раньше на сильном рынке, особенно когда у тебя внушительная линия активов, которую следует продать.
В начале лета 1929 года, в разгар по-прежнему бычьего рынка, Ливермор в конце концов продал все свои длинные позиции. Он составил список ведущих акций, которые, на его взгляд, были чрезмерно раздуты.
Линия наименьшего сопротивления изменилась с растущей на колеблющуюся. Он задавал себе вопрос, было ли это колебательное движение просто корректировкой после резкого скачка вверх на бычьем рынке, или же началом серьезного изменения всего рынка в целом. Изменился ли тренд рынка? Изменялся ли он у всех на глазах, и был ли фактор жадности слишком силен, чтобы воспрепятствовать тому, что люди увидели вершину?
Весь опыт Ливермора и инстинкты кричали ему о том, что это пик. Но он знал, что основное - это сроки. Вопрос был не в том, наступит ли пик; а в том, когда он наступит. До этого он ошибся, вступив в игру слишком рано, только для того, чтобы выяснить, что он был прав, но сделал ход слишком рано. Он решил следовать разработанному им самим методу пробных шагов и открывать на рынке небольшие короткие позиции.
Действуя из своего военного штаба, офисного номера в Хекшер Билдинг по адресу Пятая Авеню, дом 730, он начал свою тайную деятельность. Постоянно меняя брокеров, используя не менее 100 брокеров, чтобы замаскировать свои ходы в течение следующих шести месяцев, никому не рассказывая о своей стратегии, используя тайные символы на доске, держась подальше от прессы до тех пор, пока не будут открыты все его позиции, он проверял рынок.
Он осуществлял пробные операции, продавая несколько активов без покрытия, открывая маленькие позиции. Рынок продолжал двигаться вверх, и ему приходилось их закрывать, теряя при этом более 250 000 долларов, маленькую часть своего капитала. У него каждый день на длинном помосте работала полная команда из шести человек, записывающих значения на доске. Он активно работал по прямым телеграфным линиям с рынками Лондона и Парижа. Прямая линия с Чикаго показала ему, что цены всех основных товаров падают до небывало низких уровней по всему спектру. Из-за постоянных и непрекращающихся проблем в экономике, как в Соединенных Штатах, так и за рубежом, он чувствовал, что мир приближается к серьезной дефляции.
Он разместил второй ряд проб, снова проверяя свои усиливающиеся подозрения, но они не удержались, и ему пришлось закрыть их, когда рынок двинулся против него. Но затем, в конце лета, он вновь разместил свои пробы, уже в третий раз. Они удержались.
Внезапно они стали прибыльными - прибыли были небольшими, но, по крайней мере, они были прибыльными. Теперь он был полностью уверен, что был прав.
Его терпение окупилось. Это было одной из причин, почему он любил рыбалку, если ты делал все правильно, был настойчив и терпелив, в конечном итоге, тебе попадалась рыба. Теперь у него на крючке была рыба, ему нужно было лишь подтянуть ее к себе. На этот раз он знал, что прав. И он был готов субсидировать свою игру позициями крупного размера.
Его знали как Мальчика-Игрока, Великого Медведя Уолл-Стрит и Одинокого Волка Уолл-Стрит. Он был готов жить, как подобает согласно своей репутации.
Летом 1929 года Ливермор открыл ряд коротких позиций, в то время как рынок был по-прежнему достаточно силен, чтобы принять его заявки. Для него было легко занять необходимый актив под свои короткие позиции, поскольку почти все играли на повышение и считали безумием продавать без покрытия. Лучше и придумать было нельзя: экономика была велика, ликвидность огромна, для предприятий в наличии было много денег, которые можно занять, никаких признаков инфляции - на самом деле цены на потребительские товары падали. Его друзья спрашивали его, почему он хочет продавать.
Ливермор наблюдал за всем этим, и его знаменитый инстинкт взял верх - его внутреннее чувство, которое, по его мнению, вовсе не было инстинктом. Скорее это была общая сумма всего его опыта и всех его знаний, которая наполняла его сны по ночам, лишая его сна - подсознательный грохот.
Когда рынок наконец достиг пика, появилось много сигналов. Он не просто выстрелил вверх, дошел до кульминации и рухнул. Совсем не так, как делали рынки раньше, он двигался непреклонно, медленно, как гигантский корабль в море, но рынок подавал сигналы, сигналы, которые Ливермор видел раньше: ведущие акции боролись, будучи неспособными достичь новых высот; опытные игроки продавали на сильном рынке, подпитывая жадность общества.
Люди в полную силу хлынули на рынок. Механики, парикмахеры, сапожники, разносчики газет, домохозяйки и фермеры, все торговали ценными бумагами на 10-процентной марже. Для них было очевидно, что выиграть, на фондовом рынке было проще простого; инвестируй деньги и процветай. Это был новый период в истории, время, непохожее на прошлое, время бесконечного благоденствия с простой формулой: покупай акции и богатей. Фонды движутся в одном направлении
