Сергей Бондарчук - Желание чуда
ОТВЕТ. «Можете ли вы взять за основу ставящегося вами фильма сюжет, построенный на «жёстком» сексе?» — спрашивали меня, к примеру, скептически улыбаясь, некоторые западные интервьюеры.
Я видел на Западе фильмы, где экран заливают потоки грязи. Копание в грязи становится самозабвенным, исступлением. Чтобы произвести впечатление, перещеголять других, приходится изощриться всё больше и больше. Начинается какое-то чудовищное состязание — кто эффектнее отличится в выкапывании отталкивающего, отвратительного, гнусного, кто вытащит самое дикое, безобразное, жестокое.
Целиком согласен с теми, кто считает неумеренное увлечение эротикой в искусстве признаком творческого бессилия, способом подхлестнуть увядшие эмоции, взвинтить притупившиеся нервы. Это старость искусства, его нравственное одряхление.
Аморальность и жестокость выискиваются в характерах людей, их выдают за нечто неотъемлемое в человеческой природе, врождённое и неискоренимое.
Вот девочка двенадцати лет — это фурия, исчадие ада. Вот двадцатилетний парень — никаких представлений о моральных нормах, всё дозволено, что помогает развлечься, убить время. Кино вводит зло в моду, развращает злом, сеет жестокость и человеконенавистничество. Это путь, ведущий к катастрофе.
Добра стали стесняться. В ходу насмешки: сосунки, вы показываете жизнь в розовых красках, это же младенчество. И неустойчивые пугаются, спешат доказать свою «зрелость», включаясь в соревнование в жестокости. Это похоже на засасывающую трясину.
И когда кино, либо идя на поводу у тех, кому это на руку, либо в силу бездумного подражания, погружается в стихию зла, на все лады его смакуя, зло в мире увеличивается.
С радостью думаю о том, что советские люди ограждены законом, Конституцией от подобного рода «искусства». Вот и получается, что законы моего государства — это законы моей собственной совести.
Ещё один эпизод. В Америке существует специальная ассоциация кинорежиссёров, куда входят наиболее видные постановщики кинокартин. С её главными представителями у нас, делегации советских кинематографистов, была однажды беседа. Назову некоторых: Джордж Сидней, Стенли Крамер, Джордж Стивенс и другие. Разговор шёл о судьбах американского и советского кино. Не обошлось без острой полемики. Вдруг кто-то из присутствующих спросил:
— Скажите, если у вас появляется талантливый режиссёр, ни на кого не похожий по своей творческой индивидуальности, имеет он право свободно творить в вашей стране?
Нам пришлось разъяснять, что у каждого художника может быть своё видение материала, над которым он работает, свои приёмы и методы решения творческой задачи. Важно, чтобы искусство служило развитию эстетического вкуса зрителя, поднимало его культурный уровень, делало его благороднее, чище, духовно богаче. В качестве наиболее ярких примеров мы назвали имена С. Эйзенштейна, В. Пудовкина, А. Довженко и многих других мастеров кино, маститых и молодых.
В свою очередь, мы поинтересовались, почему в Америке до сих пор ради неприкрытого бизнеса делаются пошлые картины, развращающие зрителя и оскорбляющие человеческое достоинство.
На этот вопрос последовал ответ:
— Мы делаем то, что нравится зрителю. В Америке бытует даже такое выражение, что с глупцом надо разговаривать языком глупого.
Конечно, подобные «принципы» никак не отражают мнений и взглядов всех американских кинодеятелей.
В разговоре с нами одна актриса сказала, что с нетерпением ждёт того времени, когда в кинофильмах будут обращать внимание на душу, а не на… бёдра.
Кстати, у некоторых зарубежных критиков есть излюбленный приём. Он заключается в том, чтобы объявлять каждый советский фильм, добившийся международного признания, стоящим якобы вне основной магистрали советского искусства, вне метода социалистического реализма. Так поступили с фильмом «Летят журавли», когда он удостоился «Золотой пальмовой ветви» в Канне, с картиной «Дом, в котором я живу», получившей почётный приз в Брюсселе, с фильмом «Тихий Дон». Подобную же «пристрелку» пришлось перенести мне во время Недели советского фильма во Франции, когда картина «Судьба человека» была названа неореалистической, натуралистической, романтической, словом, как угодно, только не произведением социалистического реализма.
ВОПРОС. Мексика. Она давно интересует советских кинематографистов. С. Эйзенштейн, Г. Александров и Э. Тиссэ снимали картину «Да здравствует Мексика!». Теперь она вышла на экраны. Для художественного прочтения текста в этой картине режиссёр Г. А. Александров пригласил именно вас. Первый совместный советско-мексиканский фильм о Джоне Риде ставите вы… Всё это не случайно. Чем же эта страна и её люди привлекают вас?
ОТВЕТ. Расскажу о самой позабываемой первой встрече с Мексикой… Я был на «фестивале фестивалей». На этом смотре мировой кинематографии показывались фильмы, получившие главные призы на международных кинофестивалях 1959 года. В их числе была «Судьба человека»:
Празднество проходило в курортном городе Акапулько, одном из красивейших мест Мексики.
Представленные на фестивале фильмы демонстрировались на открытой площадке старинной средневековой крепости Сан-Диего. Зрители проходили через висячий мост. Всюду пылали факелы, ещё более усиливая сказочную таинственность обстановки. На площадке замка была устроена огромная сцена. Ряды стульев амфитеатром уходили ввысь.
Участников фестиваля, приехавших из многих стран, встречали и приветствовали мексиканцы в живописных национальных костюмах. Всё было очень торжественно.
Программа была обширной. Мы смотрели итальянские фильмы «Мировая война», «Генерал Делла Ровере», французские «Четыреста ударов», «Хиросима, любовь моя», франко-бразильский «Чёрный Орфей», болгаро-немецкий «Звёзды», западногерманский «Мы — вундеркинды», польский «Орёл» и другие.
Премьера «Судьбы человека» прошла удачно. Если просмотры других фильмов собирали сравнительно мало зрителей, то во время демонстрации нашего фильма свободных мест не было. Огромный амфитеатр, вмещающий около трёх тысяч зрителей, был переполнен. Думаю, это объясняется прежде всего огромным интересом мексиканцев к Советской стране и её искусству. Билеты на фестивальные просмотры стоили дорого. Тем более приятно было видеть среди зрителей простых, очень скромно одетых людей.
Признаюсь, что перед показом нашего фильма у меня и некоторых моих друзей, советских кинематографистов, прибывших в Мексику, были некоторые опасения. В самом деле, дойдёт ли «Судьба человека» до сердец здешних зрителей? Ведь фестиваль проходил в центре модного, фешенебельного курорта, заполненного людьми, вряд ли разделяющими наши взгляды и убеждения. Да и сама Мексика не знала ужасов минувшей войны.
Опасения оказались напрасными. Так же, как в Москве, Венеции, Канне, зрители долго не расходились после просмотра, многократно вызывали нас, участников фильма. Мексиканская пресса писала о триумфальном успехе советского фильма.
«Фестиваль фестивалей» в Акапулько совпал по времени с двумя крупными событиями. В те дни в Мексике открывалась советская выставка. Тогда же широко отмечался большой национальный праздник — День мексиканской революции. Мы присутствовали на праздничных торжествах в столице страны городе Мехико.
Мы побывали в гостях у крупнейшего мексиканского актёра и режиссёра Эмилио Фернандеса. Советский зритель знает его фильмы «Мексиканская девушка», «Мария Канделярия», «Рио Эскондидо». На материале о мексиканской революции с участием Фернандеса в качество актёра создана картина «Ля Кукарача».
В доме Фернандеса всё подчёркнуто национальное — оружие, костюмы, обычаи. Сам он великолепный наездник и отличный стрелок. Это типичный мексиканец, самозабвенно любящий свою страну, свой народ. Он большой знаток мексиканского фольклора. Вот почему в своих картинах с такой любовью показывает он славное прошлое своей страны, её пейзажи, народный быт.
Эмилио Фернандес самый популярный в Мексике актёр и режиссёр. Недаром его считают основоположником мексиканской кинематографии. Он начал работать в кино ещё в те далёкие годы, когда С. Эйзенштейн, Г. Александров и Э. Тиссэ снимали на его родине картину «Да здравствует Мексика!».
В Мексике создаётся довольно мало крупных, серьёзных картин. Чаще выпускаются фильмы, построенные на экзотике и рассчитанные на кассовые сборы. Экраны страны наводняют картины голливудского происхождения. Всё это никак не может вдохновить большого художника на творчество.
Эмилио Фернандес считает себя другом Советского Союза, очень любит наше искусство, наши фильмы. Было приятно узнать от него, что он три раза смотрел «Судьбу человека».
Фернандес пригласил к себе видных кинематографистов, устроив своеобразный концерт с участием марьячи (так называются в Мексике народные ансамбли музыкантов и певцов). В концерте участвовала и дочь Фернандеса.
