Ю. Ганковский - История вооруженных сил Афганистана 1747-1977
Что касается офицерского корпуса, то его социальные характеристики претерпели значительные изменения в течение каких-то полутора десятилетий, предшествовавших антимонархическому перевороту 1973 г. Эти изменения, являясь одной из самых существенных особенностей развития военной организации Афганистана при монархическом режиме, привели к росту социальной неоднородности офицерского состава страны. В указанное время, наряду с сохранением традиционного представительства состоятельных, элитарных слоев общества на высоких командных постах в вооруженных силах, значительно увеличилось число выходцев из средних слоев, прежде всего из среды мелкой, главным образом торговой, буржуазии, мелкого и среднего чиновничества, интеллигенции. Особенно большой приток разночинцев в ряды офицерского корпуса страны, преобразивших его социальный облик, наблюдался после 1963 г. в связи с активными мерами по осуществлению планов реорганизации и модернизации армии, потребовавших дополнительно нескольких тысяч молодых, грамотных и энергичных офицеров.
Афганская армия, как и сама страна, была многонациональна. При монархии кроме афганцев и таджиков, составлявших ядро вооруженных сил, в армии имелась значительная часть представителей национальных меньшинств: хазарейцев, узбеков, туркменов, чар-аймаков, народов Нуристана, белуджей и др.
В основу кадровой политики в армии монархические круги положили принцип комплектования, как правило, однородных в национальном отношении частей и подразделений вооруженных сил. При этом на долю национальных меньшинств выпадала в основном самая «черная» работа и менее почетная служба. К примеру, хазарейцы из года в год пополняли ряды Трудовой армии, строительных отрядов, подчиненных министерству национальной обороны, частей, занимавшихся ремонтом и обслуживанием, подсобными работами и др. Зато служба в боевых частях пехоты, бронетанковых войск, артиллерии, авиации являлась в основном привилегией афганцев и таджиков. Данный принцип комплектования частей и подразделений не претерпел каких-либо изменений вплоть до Апрельской революции 1978 г.
В соответствии с внутренней политикой монархической верхушки воинские части, дислоцированные в северных и центральных районах с преимущественно неафганским населением, укомплектовывались за счет новобранцев-пуштунов из восточных и юго-западных районов, а в афганских (пуштунских) районах размещались части, в том числе и подразделения Трудовой армии, набранные на севере страны, например в тюркоязычных районах.
Офицерский и унтер-офицерский состав армии формировался в послевоенные десятилетия главным образом из численно преобладавших в стране национальностей — пуштунов, а также таджиков. Вместе с тем монархическое правительство, желая укрепить свое влияние среди национальных меньшинств, привлекало в ряды офицеров и унтер-офицеров определенное количество представителей этих меньшинств, в основном из числа их влиятельной и экономически господствовавшей верхушки. Однако они, как правило, не занимали высокие посты, служили в нестроевых частях и во вспомогательных службах.
Что касается генералитета, то он был представлен в основном пуштунами, реже таджиками и еще реже, скорее как исключение, представителями национальных меньшинств. Типичным примером последних может служить нуристанец генерал-полковник Мухаммад Иса, бывший начальник Кабульского офицерского училища и командир Центрального корпуса, а затем, в конце 60-х годов, генерал-губернатор Пактии и командир Южного (Пактийского) корпуса. Вне всякого сомнения, его армейская карьера и высокий командный пост обеспечены прежде всего тем, что он являлся сыном богатого и знатного вождя одного из племен Нуристана, не раз доказавшего свою лояльность и преданность династии Надира.
По религиозной принадлежности основную массу личного состава вооруженных сил составляли мусульмане-сунниты и лишь немногие были мусульманами-шиитами (хазарейцы и часть таджиков, а также некоторые другие этнические группы) и членами мусульманских сект (исмаилитов, рошанитов и др.).
Политико-идеологические усилия монархического режима Афганистана по укреплению армии в условиях обострения классовых противоречий и нарастания политической напряженности в стране (1946–1973)В условиях обострения классовых противоречий и нарастания политической борьбы правящие круги и связанная с ними военная элита стали уделять самое пристальное внимание политико-идеологическому и морально-психологическому аспектам подготовки личного состава вооруженных сил. Усилия в этом направлении приобрели особенно активный и целенаправленный характер в первой половине 60-х годов, когда в Афганистане на арене политической борьбы появились демократические течения и группировки, выдвинувшие требования радикальных общественных преобразований. Именно в эти годы был значительно укреплен идеологический аппарат армии, повышена персональная ответственность всех командиров и начальников за воспитание своих подчиненных, введен обязательный для всех категорий военнослужащих курс политических занятий, разработаны и приняты новые программы так называемой моральной подготовки, в которых одно из основных мест заняли темы, призванные нейтрализовать воздействие на личный состав передовых идей и взглядов. Решая все эти вопросы, афганское командование широко использовало опыт иностранных армий, в частности турецкой и американской.
Меры идеологического и морально-психологического воздействия на личный состав преследовали цель создать в лице армии политически надежную военную опору, способную защитить конституционно-монархический строй и господствующее положение эксплуататорских классов. В официальной армейской пропаганде эту функцию армии было принято называть «борьбой против внутренних беспорядков» и относить ее к числу самых важных задач вооруженных сил страны. При этом под «внутренними беспорядками» подразумевались прежде всего выступления трудящихся и демократических сил. Вот что писал по этому поводу в афганском армейском журнале «Да урду маджалла» ответственный чиновник министерства национальной обороны Афганистана полковник Мухаммад Яхья Ноуруз. «В сегодняшнем беспокойном мире возникают ситуации, когда силы безопасности и полиции оказываются недостаточными для борьбы с недовольными и возбужденными массами. В такие моменты только путем вмешательства сильной и дисциплинированной армии можно будет восстановить нарушенный порядок»[436].
Цели идеологической и морально-психологической подготовки афганской армии определялись также и необходимостью появления сопротивления крайне правых консервативных сил, активно выступавших против проводившихся сверху некоторых преобразований буржуазного характера. Кроме того, в подготовке личного состава вооруженных сил Афганистана никогда не снимался и вопрос воспитания готовности к защите страны от внешней угрозы.
Содержание идеологической обработки личного состава афганской королевской армии полностью определялось ее назначением и классовым составом. В основу этой обработки были положены исламская идеология, идеи монархизма и национализма; воспитание патриотизма в сочетании с пропагандой «особого национального духа афганцев», их обычаев и традиций; пропаганда антикоммунизма, а также извращение целей и сущности советской внешней политики и клевета на советскую действительность.
Главной заботой правящих кругов Афганистана являлись подготовка и воспитание преданных монархии и существующему строю офицеров и унтер-офицеров. И это было не случайно. Ф. Энгельс, характеризуя армии восточных монархий, в свое время писал, что «главной задачей и в то же время главной трудностью является создание корпуса офицеров и унтер-офицеров, обученных по новейшей европейской системе, вполне освободившихся в военных вопросах от старых национальных предрассудков и пережитков и способных вдохнуть жизнь в новые формирования»[437].
Причины того большого внимания, которое правящая династия проявляла к идеологической обработке офицерского и унтер-офицерского корпуса, состояли не только в том, что от этих двух должностных категорий зависел результат обучения неграмотной, разноплеменной солдатской массы пользованию современным оружием и воспитания ее в духе безропотного подчинения начальникам, но главным образом в том, что надежность армии как опоры монархического режима в конечном счете определялась именно политической надежностью офицеров и унтер-офицеров. В связи с этим усилия, предпринимавшиеся в афганской армии по предотвращению проникновения революционных идей в среду офицеров и унтер-офицеров и их политическому воспитанию в духе верности и преданности монархии, возводились в ранг «самой большой и священной национальной и государственной задачи»[438].
