Адольф Эрман - Государство, армия и общество Древнего Египта
Неудивительно, что в таких обстоятельствах у князя города возникло то подозрение, которое даже мы с трудом подавляем, читая теперь эти старые судебные дела. Был ли осмотр действительно таким тщательным, как это было представлено в отчете; а вернее, не пытались ли «великие князья» скрыть злоупотребения, происходившие в некрополе? В конце второго дня суда, когда вассал царя Несамун проводил заседание в храме Птаха, Пасер встретился с несколькими людьми, которые принимали участие в расследовании, и не смог скрыть своего раздражения. Он открыто заявил, что не верит посольству, которое было отправлено с таким большим шумом, что теперь он полностью осведомлен о том, как идут дела в некрополе, и сообщит об этом непосредственно фараону.
Как только Пасер сделал это заявление, Пасера получил сообщение об этом, и похоже, что эта угроза пробудила страх в душе у князя некрополя. На следующий день именно он послал наместнику длинное письмо, в котором сообщил об угрозах своего сослуживца, разумеется, для того, чтобы наместник принял, если это возможно, судебные меры против князя города прежде, чем тот исполнит свои угрозы. Письмо было написано очень взволнованным человеком; копия этого письма в немного сокращенном виде – без обычных начальных и завершающих фраз – сохранилась до наших дней среди документов, которые относятся к этому громкому процессу. Самый интересный отрывок письма выглядит так:
«Вассал царя Несамун, писец фараона, вел заседание. Князь города, который был с ним, расположился возле храма Птаха и спорил с людьми из некрополя. Князь города сказал людям из этого некрополя: «Вы радовались перед дверью моего дома. Разве я – тот князь, который отправил сообщение государю? Вы радуетесь только по этому поводу. Вы были там, был проведен осмотр, и вы обнаружили, что все в порядке. Только гробницы Себекемсафа и его супруги царицы Нубхас были найдены вскрытыми – гробница только одного великого правителя, а доклады были присланы про десять. Конечно, в этой гробнице обитает гнев царя богов Амона-Ра против его памятников»[130]. После этого ему ответил рабочий Усерхопеш, подчиненный Нахтемхета, старшины рабочих некрополя: «Все цари вместе со своими царственными супругами, царственными матерями и царственными детьми, которые покоятся в великом благородном некрополе и лежат в месте красот, невредимы. Они направляют и защищают замыслы фараона, своего сына, который оберегает их и приказал их старательно осмотреть». Князь города ответил ему: «Ты гордо отстаиваешь то, что говоришь; это действительно была не маленькая речь. Фу!» – так сказал князь города.
Князь города заговорил снова и сказал: «Писец Хоре, сын Аменнахта из некрополя Хенухене, пришел в мой дом в великий… город и принес мне сведения о трех важных делах, которые записали мой писец и писец обоих округов города. Пейбаса, писец некрополя, также рассказал мне о двух других делах (то есть всего их пять), которые также были записаны. О них невозможно молчать. Фу! Это такие великие преступления, что они заслуживают казни, смерти и всех видов наказания. Теперь я напишу об этом фараону, чтобы фараон прислал человека, который уничтожит вас».
Так говорил им князь города, и он поклялся десять раз, что сделает это. Я слышал эти слова, которые князь города сказал людям из благородного великого царского некрополя, который будет существовать миллионы лет в западной части Фив, и [этим письмом] сообщаю их моим господам, поскольку для любого человека на моей должности было бы преступлением услышать такие слова и умолчать о них. Хотя я не мог сам присутствовать при большой речи, которую произнес князь города, однако мне пересказал ее мой писец Хене, который стоял близко к нему среди людей. Увы, мои ноги не смогли донести меня так далеко. Теперь я сообщаю эту речь моему господину, и пусть мой господин велит привести кого-нибудь, кто присутствовал там, когда были произнесены слова князя города. Мне сообщили о них писцы некрополя. Я сказал: «Я напишу об этом фараону». Однако эти два писца из некрополя совершили преступление тем, что пошли со своими докладами к князю города; нет сомнения, что их предки никогда не приносили свои сообщения ему, а докладывали наместнику, когда тот находился на юге. Если же оказывалось, что наместник был на севере, люди из царской полиции некрополя отправлялись с этими документами туда, где в это время находился наместник.
«В 20-й день месяца афир шестнадцатого года царствования ко мне привели свидетелей для подтверждения этих слов князя города, и теперь я кладу их в письменном виде перед моим господином, чтобы господин мог завтра послать за очевидцем».
Этот вызов действительно был получен наместником на следующий день, в то время, когда тот председательствовал на заседании. Документ был включен в число актов таким образом:
«Смотрите: начальник города, наместник Хамуэсе, приказал привести к нему:
из храма Рамсеса III, слуг первого пророка Амона:
рабочего по металлу Пейхару, сына Харуи,
рабочего по металлу Тарои, сына Хаемопета,
рабочего по металлу Пейкамена, сына Тарои».
Наместник сказал «великим князьям великого суда города»: «В 19-й день месяца афир, в шестнадцатый год царствования, в присутствии царского вассала, писца фараона, князь города сказал некие слова инспекторам и рабочим некрополя и тогда же говорил оскорбительно о великих палатах, которые находятся в месте красот. Я, наместник страны, отправился туда с царским вассалом Несамуном, писцом фараона. Мы осмотрели места, где, как сказал князь города, побывали рабочие по металлу из храма Рамсеса III, что в храме Амона, и мы обнаружили, что они [гробницы] были целы. Поэтому князь города был признан виновным во всем, что он сказал. Теперь смотрите: рабочие по металлу стоят перед вами, позвольте им рассказать обо всем, что произошло».
Рабочие были приняты «великими князьями», и выяснилось, что эти люди не знали ни одной из тех палат в местах фараона (то есть в некрополе), о которых этот князь города говорил дурное. Он был признан виновным в этом деле.
«Великие князья» пощадили жизни рабочих по металлу из храма Рамсеса III. Они в тот же день были отправлены обратно к Аменхотепу, первому пророку Амона-Ра. Об этом был написан документ, который был помещен в архив наместника.
Документы, которые есть у нас, не сообщают нам, как шло дальше это неприятное дело. Возможно, обе стороны решили, что будет разумно отложить его и не сообщать о нем фараону. Ни одна из сторон не могла ничего выиграть от такого сообщения: князь города сказал слова, которые, несомненно, были глупыми и легко могли быть представлены как измена; а князь некрополя и его покровитель-наместник тоже вряд ли могли похвалиться тем, что их совесть чиста. Положение дел в некрополе было, несомненно, очень плохим: хотя из царских гробниц, возможно, и была вскрыта только одна, но «во всех частных могилах побывали воры».
После этого большого расследования все, похоже, продолжало идти по-старому: через три года после него, в первый год царствования Рамсеса X, были арестованы примерно шестьдесят человек, подозреваемых в краже[131]. Те, кто оказался под подозрением на этот раз, были не бедные зависимые люди, а в большинстве случаев мелкие чиновники, среди которых мы обнаруживаем даже писца из казначейства Амона, жреца Амона и жреца Хонсу. Из остальных многие были «без должности», например, «бывший пророк бога Себека» из города Перонх в Файюме, вероятно вымышленный персонаж. Большинство воров были, разумеется, фиванцами, а остальные явились из соседних мест ради этого прибыльного дела. Они не стали грабить ту часть некрополя, которую обобрали их предшественники в шестнадцатом году, а обратили внимание на бесплодную долину, которая теперь носит название Долина Царей. Там они ограбили внешние залы гробниц Рамсеса II и Сети I, а украденные вещи продали; их жены, которые тоже были арестованы, возможно, были их сообщницами в этом деле. Сейчас Берлинский музей владеет одним предметом, который, вероятнее всего, входил в число их добычи. Это бронзовая погребальная статуэтка царя Рамсеса II. Воры сорвали с нее золото, которым она была покрыта, а саму изящную фигурку расплющили и изуродовали, после чего бросили не представлявшую для них никакой ценности бронзу в какой-то угол, где она благодаря счастливому случаю сохранилась для нас. Грабеж мог остаться нераскрытым, если бы воры в конце концов не поссорились из-за дележа добычи: один из них посчитал, что его обделили, пошел к одному из чиновников некрополя и донес на своих товарищей.
Эта большая операция египетской полиции по захвату преступников не смогла спасти царские гробницы от их неизбежной судьбы. Из-за того что они находились вдали от людей, в голой пустынной долине, вскрытия гробниц и кражи из них продолжались по-прежнему, и государственные чиновники открыто признавались, что бессильны помешать ворам. Чиновники были вынуждены бросать на произвол судьбы гробницы, которые оказывались в опасности, и пытались спасти только тела царей – даже те, которые были частично повреждены и которые надо было восстановить, насколько это возможно. Не зная покоя от страха, чиновники переносили эти тела из одной гробницы в другую; например, мумия Рамсеса II была помещена сначала в гробницу Сети I, а потом, когда и она оказалась под угрозой, – в усыпальницу Аменхотепа I.
