Федор Раззаков - Скандалы советской эпохи
Нет, недалеко ушел автор «исповеди» в своих рассуждениях от того, что ежедневно преподносит западному читателю реакционная пропаганда, пытающаяся набросить тень на все, чем живет, чем гордится и во что верит советский народ. Между тем сам Евтушенко нимало не сомневается в том, что каждое его слово – откровение, и откровение пророческое…
Если теперь сопоставить эту драматическую фигуру почти пророка, встающую со страниц «исповеди», с поэтом Евгением Евтушенко, известным советским читателям, перед нами откроется картина редкостного раздвоения личности. Вроде бы в одно и то же время существовали сразу два Евтушенко.
Первый, вспомните, со страниц комсомольских газет писал о красоте будничного труда пастуха и архитектора, призывал своих сверстников-поэтов ехать на великие стройки коммунизма, взволнованно приветствовал Глезоса, и Хикмета, и Стиля. От лица второго автор «исповеди» заявляет теперь на страницах «Экспресс»: «Я не мог писать ничего в стиле эпохи. Я сочинял только интимные стихи, рассматривая их как форму протеста против официальной поэзии». Первый, как и другие поэты, в ту пору искренне верившие в Сталина, посвящал ему свои строки, связывал с именем Сталина наши победы, и было бы нелепо упрекать его в этом. Второй же, внимая «внутреннему голосу» и «шепоту совести», оказывается, уже давным-давно «начал понимать ответственность и вину Сталина». «Я, – подчеркивает Евтушенко, – был бдителен на свой лад…»
Видимо, до сих пор Евтушенко не дал себе труда хоть сколько-нибудь серьезно разобраться во всем происшедшем. Выступая на IV Пленуме правления Союза писателей СССР, он как будто бы и не скупился на громкие слова, называя «позорным легкомыслием» факт своего сотрудничества в реакционной буржуазной прессе. Однако из этой его речи явствует, что он не осознал всей глубины своих ошибок. Ничем иным не объяснишь, что, оценивая теперь свою «автобиографию», он сожалеет лишь о том, что она «написана слишком поспешно», что «в ней много неточных формулировок» и что он-де «забыл о нравах зарубежной прессы».
Гневно говорили на пленуме СП советские писатели о позорном поступке Евтушенко, о политической хлестаковщине, гражданской безответственности, замешенных на дрожжах самовозвеличивания… Ведь это – вихляние легкомысленной рыбки, уже клюнувшей на червячка западной пропаганды, но еще не почувствовавшей острия и воображающей, что она изумляет обитателей океана грациозной смелостью своих телодвижений. А удильщикам из буржуазных газет и журналов уже не терпится насладиться добычей.
Мы не хотим усматривать в поступке Е. Евтушенко злой умысел. Но он должен понять – есть предел всему, в том числе и состоянию политической инфантильности. Он должен понять – нельзя без конца падать, а потом подниматься, отряхиваться и делать вид, будто ничего не произошло. Можно в конце концов набить себе такой синяк, что он останется навсегда несмываемым родимым пятном».
7 апреля «Комсомольская правда» опубликовала отклики читателей на эту статью. Приведу лишь некоторые из них.
М. Поляков, медработник, Москва: «Кто дал ему право клеветать на наших советских людей, на нашу Родину? Даже делая скидку на полную политическую неграмотность Евтушенко, простить ему этого бреда, позорящего нашу жизнь, нельзя».
П. Бажанов, капитан запаса, председатель Сочинского горсовета: «Тяжело оскорбил Евтушенко бывших фронтовиков. Он, не нюхавший пороха, он, не проливший и капли крови за родную землю… Если бы мертвые… узнали, что какой-то поэт через восемнадцать лет после Великой Отечественной войны найдет душевное облегчение в Мюнхене от рукопожатий артистки, тогда как рядом вновь маршируют фашистские молодчики, грохают танки реваншистов… они бы не простили, сочли бы проступок за предательство».
Надо отдать должное газете, она привела на своих страницах не только мнения «против», но и «за». Правда, последних было опубликовано всего… одно. Некто Л. Баев из Ленинградской области написал: «Своей статьей вы хотели вызвать у читателей чувство презрения к поэту, хотели представить его чуть ли не в виде изменника. У меня лично такого впечатления не создалось. Я понял лишь, что Евтушенко не тверд в своих взглядах и что он постоянно ищущий человек. Ни в чем не сомневаются лишь тупые догматики и люди, не имеющие собственного мнения. Разве можно написать для поэта устав и четко определить его обязанности?..»
8 мая в «Комсомолке» публикуется выступление Юрия Гагарина на Всесоюзном совещании молодых писателей. Из него следовало, что первый космонавт Земли тоже не остался в стороне от скандала с Евтушенко, посвятив поэту некоторую часть своего доклада. Гагарин сказал следующее:
«Я не понимаю вас, Евгений Евтушенко. Вы писатель, поэт, говорят, талантливый. А вы опубликовали в зарубежной прессе такое о нашей стране и о наших людях, что мне становится стыдно за вас. Неужели чувства гордости и патриотизма, без которых я не мыслю поэтического вдохновения, покинуло вас, лишь только вы пересекли границы Отечества? А ведь без этих чувств человек нищает духом… обкрадывает свое творчество… В своей недоброй памяти „Автобиографии“ Евгений Евтушенко хвастается тем, что он, дескать, никогда не изучал никакой электротехники и ничего не знает об электричестве. Нашел чем хвастаться! С каких это пор невежество порою возводится в степень некой добродетели?..»
К слову, Евтушенко на Гагарина за эти слова не обидится и спустя год примет его приглашение выступить в Звездном городке. Но это будет позже, а пока вернемся в весну 63-го.
Помимо перечисленных выше изданий, свое «лыко в строку» вставили и другие периодические издания огромной страны. Их было так много – от «Правды» и «Советской Латвии» до «Учительской газеты» и журнала «Донбасс», – что приводить их все нет смысла. Поэтому ограничусь лишь двумя изданиями.
«Литературная Россия», 12 апреля 1963 года, В. Федоров: «За сребреники, которые Евгений Александрович получил в Париже, его теперь сравнивают с Иваном Александровичем Хлестаковым. По-моему, это не совсем точное сравнение. Мне вспоминается образ из романа „Молодая гвардия“ – Евгений Стахович, двойником которого в жизни был скользкий хлюпик Геннадий Почепцов. Считаю, что поступок Евтушенко пахнет не хлестаковщиной, а стаховщиной… Именно Московское отделение СП, по меткому определению моего однофамильца Василия Федорова, „пустило Дуньку в Европу!“.
Журнал «Пограничник», № 10, май 1963 года, А. Мигунов: «Подобно автору „Доктора Живаго“ Евтушенко оплевывает Великую Октябрьскую социалистическую революцию, заявляя, что она не принесла народу ничего, кроме страданий… Пресмыкаясь перед империалистическими заправилами реакционной прессы, Евтушенко искажает историю советского общества, клевещет на советский народ, бросает тень на советский строй».
Дальше всех в своем неприятии поступка Евтушенко пошел его коллега Сергей Михалков, который написал о нем очередную басню – «Синица за границей». И ее опять напечатала главная газета страны «Правда» (4 июня). Вот она:
Бездумной, легкомысленной Синице
Однажды довелось порхать по загранице.
Попав в заморскую среду
И оказавшись на виду
У иностранных Какаду
И у Павлинов с пышным опереньем,
Синица стала с непонятным рвеньем
Чернить родной свой лес.
К Синице тотчас был проявлен интерес:
В ее родном краю
Пока что у нее не брали интервью —
А здесь вокруг скрипят чужие перья,
Колибри у нее автографы берут…
Синичка верещит: «Уверена теперь я,
Что по достоинству меня оценят тут!»
От лести у нее «в зобу дыханье сперло»,
И из нее такое вдруг поперло,
Что даже Попугай – столетний старичок
Ей бросил реплику: «Попалась на крючок?!»
Пожалуй, за границу
Не стоит посылать подобную Синицу!
И Евтушенко после этого скандала, действительно, перестали выпускать за рубеж. И практически перестали печатать. Однако опала сошла на нет достаточно быстро – после того, как в 1964 году поэт написал поэму «Братская ГЭС», которую официальные власти встретили с одобрением.
Костолом из Киева
(Йожеф Сабо)
Футболист Йожеф Сабо начал свой путь в спорте в 1955 году, когда стал играть за заводскую команду в Ужгороде. Играл хорошо, после чего его пригласили в основной состав ужгородского «Спартака». А весной 1959 года на Сабо положило глаз киевское «Динамо». С тех пор на долгие годы эта команда стала для Сабо родной. В ее составе он стал чемпионом СССР в 1961 году. А два года спустя карьера Сабо в футболе едва не завершилась после того, как он оказался в центре громкого скандала.
Инцидент произошел 13 июля 1963 года во время игры киевлян с московским «Торпедо» на поле стадиона имени Ленина в Лужниках. Матч завершился оглушительным поражением гостей 1:7. Однако тот матч запомнился не только этим, а также грубой игрой, которую показали обе команды. За все 90 минут игры судья показал несколько желтых карточек игрокам обеих команд, а также три красные – были удалены один игрок «Торпедо» и два игрока «Динамо». Одним из них был Йожеф Сабо, который совершил жестокий поступок – прыгнул на ногу молодому игроку москвичей Сидорову и нанес ему тяжелое увечье.
