Владлен Измозик - «Черные кабинеты» История российской перлюстрации. XVIII – начало XX века
В этой связи неудивительно, что, к примеру, известный историк Н.К. Шильдер, располагая значительным числом перлюстрированных писем первой половины XIX века, использовать их в своих трудах не смог49.
Гораздо свободнее о «черных кабинетах» в Российской империи писали зарубежные и нелегальные издания. В изданной в Париже в 1854 году книге Лакруа «Les Mystėres de la Russie» имелся следующий пассаж:
Почтовая тайна есть чистейшая фикция. Никакая печать не священна для русской полиции. И это признается [полицией] громко, гласно, как самая простая вещь. Частные люди, даже знать, иногда прямо боятся получать письма, иначе, как по почте, именно оттого, что почта, по крайней мере, прочитывает и цензурует письма, а если получишь через посыльного, то там вдруг окажется что‐нибудь неблагонадежное! Даже слуги великой княгини Елены Павловны [с 1849 года вдова великого князя Михаила Павловича] убоялись как‐то принять письмо, посланное ей англичанином Рексом не по почте, а через лакея50.
В 1858 году эта тема была затронута в газете «Колокол», издававшейся А.И. Герценом в Лондоне, – в заметке «Что значит суд без гласных»51. В 1860 году тот же «Колокол» опубликовал весьма конкретные сведения о «черном кабинете» в столице (в разделе «Смесь» появилась заметка о службе перлюстрации на Петербургском почтамте)52. Через несколько месяцев «Колокол» продолжил данную тему53.
В 1861 году в Париже вышла книга эмигранта князя П.В. Долгорукова «Правда о России». Касаясь интересующей нас темы, он, в частности, писал о так называемой «инициативной» перлюстрации, т. е. организуемой отдельными администраторами:
Осенью 1859 года, начальник гвардейского штаба граф Эдуард Баранов [Э.Т. Баранов – начальник штаба Отдельного гвардейского корпуса в 1856–1866 годах], именем командира гвардейского корпуса генерала [Ф.С.] Панютина, тайным циркуляром предписал полковым командирам, чтобы они наблюдали за перепискою нижних чинов с их семействами, и объявил, что ротные и эскадронные командиры будут отвечать за распространение перепискою нижних чинов каких бы то ни было ложных и вредных слухов [курсив мой. – В.И.], т. е. требовал от генералов и офицеров гвардейского корпуса, чтобы они распечатывали письма… Если бы правительство русское одарено было разумом и истинным просвещением, то оно поняло бы, что не узнать ему истины через распечатывание писем, потому что в России одни дураки пишут истину по почте54.
В июле 1903 года в журнале «Освобождение», выходившем в Штутгарте под редакцией П.Б. Струве, была помещена заметка «Черный кабинет и его щупальщики». Анонимный автор довольно точно описывал деятельность такого учреждения при Петербургском почтамте. Сведения, судя по их содержанию, были получены явно от кого‐то из почтовых чиновников, хотя и не имевшего прямого отношения к этой деятельности55.
Множество публикаций о перлюстрации появилось в российской печати после 1905 года – с отменой предварительной цензуры. В августе 1906 года в газете «Товарищ» была напечатана за подписью «П.Ч.» статья «Перлюстрация в России» (видимо, «П.Ч.» – это «почтовый чиновник»). Здесь сообщалась в высшей степени точная информация, а именно: что перлюстрация производится в «черных кабинетах», «действующих под вывеской цензуры иностранных газет и журналов»; что ее руководителем является старший цензор Санкт-Петербургского почтамта; давались сведения о примерном количестве сотрудников «черных кабинетов», перечислялись их официальные должности, называлось их негласное жалованье; указывалось примерное количество общих выписок в течение года и представляемых министру внутренних дел. За исключением Киева, были названы все действующие пункты: Санкт-Петербург, Москва, Варшава, Казань, Одесса, Тифлис, Харьков. Единственная грубая ошибка заключалась во фразе, что якобы в «черные кабинеты» передается «вся простая и заграничная корреспонденция»56. Выскажу предположение, что автором статьи или человеком, давшим материал для нее, был Л.П. Меньщиков, знаменитый сотрудник Московского охранного отделения и Департамента полиции с 1889 года, ушедший в отставку 1 февраля 1907 года. Открыто выступать с разоблачениями провокаторов и раскрывать секретную деятельность ДП Меньщиков начал в 1909 году, но еще осенью 1905‐го он передал эсерам так называемое петербургское письмо, в котором указывал на Е.Ф. Азефа и Н.Ю. Татарова как на провокаторов. Именно Меньщиков в ДП тесно соприкасался с материалами перлюстрации57. Тем не менее эта публикация не имела серьезного резонанса – о ней не вспоминали даже те журналисты, которые впоследствии писали на данную тему.
В 1908 году издававшийся в Париже журнал «Былое» напечатал воспоминания бывшего чиновника Департамента полиции М.Е. Бакая «О черных кабинетах в России». Здесь назывались конкретные фамилии чинов Департамента полиции и Главного управления почт и телеграфов, занимающихся этой секретной работой: И.А. Зыбина, В.Н. Зверева, П.К. Бронникова, Ф. фон Кребса, давалась психологическая характеристика Бронникова58. Одновременно обвинения в адрес почтового ведомства в нарушении тайны переписки прозвучали на первой сессии III Государственной думы: 3 апреля 1908 года в прениях по докладам представителя бюджетной комиссии Думы К.К. Черносвитова и начальника Главного управления почт и телеграфов М.П. Севастьянова эту тему затронули Т.О. Белоусов (социал-демократ, Иркутская губерния), Н.С. Розанов (трудовик, Саратовская губерния) и А.И. Шингарев (кадет, Воронежская губерния). Севастьянов все отрицал, клятвенно уверяя законодателей, что выемка частной корреспонденции проводится лишь на основании официально утвержденных законов. На защиту правительства встал один из лидеров правых – В.М. Пуришкевич59.
Результатом этих дебатов в Думе и издания материалов М.Е. Бакая стала публикация статьи «Охранка и черные кабинеты» в партийном журнале социалистов-революционеров «Революционная мысль», выходившем в Лондоне. Автор статьи А. Аринов писал: «В нашем распоряжении имеется обширный материал об этом “мифе” [так назвал утверждение о существовании “черных кабинетов” М.П. Севастьянов]», но пока он готов сообщить только часть сведений. В сжатой форме было приведено немало важных фактов. Говорилось, что в Варшаве, Петербурге, Москве, Одессе перлюстрацией занимаются чиновники цензуры иностранных газет и журналов при почтамтах, что в их распоряжение еще до сортировки поступает «абсолютно вся корреспонденция». Просмотру, сообщал автор, «подвергаются как подозрительные по внешности письма, так и те, которые внесены в алфавит по предписаниям Департамента полиции, губернаторов, охранных отделений и пр. [очих] должностных лиц и официальных учреждений. С писем, заслуживающих особого внимания, снимаются копии и отсылаются в те учреждения, которых это касается и обязательно в Департамент полиции». Отмечалось, что проводится перлюстрация писем «представителей иностранных держав, государственных деятелей, любовниц высокопоставленных лиц». Наиболее успешными автор считал «черные кабинеты» в Петербурге и Варшаве и указывал, что «руководителями в первом является цензор П.К. Бронников [что было ошибкой], а во втором – [Ф.Г.] фон-Кребс».
Далее рассказывалось о работе по перлюстрации в стенах Департамента полиции, где «специалистом подделок всевозможных почерков… является чиновник… [В.Н.] Зверев», «специалистом по разбору шифров… чиновник [И.А.] Зыбин», а «общее… заведывание перлюстрацией» (в ДП) лежит «на чиновнике для поручений… [В.Д.] Зайцеве». Отмечалось, что из ДП «копии подозрительных писем рассылаются по жандармским управлениям и охранным отделениям для выяснения авторов и адресатов… и установления за ними надзора и ареста».
Наконец, приводился образец так называемого открытого листа от 14 июня 1903 года за подписью начальника Главного управления почт и телеграфов. Такой лист выдавался начальникам губернских жандармских управлений и охранных отделений на право выемки писем и телеграмм подозрительных лиц. Надо отметить, что, несмотря на вполне понятную неполноту и отдельные неточности (утверждения, что в распоряжение «черных кабинетов» при почтамтах «еще до сортировки поступает абсолютно вся корреспонденция», что «черные кабинеты» «существуют в большинстве русских городов»), материал в целом обладал высокой степенью достоверности. Журнал публиковал обещание продолжить эту тему60.
В последующих номерах «Революционной мысли», в так называемой «Черной книге русского освободительного движения», где приводились фамилии осведомителей и провокаторов, были названы имена В.Н. Зверева, И.А. Зыбина, П.К. Бронникова и В.И. Кривоша с указанием рода их деятельности. Например, о последнем говорилось следующее: «Кривош Владимир Иванов, цензор иностранных газет и журналов при государственной типографии в Санкт-Петербурге; – состоит постоянным переводчиком при Департаменте полиции документов, отбираемых у революционеров по обыскам»61.
