Иван Медведев - Пограничные зори
— Кулы-ага, посоветуй, что мне теперь делать? — попросил Черкез.
Кулы-ага просто сознался:
— Для таких сложных вопросов, сынок, голова моя уже слаба. Спросил бы ты меня что-нибудь насчет жатвы… Думается мне все же, что надо тебе поспешить в село — там народ поднимать. Только смотри не попадись опять этим в лапы.
Черкез и сам уже пришел к такому решению. Ударив ослика пятками в бока, он ткнул его палкой в шею и поч катился вниз.
И снова в тишине ночи зацокали копыта по каменистой тропке, и луна, поднявшаяся уже на высоту пики, отбросила на склон холма длинную скользящую тень мальчика верхом на осле.
V. Опять встретились
Ну и ночка! Да, не раз будет Черкез вспоминать эту ночь. Никогда еще за всю его недолгую жизнь не приходилось переживать такого. Уже натерпелся он страху и, подъезжая наконец к родному селу, никак не думал, что эта ночь готовит ему новую неожиданность.
У окраины уснувшего села (время-то, верно, уж подходило к полуночи) ослик, переходя вброд ручей, остановился и жадно припал к воде. Все понукания оказались напрасными, и Черкезу, несмотря на овладевшее им нетерпение, пришлось дать другу напиться. Пока ослик утолял жажду, Черкез смотрел в прозрачную серебристую воду ручья, в которой, чуть колыхаясь, отражалась луна. Потом он поднял голову и окинул взглядом село. Оно лежало перед ним темное, притихшее, и только в самом крайнем, стоявшем на отшибе домике светился огонек. Это был домик Черкеза.
«Значит, отец дома, — обрадованно подумал Черкез. — Верно, мать кормит его ужином. Мы с ним сейчас сразу поедем на заставу. Я сведу пограничников на то место, где прятались чужие. Пограничники пойдут по следам и поймают их. Далеко-то не уйти им — не знают дороги».
Напившись, ослик фыркнул, отряхнулся и зашагал дальше.
…Привязав осла во дворе, Черкез взбежал на крыльцо, распахнул дверь и замер на пороге.
На столе горела лампа, мать стояла возле печки, а на скамейке у стола сидел человек в шапке. При появлении Черкеза он встал. У него был огромный подбородок, и даже при тусклом свете лампы бросался в глаза глубокий шрам, рассекавший левую бровь…
Мать бросилась к Черкезу:
— Сынок, где же ты был так долго? Уж я чего только не передумала!.. Сердце совсем изболело, словно в него щепку воткнули… Ну, садись скорей, поешь. Тут к нам гость пришел: с важным каким-то поручением едет, да сбился с пути. Сейчас я вас накормлю обоих. Да где же ты пропадал, скажи?
Первой мыслью Черкеза было, что неизвестный убьет и мать и его самого, стоит ему хоть чем-нибудь выдать себя или дать понять матери, что этот человек — враг. И врать нельзя: это его заставит насторожиться. И Черкез ответил как ни в чем не бывало, словно уже и позабыл о недавней встрече или не придал ей значения, а может, и не узнал в госте чужого человека, которого случайно повстречал ночью в горах.
— Осла потерял. Бился, бился, насилу нашел! Ой, мама, давай скорее есть, прямо помираю с голоду! — И Черкез шагнул к столу.
Свет лампы упал ни его лицо, и мать всплеснула руками:
— Сынок, где это ты так оцарапался? И рубаху порвал!
— Говорю тебе, осла искал! Забрался он в самые заросли, — буркнул Черкез, сел и с жадностью принялся уписывать хлеб, ни на кого не глядя.
— Как же ты его упустил? Чудно! — сказала мать.
— Так это ты, значит, осла звал? — с расстановкой проговорил гость, и в голосе его Черкезу отчетливо послышалась угроза.
Мать посмотрела на сына, потом на гостя и на минуту задержала на нем взгляд:
— А ты что стоишь, гость? Садись, сейчас горячего подам.
Она довольно долго возилась у печки, потом поставила на стол миску, налила две тарелки супу. Черкез, беря у матери тарелку, поглядел ей прямо в глаза. Говорить он не мог и все вложил в этот взгляд. Мать, казалось, хотела что-то спросить, но промолчала и только едва приметно покачала головой.
Гость молча хлебал суп.
В комнате было тихо. Мать стояла, прислонившись к печке, сложив на груди руки и поглядывала то на сына, то на гостя. Все трое молчали.
Первым заговорил чужой:
— А ты, малый, я вижу, храбрец, не боишься ночью по горам один ездить.
Черкез невнятно пробормотал что-то, уткнувшись в свою тарелку.
Мысли вихрем проносились в его голове, но он не мог принять никакого решения. Побежать разбудить соседей? А если этот погонится и убьет? А мать? Она может броситься за ними, и тот убьет и ее. Нет, нельзя действовать опрометчиво. Черкез в этом уже убедился там, в горах. Если бы он мог дать матери хоть какой-то намек! Она бы вышла, будто невзначай, зачем-нибудь и позвала бы соседей. Но как это сделать, чтобы не заметил тот?
— А чего бояться! — ответил он гостю. — В горах у нас тихо, спокойно. Злых зверей нет. Злых людей — тоже. — Черкез украдкой бросил на мать быстрый взгляд. — Волки, шакалы — это известные трусы. Правда, в прошлом году, помнишь, мама, поймали у нас в горах какого-то бандита… — Черкез заметно оживился; он даже перестал есть и повернулся к матери: — Вот страшилище-то! Помнишь, мама? Огромный, кудлатый! А конь у него — ну прямо с дом…
За спиной Черкеза скрипнула скамейка и, обернувшись, он увидел, что гость поднимается из-за стола. «Верно, я переборщил. Догадался он» — замирая от страха, подумал Черкез.
— Ну, спасибо за угощение, хозяйка. Пойду, — сказал гость. — Ты мне позволишь взять хлебца на дорогу?
Поняла ли мать Черкеза скрытый в словах сына намек или по какой-нибудь другой причине, но только она сказала поспешно:
— Да куда ж ты ночью пойдешь? Заночуй у нас. Я к утру хлеба тебе напеку. А это что за хлеб — корки одни. Весь хлеб, что был в доме, я на поле отправила..
— Ничего, и этот сойдет, — сказал гость, засовывая кусок за пазуху. — А задерживаться мне никак нельзя — срочное задание. К утру-то я уже на месте должен быть… Так эта дорога через село куда, ты говоришь, ведет?
— Погоди, погоди, мы сейчас хлеба достанем, — не отвечая на вопрос, сказала мать. — За хлебом пришел, а без хлеба уходишь — неладно это… Ну-ка, сынок, беги живей к соседям, займи у них.
Черкез нерешительно приподнялся со стула — ему было страшно оставить мать одну с этим бандитом, — но волосатая, хорошо ему знакомая рука легла на его плечо.
— Сиди, — сказал гость. — Нечего людей зря беспокоить. Обойдусь. Будь здорова, хозяйка! — Рука его сильно сдавила плечо Черкеза, и он прибавил: — А ты, малый, смотри осторожнее ходи по горам. Не ровен час все может случиться. Будем вот ловить бандита, как бы тебя по ошибке не подстрелили!
Гость вышел за порог.
Черкез и мать на мгновение замерли на месте, глядя друг на друга широко раскрытыми глазами.
За окнами раздался заливистый собачий лай. Черкез бросился к двери, распахнул ее и выскочил на крыльцо, Лай раздавался с левой стороны.
Черкез поглядел туда и в неярком свете луны увидел темную фигуру, метнувшуюся через дорогу.
— Я побегу к Сазаку, мама! — крикнул Черкез и скатился с крыльца.
VI. Высокая похвала
Сазак, секретарь комсомольской организации, жил на другом конце села. Черкез для сокращения пути помчался к нему напрямик. Преследуемый неистовым собачьим лаем, он перескочил через арык, птицей перелетел через какой-то дувал, перемахнул через огородные грядки и что было мочи заколотил кулаком в дощатую дверь.
«Два раза был у меня в руках этот бандит, — и упустил я его! Эх, саманная голова!» — с отчаянием думал Черкез, совершенно забыв о том, что не столько бандит был у него в руках, сколько он сам был в руках у бандита.
К счастью, Сазак оказался дома. Выслушав сбивчивый рассказ Черкеза, он быстро натянул на босые ноги сапоги, вывел из-под навеса своего ослика, и, взобравшись к нему на спину, вдвоем они погнали его на пограничную заставу. Сазак знал туда дорогу, а так как путь их лежал мимо дома Черкеза, тот с сазаковского ослика пересел по дороге на своего.
Молодой капитан, начальник заставы, выслушав сообщение Черкеза, тотчас отрядил трех пограничников с собакой в село. Собака должна была повести их по следу человека, который заходил в дом матери Черкеза. Сам же капитан с двумя пограничниками и Сазаком, взяв еще одну собаку, направился в горы — туда, где прятались ночью неизвестные. Нужно ведь было захватить и тех двух. Черкез на своем ослике указывал путь.
О нарушении границы на погранзаставе было уже известно, и поиски велись не первый день, но след нарушителей был потерян. Однако теперь начальник не сомневался, что преступники сегодня же будут у него в руках. Со стороны границы путь им был отрезан. Да, кстати сказать, Черкез, зовя во все горло своего осла, тоже потрудился недаром. Его крик был услышан.
Нижней тропой через ущелье проходили двое пограничников. Они услыхали пронзительный детский крик, потом какой-то неясный шум, после чего все стихло. Пограничники вскарабкались по склону, прошли по верхней тропе, обшарили кусты, заметили какие-то следы, но никого не обнаружили. Покричали — никто не откликнулся. Это показалось им подозрительным. По голосу они поняли, что кричал не взрослый, а мальчик. Но если бы на него напали дикие звери, он кричал бы иначе. Все это было очень странно, и один из пограничников, оставив своего товарища продолжать поиски, побежал на богарное поле за лучшим следопытом и знатоком этих гор — отцом Черкеза. Теперь они тоже принимали участие в поисках.
