Найджел Которн - Интимная жизнь великих диктаторов
Пятой женой Амина стала Сара Каялаба, восемнадцатилетняя танцовщица го-го из джаз-банда «Самоубийцы» — моторизованного воинского подразделения, названного так исключительно ради драматической рекламы. Она была настоящая красавица и жила с лидером ансамбля Джесси Гитой. Когда она родила, Амин переправил ее вместе с ребенком в кампалскую больницу. Там их навестила Медина. Встречу показывало телевидение; оно же объявило, что у президента Амина новый ребенок. Имя матери не фигурировало.
Выписавшись из больницы, Сара вернулась к Гите, настоящему отцу ребенка, но время от времени Амин присылал за ней машину. Спустя некоторое время Гита исчез. Сара заподозрила, что Амин приказал его умертвить, но ничего не могла поделать.
На очередном заседании ОАЕ в Кампале Амин произвел себя в фельдмаршалы и предложил гостившим у него главам государств лицезреть его свадьбу с Сарой. В число торжественных мероприятий входила «операция Кейптаун» — угандийские ВВС полетели бомбить остров на озере Виктория с целью показать, что ожидает южноафриканскую столицу.
Вышло не слишком удачно. Летчики сбросили смертоносный груз, но промахнулись; все до одной бомбы упали в воду. Начальник ВВС Шмуц Гуведекко получил отставку. Позднее был обнаружен его труп.
На другой день после свадьбы Амин снова облачился в фельдмаршальский мундир и повторил свадебную церемонию, на сей раз перед телекамерами. Фильм показали по телевидению, а затем его много раз повторяли с интервалом в несколько дней.
Когда Сара стала женой Амина, он приказал ей написать сатирическую песенку об исчезновении Джесси Гиты. Однажды она нашла голову Джесси в одном из Аминовских морозильников. Обнаружив морозильник открытым, Амин избил ее.
В том, что он пожирал свои жертвы, едва ли можно усомниться. Однажды в августе 1975 года Амин беседовал с правительственными чиновниками, побывавшими в Заире, где их потчевали обезьяньим мясом. Для угандийца это блюдо совершенно неприемлемо. Сидящие за столом пришли в ужас, и тут Амин потряс их еще сильнее, заявив: «А я ел человеческое мясо». Он понял, что слишком далеко зашел, и пояснил: когда солдату на фронте угрожает голодная смерть, простительно добить и съесть раненого товарища. Столь же беспечно Амин признался Генри Кайембе, министру здравоохранения, в том, что ел человечину.
Впоследствии Генри Кайемба бежал в Англию.
В изгнании Амин уже не пытался обойти стороной тему людоедства, он даже говорил, что соскучился по человечине. Он не брался вспомнить всех, чьи головы держал в холодильнике, но сказал, что среди них точно были верховный судья Бен Киванука, святой отец Кигунду и архиепископ Лувум. Амин признался, что убивал их с огромным удовольствием.
Он считается чемпионом африканского геноцида, на его счету — полмиллиона жертв. Амин открыто выражал восхищение Гитлером, правда, говорил, что истребление евреев — не бог весть какая заслуга. Как бы то ни было, он дал области на юго-востоке Уганды название Фюрер, ошибочно полагая, что там произошло сражение в первую мировую войну. На самом деле битва разыгралась тремястами милями южнее — в Танзании.
Кроме пяти жен, у Амина было великое множество любовниц — до тридцати женщин одновременно. Жили они в страхе, в каждом первом встречном подозревали шпиона и не смели заводить отношений с мужчинами. Амин верил, что сексуальная энергия — символ его власти и авторитета.
«Он никогда не пытается скрыть похоть, — утверждал Генри Кайемба. — При виде любой красивой женщины маслятся его глаза. У него репутация такого секс-гиганта, что женщины часто сами заигрывают с ним, на его счету любовницы всех цветов кожи и множества наций, от школьниц до зрелых женщин, от уличных девок до университетских профессоров».
Амин хвастал, что в разных племенах у него дети от двенадцати женщин и что вся Восточная Африка связана с ним кровными узами.
Кроме законных жен, было по меньшей мере десять незаконных. Одна из них, Сауда, носила его фамилию. Она родила ему двойню и дала малышам имена в мечети. Узнав, что Амин — неисправимый бабник, она с ним поссорилась. Генри Кайемба взял к себе секретарем одну из любовниц Амина — ее муж, профессор университета, был убит. Амин сам ликвидировал управляющего гостиницей «Тороро» мистера Ншеканабо, когда решил заполучить его жену. Он распорядился также, чтобы вдове выплатили страховку за жизнь Ншеканабо. Погиб даже супруг женщины, занимавшей высокий пост в полиции, когда Амину вздумалось затащить ее в постель.
Медицинских сестер из министерства здравоохранения Амин считал своим личным гаремом. Студентка-медичка из Джинджа бежала в Кению, когда он проявил к ней интерес. Другая девушка, работавшая в больнице города Мулаго, поняла, что попала в беду, когда к ее родителям приехали телохранители Амина с подарками: солью, сахаром и семьюстами шиллингов. Увидев эти подношения, родители девушки разрыдались. Несчастная медсестра тоже сбежала.
К чужой сексуальности Амин был не слишком снисходителен. Он косо смотрел на половую распущенность и предостерегал студентов от венерических заболеваний. Есть основания считать, что он болел третичным сифилисом, чем, возможно, отчасти объясняется его эксцентричное поведение. Одна из бывших любовниц заявила, что заразилась от него и потеряла способность к деторождению. Амин это отрицал.
Амин арестовал литератора Дениса Хилза, когда тот написал «Белую тыкву», где комментировались некоторые излишества аминовского режима. Когда об освобождении литератора принялся хлопотать английский премьер-министр Джим Каллагэн, Амин заявил, что Хилз — сексуальный маньяк и пьяница и путался с угандийскими проститутками.
Действительно, из книги Хилза можно почерпнуть полезные советы о том, как знакомиться в барах с угандийскими шлюхами и как с ними заниматься любовью. Но Амин и сам не брезговал проститутками — они на него шпионили. Большой Дада лично выбирал их и превосходно обучал, а потом рассылал по всему свету охотиться за тайнами иностранцев.
Амин уничтожил десять тысяч своих соотечественников, но мировая общественность видела в нем всего лишь фигляра. Он умел так необычно строить фразы, что они вызывали смех. Когда его критиковал замбиец Кеннет Каунда, Амин посоветовал ему поплакать в «королевские панталоны двадцатипятилетней свежести».
Конец аминовскому режиму наступил в 1979 году, когда его солдаты нарушили танзанийскую границу и изнасиловали группу женщин. Это переполнило чашу терпения танзанийцев, и на территорию Уганды были введены войска. Амин сбежал в Ливию. Там его встретили очень гостеприимно и даже подарили виллу.
Жен пришлось оставить на родине, но он заявил, что женился на четырех арабках. По некоторым сведениям, одна из них — Зура Каддафи, дочь полковника Каддафи. Правда, она его, по слухам, бросила — ее отец заподозрил, что Амин спивается. В итоге Каддафи пришел к выводу, что больше не в силах терпеть проделки высокого гостя, и Амин перебрался в Джидду, — по его утверждению, монарх Саудовской Аравии пригласил его к себе на солнечные ванны. Он и сейчас живет в Саудовской Аравии.
***Амин является горячим поклонником другого людоеда, императора Жана Бокассы, благодаря чьим заслугам, по словам Амина, «Центральноафриканская Республика попала на карту мира». И это не пустые слова.
Жан Бедель Бокасса, родившийся в селе Бобангуи на реке Лобае, в 1939 году восемнадцатилетним юношей пошел служить во французскую армию. Он уверенно поднимался по служебной лестнице и в 1963 году, когда Республика добилась независимости, командовал армией. Через два года он организовал военный переворот, сверг президента Давида Дако, упразднил конституцию и назначил себя президентом на пожизненный срок.
Жан Бедель Бокасса пошел по стопам своего кумира Наполеона и 4 декабря 1977 года устроил пышную церемонию коронования в императоры. Торжество проходило в Банги, столице государства, которое до тех пор носило название Центрально-африканская Республика.
Коронация Бокассы стоила новорожденной Центральноафриканской империи трети годового бюджета, составлявшего семьдесят тысяч долларов. Приглашено было две с половиной тысячи гостей, из них шестьсот питались в ресторанах в течение нескольких дней, предшествовавших коронации. Жили они в лучших гостиницах и специальных коттеджах, предоставленных центральноафриканским правительством за счет императора.
В торжественный день Бокасса поехал «во дворец коронации» — на бангийский стадион — в новенькой карете, влекомой четырнадцатью из шестнадцати импортированных нормандских коней, которым удалось пережить шок при перемене климата.
Бокасса был облачен в тунику длиной по лодыжку, гигантскую шестнадцатифунтовую мантию из алого бархата, с золотым шитьем и горностаевой оторочкой, и туфли, расшитые жемчугом. Он подошел к императорскому трону, обитому алым бархатом с золотым шитьем; спинка трона изображала громадного золотого орла. Другой золотой орел красовался на тяжелой короне, которую Бокасса лично водрузил себе на голову. Ему пристегнули меч, и Бокасса, держа в руке эбеновый жезл, торжественно поклялся продолжать демократическое развитие Центральноафриканской империи.
