Евгения Пищикова - Пятиэтажная Россия
Телестудия в Малой Верейке (Семилукский район Воронежской области) и в самом деле работает изумительно. Вещание — ежедневное… До недавнего времени каналом руководил Виктор Степанович Фоменко, учитель английского языка в верейской школе. По понедельникам телевидение поздравляет именинников; затем выступает председатель верейского колхоза имени Карла Маркса Олег Григорьевич Лепендин. Лепендин молод, однако председательствует с 1989 года; до этого тридцать лет колхозом управлял его батюшка, руководитель известный в свое время, даже знаменитый. Сам Олег Григорьевич человек просвещенный, кандидат экономических наук, и нужно сказать, изо всех сил он старался сохранить хозяйство в приличном состоянии. Живота не жалел — в этом году под следствие попал. Между прочим, не корысти ради совершил он «бестактную банковскую операцию», а чтобы колхоз остался колхозом. Один чрезмерно урожайный год (цены на зерно упали вдвое) и один совсем не урожайный в пыль стерли полувековой труд Лепендина-старшего и Лепендина-младшего. Нелегко пережить такой удар. И гордость колхоза — единственная в России сельская телестудия с центральной лицензией — ничем тут не может помочь. Но что делать, жить-то надо. Работать-то надо — и по вторникам телеканал поздравляет именинников. Потом зачитываются рекламные объявления. Следом идет новостной блок, потом острокритическая рубрика «Сегодня у нас в запое…», а после нее библиотекарь Нина Ивановна Лепендина делает обзор центральной и региональной прессы. В среду опять поздравляются именинники, читаются объявления, далее идет острокритическая рубрика «Сегодня у нас в запое…» — и эфир предоставляется заведующей сельским медпунктом. Познавательный рассказ о том или ином заболевании. Полезные советы. Но заканчивается передача всегда одинаково — в очень жесткой форме селянам напоминают о вреде пьянства. В четверг (после поздравления именинников и острокритической рубрики «Сегодня у нас в запое…») транслируется самая популярная передача телестудии: «Герой дня». Запись передачи проходит в колхозном баре. Это симпатичное помещение с несколько брутальным дизайном. Бар открыт сравнительно недавно; выступая на открытии, Олег Григорьевич Лепендин говорил, что желал бы утвердить в колхозе традиции культурного пития. Героем всякий раз избирается колхозник, отличившийся трудовым энтузиазмом в последнюю неделю. Беседа ведется непринужденно, так как колхоз выделяет герою и его интервьюеру бутылку водки с закуской. Высокий градус откровенности придает разговору остроту и интригу. В пятницу телеведущий поздравляет именинников, транслирует острокритическую рубрику «Сегодня у нас в запое…», и в эфир выходит передача «События и судьбы». Передача эта — вторая по популярности после «Героя дня», это рассказ «о судьбах и сегодняшнем дне» заслуженных жителей села. Телевизионщики приходят к своим героям домой; помимо всего прочего, они говорят о доходах и расходах, о хозяйстве, о новых покупках. Фантастическая по своей увлекательности программа!
Ну а в субботу и воскресенье сельское телевидение поздравляет именинников.
Ну и как такое вещание может не быть популярным? Затаив дыхание, смотрят передачи в Малой Верейке и еще в четырех населенных пунктах, куда, благодаря возвышенному положению антенны, доходит сигнал. Прав, прав Егоров: умело работающее маленькое телевидение мощный инструмент самопознания деревни.
IV.— Александр Владимирович, — спрашиваю я, — а церковь вы не хотите в деревне построить?
— Тут уж надо выбирать, — отвечает мне Егоров, — либо церковь, либо телевизор. Нет, мне бы еще тротуары и фонари. Я недавно прочел про участкового Андруховича, который стал поселковым главой. Представь: Красноярский край, тайга, а они в свое село 320 фонарей привезли. Контейнеры для мусора расставили. А теперь собираются возле поселка парк разбить. Со скамейками, с лимонадом и мороженым, с оркестром! Знаешь, что он говорит? «Тротуары могут изменить жизнь!»
Я читала про Андруховича. И много чего о нем знаю — например, то, что он искоренил в своем районе преступность самым заманчивым для Егорова способом: начал снимать на видеокамеру сельскую криминальную хронику и транслировать ее по местному телевидению.
Они, надо полагать, похожи — Андрухович и Егоров. Уж точно один тип — социальные изобретатели.
Работа эта государственной идеологической машиной безнадежно запущена. Нет образа праведника и маленького героя, не понятно, с кого брать пример, какую именно модель жизни следует считать эталонной; к какой из форм благополучия следует стремиться самому простому, самому тихому русскому человеку, живущему в сердце России, и какие практики следует использовать, чтобы достичь желаемого. Много работать? Но в деревне все много работают. Научиться довольствоваться малым в стране, которая изнемогает от страстного желания довольства?
А Егоров, глядя в темное окно, мечтательно бормочет:
— Отделиться! Замкнуться на себе! Свое телевидение даже лучше, чем свободная экономическая зона — это свободная идеологическая зона! Научиться завидовать друг другу, а не кобыле с ОРТ. Да заинтересоваться друг другом, наконец!
Судьба продавщицы
Иллюзия обладания
«Нередко приходится слышать о „продавщицах“. Но их не существует. Есть девушки, которые работают в магазинах. Это их профессия. Однако с какой стати название профессии превращать в определение человека?» Вот так бы и начать свою заметку — деловито, но с душой, и не без уместного морализма. Но так начинается рассказ «Горящий светильник» О?Генри, писателя, который, собственно говоря, и сделал тип продавщицы совершенно бессмертным. «Горящий светильник» — героическая ода. Продавщица О?Генри — это простая и честная девушка, не боящаяся жизни. Досконально изучившая женщин и взявшаяся за изучение мужчин; открыто признающая магазин филиалом музея, эдема и брачного рынка. Она не стесняется своей жажды разбогатеть, но умеет учиться у дорогих вещей благородству. Такова версия одописца — аристократические вещи облагораживают; мещанские шмотки — губят. Иллюзия обладания недешево стоит маленьким продавщицам: не каждая справляется с хищным напором нехороших вещей.
Совсем не русский, и уж вовсе не советский тип: ведь какая картина встает перед умственным взором соотечественника, когда он слышит бакалеистое, мясо-молочное, мануфактурное слово «продавщица» — стоит ли трудиться перечислять детали?
Юная дебютантка, задавленная горой безжалостного товара (все больно), или безжалостная ражая тетка возле голой полки — разница, согласитесь, имеется. Но время идет, вещи заваливают Москву, приезжают в нее молодые девушки, считающие всякий дорогой магазин филиалом музея, эдема и брачного рынка. Кто такие? Чего хотят? Недавно полоумные резиденты Камеди клаба мило пошутили: «Кто знает, куда деваются постаревшие секретарши и продавщицы бутиков»? Наши продавщицы бутиков еще не успели постареть. Неплохо бы узнать о них побольше — пока они еще не стали «типом».
II.«Лу и Нэнси были подругами, — так писал О`Генри, — они приехали в Нью-Йорк искать работу, потому что родители не могли их прокормить. Это были хорошенькие трудолюбивые девушки из провинции, не мечтавшие о сценической карьере». А наша героиня Лиза выросла на окраине Москвы, на периферии города. Грозно, днем и ночью, горели капотненские факелы в окнах ее квартиры, сеяла пороша, во дворе было нехорошо; и Лиза решила, что если она не вольна в выборе жилья, то уж работать обязательно будет в центре Москвы. И, по возможности, с красивыми людьми или красивыми вещами. В 1997 году Лиза получила диплом Московского педагогического института (учитель английского/французского языков); а в 1998-м устроилась на работу продавцом-консультантом. В бутик. Десять лет подряд работает она в модных лавках Москвы и, будучи девушкой очень и очень наблюдательной, служит для меня неисчерпаемым источником специальных знаний.
— Расскажите, Лиза, что это такое — быть продавщицей бутика, — прошу ее я.
И Лиза рассказывает:
— В девяносто восьмом году я работала в меховом бутике «Гренландия» — в то время очень модном и чуть ли не самом дорогом. Красивый был магазин, что-то в нем брезжило от старосветского шика — ковры, кресла, кронштейны-плечики деревянные.
И вот однажды вечером входит в магазин компания денежных мужчин — все высокие, полные, веселые, в дорогих дубленках, с дамами; такая вокруг них атмосфера шампанская. С мороза, румяные, шумные, коньячком запахло, жареным-пареным… Обычно, когда входит многообещающий клиент, продавщицы ведут себя как таксисты в Шереметьеве — если не твоя очередь обслуживать, а ты вперед поспешаешь, то могут и на прическу плюнуть. Бывало, бывало такое — особенно десять-то лет тому назад, когда все только начиналось.
