Александр Асмолов - Острова сампагита (сборник)
Строительству предшествовали длительные эксперименты. Удаляя перегородки в коленцах воздушных камер, Диего сначала вымачивал в соленой соде стебли разной длинны и диаметра, а затем выдерживал их в горячем песке, добиваясь нужного эффекта. Оказалось, что такой податливый материал, как бамбук, не сразу уступает чужой воле. Он растет быстро, но цветет раз в четверть века.
Восемь лет понадобилось упорному мастеру, чтобы создать первый и единственный в мире бамбуковый орган в небольшом городке Лас-Пинас, что расположен в десяти километрах к югу от центра столицы. Церковные власти рисковать не стали и отвели под эксперимент небольшую церковь Святого Иосифа, а не кафедральный собор. Большое видится на расстоянии.
Сейчас Лас-Пинас входит в состав Метро-Манила, точнее – в ее южную часть, что расположена на перешейке между Манильским заливом и Лагуной. Недавно этот городок получил звание самого чистого и зеленого города в Большой Маниле, а среди местного населения известен своими крупными торговыми центрами европейского уровня. Впрочем, туристов привлекает именно уникальный орган, звучание которого знатоки распознают сразу. Не случайно в 2010 году был проведен уже 35 международный фестиваль органной музыки именно в церкви Св. Иосифа. Следует отметить, музыкальная общественность очень трепетно относится к этому музыкальному инструменту почтенного возраста. Жаль, он не имеет собственного имени.
После землетрясения 1880 года орган был поврежден и долгое время не использовался. Однако еще при Фердинанде Маркосе энтузиасты стали давать благотворительные концерты для сбора средств на его восстановление. Осенью 1974 года орган разобрали и доставили в Бонн, где для «южанина» создали «родные» условия – камеру с температурой плюс 35 градусов и 90-процентной влажностью. Специалисты трудились, словно в бане. Только немецкая педантичность и аккуратность могла спасти инструмент. На реанимацию ушло восемь месяцев, и в начале следующего года в честь возвращения уникального органа состоялся первый фестиваль. Теперь он проходит ежегодно, собирая звезд и поклонников органной музыки. Вторая половина февраля выбрана не случайно, это одно из лучших времен года на Филиппинах, когда заканчивается сухой нежаркий сезон, а шоколадные холмы на Бохоле приобретают именно такой цвет.
Площадь перед церковью Св. Иосифа выложена большими плитами. Серые с розовым. Справа в тени деревьев скульптура за оградой изображает Диего и нескольких помощников за работой. Естественно, священник ближе всех к Богу, и вся его фигура отображает творческий порыв. Здание церкви сложено из серого камня, несколько зарешеченных окон, слева примыкает четырехъярусная колокольня, совсем не привычная глазу православного посетителя. Скорее, это похоже на форт, чем на храм. Солидные деревянные ворота закрывают вход, по обеим сторонам которого расположены статуи Иосифа, а над ними, в нише, статуя Девы Марии. Рядом солидный щит из толстых деревянных досок с большими медными буквами. Там написано «Приход Св. Джозефа. Основан в 1975 г.» Одно имя в различном написании (Иосиф и Джозеф) вносит путаницу среди туристов из разных стран.
Посетители степенно заполняют церковь, где по обе стороны от центрального прохода к алтарю традиционные для католиков деревянные скамейки. Нарядный алтарь ярко освещен в полумраке. Лучше садиться по правую сторону, поскольку над проходом, в середине зала, расположен тот самый орган. Его разнообразные трубы нависают с третьего яруса, параллельно алтарю. На втором ярусе вдоль органа идет маленький балкончик, где видны клавиши, освещенный пюпитр и ряд вертикальных регистров. Из тысячи труб органа 900 так и остались бамбуковыми, некоторые даже специально заполняют водой для извлечения соответствующих звуков.
Перед началом мессы публика ведет себя степенно, хотя, конечно, все то и дело задирают вверх головы, стараясь рассмотреть детали в полумраке. На фоне серого камня желтоватый фон органа с огромной плоской короной наверху выглядит загадочно. Очертания вертикальных труб инструмента привычны, они подсвечены огоньками иллюминации, а вот ряд коротких горизонтальных труб выглядит непривычно, словно козырек над пультом управления органа.
Откуда-то появляется исполнитель. Он быстро продвигается по второму ярусу, прямо над центральным проходом. Его невысокая фигура мелькает за деревянными перилами, вызывая оживление среди публики. К сожалению, сидящим слева от прохода его не видно. Услышав, как жалобно скрипнуло сиденье наверху, все затихают. Шелест переворачиваемых листов с нотами эхом разносится под сводом церкви. Нависает тревожная тишина. Все замирают в ожидании.
Первые пассажи неожиданно разрывают полумрак. Чистые звуки органа властно завладевают присутствующими. Эту музыку нужно слушать только здесь. Написанное кем-то несколько веков назад, живет только под сводами храма. Именно здесь, в сочетании полумрака, старинных икон и картин, словно отгороженные от реального мира ярким алтарем, звуки живут под высокими сводами храма, создавая нечто невыразимо величественное и мощное. Почему-то в сознании всплывают воспоминания ночных дискотек – они настолько блеклы по сравнению с неистовым органом, что вызывают невольную улыбку. Разве может что-то тягаться с этим штормом в храме. Это силища! Время останавливается, мир сначала сужается, да так, что хочется закрыть глаза, а затем скачком разрывает границы, открывая нечто новое в восприятии. Музыка заполняет все вокруг, начиная звучать и внутри.
Стихает последний аккорд, заметавшись под сводами купола и, наконец, исчезнув где-то в темноте. Никто еще не решается двинуться с места, ожидая продолжения, но тишина настаивает на окончании исполнения. Аплодисменты сначала робко, а затем все смелее заполняют пустоту. Невысокий человечек на втором ярусе неуклюже разворачивается на узком балкончике к публике. Его лица не разглядеть на фоне освещенного лампами пюпитра. Он кланяется несколько раз и так же быстро, как появился, уходит. Его нескладная фигура мелькает за деревянными перилами. Все.
Неторопливо народ покидает свои места на неудобных деревянных скамейках с высокими спинками. Я же следом за любопытными посетителями поднимаюсь на второй ярус, чтобы посмотреть на орган поближе. Винтовая узкая лестница поскрипывает, словно возмущается посторонним. Нужно сказать, что на втором ярусе просторно, очевидно, рассчитано на солидный хор. Орган небольшой, не сравнить с теми, что я слушал в европейских соборах. Большинство труб действительно из бамбука. Клавиши истертые, в один ряд. Обойдя пульт слева, упираюсь в ограждающие задник перила с предупреждающей надписью на табличке. Далее видны большие меха, действие которых приводится с помощью сильных ног. Очевидно, все сохранилось в подлиннике с того самого 1824 года, когда здесь прозвучала первая месса.
Уходить не хочется. Сажусь еще раз на пустующую скамью. Вспоминается, как некоторое время назад я был здесь с экскурсией впервые. То случилось как-то стихийно, теперь впечатление совсем иное. Кладу ладони на отполированное дерево стоящей впереди скамьи и представляю, как пару веков назад молодые люди приходили в церковь не только пообщаться с Создателем, но и увидеть кого-то, а повезет, встретиться взглядами. Обстановка и настроение возвышенное, особенно, если услышать голос органа, сделанного из бамбука.
Хэй
Ночные огни Манилы трудно спутать с иллюминацией Давао или Себу. Примкнувшие к столице Кесон-Сити, Калукан, Пасиг и прочие города образовали огромную конурбацию[1] на берегу Манильского залива, которая, словно гигантский маяк, издалека видна снующим в ночи яхтам и самолетам. После недолгого пребывания в Большой Маниле вы без труда узнаете по цепочкам ярких огней променад набережной, контуры средневековых стен форта Бонифаско, подсвеченный кафедральный собор, темный изгиб реки Пасинг, где ютятся бесчисленные лачуги бедняков, крикливые рекламы отелей в районе Эрмит или не спящие по ночам небоскребы делового Макати. Все перемешано, как на восточном базаре, где главенствует традиция, а не здравый смысл. Ночная Манила завораживает, словно нескончаемый фейерверк в кромешной темноте. Переводя взгляд с одного яркого островка на другой, зритель теряется в дебрях разнообразных стилей и форм. С тайной горестью он осознает, что даже краешек этого пышного пирога мудрено надкусить за то время, что отпущено ему судьбой в этой удивительной стране, лежащей в нескольких сотнях километров от экватора.
Неуемная жажда приключений выманит любого из его уютного отеля на просторы ночной Манилы. Дышащая тропическим зноем и дразнящая соблазнами столица Филиппин под покровом темноты становится центром неизведанных наслаждений. Они на каждом шагу. Экзотические запахи всевозможных ресторанов и кафе, полуобнаженные тела у дверей клубов и дансингов, пестрящие этикетками брустверы баров, отгораживают посетителей от всего трезвого мира. Все так доступно, только выбирай. Но когда организм устанет от кокосового пива, пальмового вина или местного рома, насытится хрустящей корочкой жареного поросенка и блюдами из всевозможных обитателей морских глубин, а затуманенное сознание потеряется в догадках на шоу трансвеститов, вернуть к жизни обессиленных путешественников сможет только представление национальной танцевальной группы. Об этом знают все экскурсоводы и умело используют последний шанс, чтобы не потерять своих туристов, изможденных собственными открытиями неизведанной страны.
