Дэвид Вудворд - «Тирпиц». Боевые действия линкора в 1942-1944 годах
Вполне справедливо, что разборкой линкора должны заниматься норвежцы, ибо движение Сопротивления этой страны внесло неоценимый вклад в борьбу с ним. Размышляя об этом движении, начинаешь понимать: все, что нам о нем известно, похоже на айсберг, семь восьмых которого находится под водой. Одну восьмую, или известную нам часть, составляют люди вроде Линдберга, радиста из Тромсе, который умер в 1952 г., Ларсена, шкипера «Артура» и всех тех моряков, которые совершали плавания на «шетландском автобусе», а также Торстейна Рааби, еще одного радиста, который использовал антенну немецкого офицера для своих передач, а прославился позже, став членом команды «Кон-Тики».
Ни в одной стране движение Сопротивления не имело, да и не может иметь такого историка, которого заслуживает, но все-таки достойно сожаления, что в Норвегии не осталось никаких документов, рассказывающих о подвигах участников норвежского Сопротивления. В других странах такие документы сохранились.
Итак, «Тирпиц» потихоньку разрезали на куски там, где он лежал, перевернувшись вверх дном, выглядывая из воды, словно гладкая, круглая скала. Гибель «Тирпица» ознаменовала конец немецкого надводного флота за пределами Балтики. Два карманных линкора, служившие в Балтийском море, были потоплены Королевскими ВВС в последний месяц войны.
Глава 12
ГИБЕЛЬ ФЛОТА
В ноябре 1944 г. при выходе из Киля столкнулись «Хиппер» и «Лейпциг». Ни тот ни другой больше в море не вышли. «Лейпцигу» всегда не везло, его так и не отремонтировали полностью после торпедирования британской субмариной в первые недели войны. При столкновении он едва не развалился на две части. Его затопили союзники у Вильгельмсхафена в 1946 г. «Хиппер» провел остаток войны у стенки дока в Киле, покрашенный в ужасный черный и кирпичный защитный цвет, чтобы его силуэт сливался с находившимися поблизости цехами. Его затопили в Кильском заливе вместе с многочисленными подлодками и легким крейсером «Эмден», который был сильно поврежден бомбами. Услышав приказ британцев затопить подлодки, немцы предложили вместо этого просто положить их на дно, заполнив водой балластные цистерны. В этом случае, считали немцы, их легко будет поднять на поверхность, когда они понадобятся англичанам для следующей войны. С большим трудом удалось убедить немцев, что дело не в том, чтобы просто спрятать их, делая вид, что условия соглашений между союзниками соблюдены[21].
Когда Германия капитулировала, у нее осталось только два крупных боеспособных корабля – «Принц Евгений» и «Нюрнберг». У них было много работы на Балтике – они прикрывали морской фланг германской армии в ее долгом отступлении от пригородов Ленинграда к Штеттину, в течение которого, по словам артиллерийского офицера с «Принца Евгения», он выпустил больше снарядов из своих тяжелых орудий, чем любой другой военный корабль нашего времени.
В конце войны «Принц Евгений» и «Нюрнберг» с несколькими эсминцами и противолодочными кораблями укрылись в Копенгагене, и именно там англичане захватили то, что осталось от германского флота.
Конец этого флота вовсе не напоминал того эффектного зрелища, каким завершил свое существование флот открытого моря в 1918 г., ушедший из Германии в Ферт-оф-Форт. Не было никаких церемоний. На следующий день после подписания капитуляции на аэродроме Каструп в Копенгагене приземлилась рота прикрытия 13-го парашютного батальона 6-й воздушно-десантной дивизии, которая обнаружила, что датские войска держат ситуацию под контролем. Немецкий флот находится в районе доков у Цитадели, а немецкие солдаты все еще разгуливают по улицам.
Никто из немецких моряков не знал, что делать. Некоторые молодые капитаны заявили, что собираются выйти из Копенгагена и продолжить борьбу в норвежских водах; информация об этом попала на берег с членами экипажа, который не пожелал воевать дальше.
Но никто в море не вышел, а на следующий день умерла вторая мечта Гемании править морями. Побитый «фольксваген», увенчанный большим белым флагом, проехал по Конденс-Ниторв, главной площади Копенгагена, и остановился у отеля «Англетер», где расположились британские власти.
В машине сидели два смертельно бледных немецких морских офицера в поношенных кожаных плащах и мятых фуражках, кокарды которых были стертыми и тусклыми. С ними были шофер и женщина в блузе немецкой женской вспомогательной службы ВМС, но в гражданской юбке и в чулках.
Женщина вышла из машины и направилась к единственному оказавшемуся поблизости человеку в британской военной форме, военному корреспонденту (автору этой книги), который стоял у входа в отель и беседовал с главным швейцаром.
Она сообщила, что прибыла с двумя офицерами, чтобы договориться о передаче германских военных кораблей, стоящих в порту.
Изумленный, я молчал, но главный швейцар, нимало не смутившись, тут же сказал:
– Британский адмирал примет вас в номере 104.
Он повел женщину и двух офицеров через темный зал отеля мимо статуи короля Артура – наверх по лестнице.
Я смотрел, как они поднимаются, не в силах вымолвить ни слова, еле сдерживая чувства, готовые прорваться наружу, а потом ушел, чтобы осмыслить то, что произошло на моих глазах.
Наверху, в гостиной номера 104 отеля завершалась война на море, длившаяся шесть лет. Ради этого момента сражались и трудились миллионы мужчин и женщин, а сотни тысяч отдали свои жизни. Закончились шесть лет непрерывной борьбы, полные смертельной тоски и смертельной опасности, и все для того, чтобы в весенний солнечный день в прекрасном городе Копенгагене произошло это событие. Ради этого горели и тонули корабли, разламывались подлодки, ради этого непрерывно работали верфи от Тихоокеанского побережья до разбомбленного Тайна, а ученые в своих тихих лабораториях создавали непостижимые вещи для того, чтобы спасти или, наоборот, лишить жизни многих людей.
Это был не только конец войны на море, это был конец войны в Европе. Корабли доставляли на континент и снабжали всем необходимым самолеты, танки, орудия и солдат, которые воевали на Балтийском море, на Эльбе и в Богемии. Много сделали моряки и для того, чтобы в Берлине оказалась армия наших союзников – русских.
Но в момент великой победы мысли о величии были еще смутными и обрывистыми. В гавани на мачтах вражеских кораблей все еще развевались немецкие флаги, на своих постах стояли часовые, из труб поднимались струйки дыма. На кораблях шла обычная, рутинная жизнь – матросы занимались уборкой и надраивали медные части, слышались свистки боцманских дудок и тарахтенье моторов снующих по голубым, освещенным солнцем водам гавани маленьких лодок – словом, жизнь почти не изменилась. Мне показалось, что это могло бы выглядеть, как мирный визит германских военных кораблей, – но тут я отчетливо осознал, что это все, что осталось от целого флота. Экипажи субмарин, подчиняясь приказу союзников, сдавались в плен или топили свои корабли; надводные корабли лежали на морском дне – «Тирпиц» и «Шарнхорст» в Арктике, «Граф Шпее» – у Монтевидео.
Два уцелевших корабля, «Принц Евгений» и «Нюрнберг», еще целый год сохраняли свои немецкие команды и входили в соединение из сотни бывших германских военных кораблей, которые стояли в Вильгельмсхафене, пока союзники решали, что с ними делать. Большую часть этого года, а особенно зимой 1945/46 г., у любого посетившего Вильгельмсхафен создавалось впечатление, что в разрухе послевоенного времени, когда германский рейх и, казалось, сама нация прекратили свое существование, флот продолжал жить. На самом же деле Германия продолжала жить, а флот во второй раз погиб.
Годом позже «Принц Евгений» был потоплен во время ядерных испытаний на Бикини, «Нюрнберг» передали русским, а эсминцы и торпедные катера поделили между собой британцы, французы, русские и американцы.
Тот факт, что германский надводный флот к 1945 г. был практически уничтожен, тогда как в 1918 г. он, в основном оставаясь боеспособным, вышел в море, чтобы сдаться победившему противнику, говорит о том, что войны на море 1914–1918-го и 1939–1945 гг. заметно отличались друг от друга. Такое же положение наблюдалось и на Дальнем Востоке. Из больших кораблей японского флота только один линкор и один легкий крейсер дожили до конца войны в таком состоянии, что их смогли использовать в экспериментах на Бикини.
В обоих случаях последний разрушительный удар по вражескому флоту нанесла авиация. В Европе с ее сравнительно небольшими расстояниями эту работу проделали Королевские ВВС и ВВС США берегового базирования, а на Дальнем Востоке – самолеты палубного базирования американских ВМС.
Большинство германских и японских военных кораблей было потоплено с воздуха в своих собственных гаванях. Однако господство в воздухе над хорошо защищенными базами союзники получили только в самом конце войны, это было очень важно, но зависело от господства на море. Особенно ярко эта зависимость проявилась на Тихом океане, где налеты американских самолетов производились с огромного количества авианосцев, курсирующих недалеко от берегов Японии, но была в равной степени справедлива и для Европы, где британские и американские воздушные силы одинаково нуждались в топливе, пополнении личного состава и запчастях, доставляемых в Великобританию по морю.
