Нина Храброва - Мой Артек
Едва прошло полгода после Ириных прощальных слов, как конечно же — приехала из Тарту Ланда и сказала:
— Слушай-ка, пора начинать искать помещение для встречи.
И надо подумать об экскурсиях.
— Ну, что же, пойдем в ЦК комсомола.
Мы пошли по хорошо знакомому адресу и, как следовало ожидать, были встречены в отделе школ и пионеров по-доброму. Но найти в разгар туристского сезона, в августе, помещение для нескольких десятков человек в Таллине оказалось вовсе не просто. Нам предложили старый дом в Козе — общежитие для студентов-заочников.
— Не Бог весть что, — мрачно сказала Ланда, — в Минске по сравнению вот с этим был просто рай. Но мы же народ нетребовательный. Всё же тут мы будем предоставлены сами себе.
— И лужайка есть, можно добиться разрешения развести костёр, — кисло ответила я.
Всё изменила встреча с министром просвещения Эльзой Гречкиной:
— Зачем вам дряхлый дом в Козе, когда пароходство подарило пионерам прекрасный корабль «Таллин»? — сказала министр. — Там много спальных мест, большая кают-компания и кухня. Вы же — пионеры!
Нам сразу понравилась идея немного пожить на корабле. А уж когда мы туда съездили, Ланда сказала мечтательно:
— Хорошо бы сюда на месяц переселиться!
От белого, с красным флагом на корме, корабля веяло романтикой. Слева синел чистый простор моря, ветер благоухал мокрыми канатами и солью. Справа вознесся Вышгород. Наш Старый город, словно из андерсеновской сказки вышедший, сразу распахивал перед гостями свою красоту…
Ланда, в полной мере понимая силу печатного слова, заказала в тартуской типографии сотню открыток с названием «Позывные Артека», мы приглашали своих друзей в Таллин по традиции в августе и просили назвать наиболее подходящие числа. Кроме того, была заказана еще сотня вторичных приглашений, где оставалось проставить только дату, что и было сделано впоследствии: встреча назначалась на 12–16 августа.
И посыпались письма. К нам готовились приехать восемьдесят человек: с Украины, из Белоруссии, Молдавии, Латвии и Литвы. И, конечно, из Москвы и Ленинграда. Пришли письма из Барнаула, из пионерского клуба «Искорка». Немало сил перед пятидесятилетним юбилеем Артека вложили «искрята» в переписку с нами. Мы подружились заочно и теперь с нетерпением ждали их: руководительницу «Искорки» Елизавету Квитницкую и почетную пионерку Артека, теперь преподавательницу Барнаульского пединститута Ольгу Морозову. Алёша Диброва, прощаясь в Минске, сказал оргкомитету таллинской встречи:
— Как хотите, а подавайте нам «искрят»!
Будут «искрята»!
А в одно августовское утро, когда я ждала Ланду для дальнейшик свершений, пришла телеграмма, в ней говорилось, что к нам едет… Артек! Не весь, конечно, но в лице директора музея Галины Рязановой, учительницы Нинель Мирошниченко и еще киностудии «Артекфильм», представленной Владимиром Ляминым и Владимиром Поздноевым.
Ланда, приехав через час и прочтя телеграмму, села от неожиданности и сказала:
— С ума сойти!
Мы расписали график приездов, нарисовали плакат «АРТЕК» и стали ездить на вокзал. Вставали со своим плакатом у выхода с перрона, и нам улыбались возбужденные от странствий пассажиры:
— Пионеры-пенсионеры!
Пассажирская молодость проносилась мимо со своими «остротами», а мы с волнением ждали близких нам людей — среди них много было тех, с кем мы не виделись почти сорок лет!
Подбегает ко мне женщина, кричит:
— Ты — Салме?
— Нет, Гене, я — Нина. Не узнаешь?
Это Гене Вилкайте, она совсем не изменилась, только светлые волосы чуть потемнели. Гене оказалась из пионерок пионеркой! Она тридцать лет проработала в школе педагогом-пионервожатой. К тому же она — член Литовского общества народных мастеров, создает удивительные композиции из засушенных цветочных лепестков, прямо по-японски тонкие произведения в стиле икебана.
Гене, как в детстве, виснет на мне и всхлипывает. За её спиной стоят сильно сочувствующий муж, литовский журналист, и очень похожий на него мальчик — их младший сын.
Царственно идет по перрону заслуженная артистка Литовской ССР Марите Растекайте, очень красивая и смуглая после отпуска и моря. Она всего на сутки приехала, и спустя эти сутки мы с ней набегались и переволновались на Таллинской автобусной станции: ни на один рейс не было билетов. Наконец нашли добрую женщину-диспетчера, Марите ей понравилась, и она сделала все возможное для того, чтобы Марите успела в Литву, на гастрольный спектакль.
Приехал из Вильнюса Гриша Пайлис — остроумный веселый человек. Сначала он насмешничал над теми, у кого мокрые глаза, а потом неожиданно чуть не прослезился, когда стал. Вспоминать о мужестве Сталинграда и о том, как берегли сталинградцы артековцев в те тяжкие дни.
Во втором часу ночи приземлился самолет из Симферополя. Благодаря плакату гости из Артека сразу узнали меня. За ними вышел респектабельный товарищ в костюме стального цвета с соответствующей костюму сединой — наш вожатый Толя Пампу. Приехал без предупреждения — и тут оказался мастером сюрпризов. Итак, на нашей встрече будет четверо вожатых военных лет — Тося, Толя, Ира, я. Потом на корабль придет светловолосая девушка, спросит:
— Здесь артековцы встречаются?
— Здесь, а что?
— Я тоже артековская вожатая Татьяна Якъян, работала в 1978–1980 годах.
Таня сразу стала своим человеком. Я ухмылялась про себя, заметив, как мои за полвека перешагнувшие «детки» почтительно обращаются с юной вожатой — что бы там ни было, а вожатая есть вожатая!
И тут все начинают считать:
— Из «руководства» у нас даже шестеро — наша Лайне Соэ после войны работала в Артеке методистом.
ЦК ЛКСМЭ устроил для нас приём. Секретарь ЦК по школам Керсти Рей сказала:
— За все послевоенные годы в Артеке побывало всего семь тысяч эстонских пионеров. А как хочется, чтобы их было по крайней мере вдвое больше! Вы по себе знаете, какая прекрасная школа общественного воспитания — Артек! Но семь тысяч — тоже немало. Хорошо бы нам встретиться — первые артековцы, все эстонские комсомольцы, работавшие вожатыми, и делегаты от пионеров-артековцев. Соберёмся?
— Соберёмся!
Как долго не виделись мы с бывшей латышской пионеркой Ниной Бивка, теперь Мейме! Я приметила ее еще на вокзале по знакомым чертам лица, по взволнованному взгляду. Но узнали мы друг друга только на корабле. Нина привезла нам в подарок барабан, горн и пионерское отрядное знамя. Эти родные сердцу атрибуты и решили нашу дальнейшую судьбу — мы провели быстрый организационный сбор и стали уже не «бывшими артековцами», а сводным отрядом «Артек 1941–1944». Председателем выбрали Алёшу Диброва, вожатой — Тосю Сидорову, и приняли в отряд новых пионеров — наших гостей из Артека и с Алтая.
— Пусть расскажут биографии, — сурово сказал наш нарвитянин Володя Николаев.
Встала Нинель Мирошниченко, начала:
— Я двадцать пять лет проработала в артековской школе и…
— Принять!
— Я родился 9 мая 1945 года, — сказал Владимир Лямин, и не смог продолжать, потому что его перебили:
— Уже за одну только дату рождения — принять!
— Поздноева, Рязанову, Квитницкую, Морозову — принять!
Весёлый, трогательный и очень серьезный был этот час…
После торжественного обеда артековцы разместились по всем уголкам просторной кают-компании «Таллина» и стали рассказывать друг другу о себе. Это были торопливые повести о жизни сорока человек. Жизнь остальных сорока гостей умещалась в те же рассказы — это были дети и внуки артековцев. К ним Ира Мицкевич обратилась особо:
— Дети и внуки! Обязательно приезжайте на следующую встречу. Мы видим, что вам с нами интересно, и надеемся, что эстафету нашей дружбы вы примете и понесете дальше.
Мужчины собрались вокруг Харри Лийдемана, поздравляли с только что полученным орденом Ленина, и известный всем торговым флотам эстонский капитан рассказывал о ботнических штормах и солнце экватора. Закончил свой рассказ так:
— Однако мне лучше всего дома, да еще с вами, — и положил крепкую руку на плечо своего бывшего вожатого Толи Пампу.
Сожалели о том, что не смог приехать наш «Профессор» Виктор Пальм — прозвище, данное ему в Артеке, он оправдал вполне давно уже профессор, доктор наук, преподает в Тартуском университете и в августе был занят подготовкой к университетскому 350-летаю. Зато как всегда был с нами кандидат наук Виктор Кескюла, преподаватель политехнического института. На наш вопрос, какое число ему удобнее для встречи, он в двадцатый раз ответил: «Когда всем удобно, тогда и я буду».
Алёша взял аккордеон, заиграл «цыганочку», как когда-то на артековском концерте. И вдруг сбросила туфельки Эллен Тульп и легко, красиво пошла по кругу — милая Эллен, организатор наших встреч, неизменный друг. Мы сразу забыли, что профессия у нее строгая — она юрист, и что с артековской поры прошло немало лет. Впрочем, она у нас как была, так и осталась младшенькой.
