Александр Бондаренко - Тайные страницы Великой Отечественной
— Александр Исаакович? Автор некогда популярных, очень достойных пьес — «Мы, нижеподписавшиеся», «Протокол одного заседания». Реально говоря, один из классиков позднего, «перестроечного» соцреализма...
РЖЕШЕВСКИЙ: Ну да! И вот включают Волгоград. Тамошняя дама говорит, причем довольно наступательно, что недопустимо переименовывать город в Сталинград. Хотя городское законодательное собрание вынесло такое решение, но мы — кто эти «мы», она не сказала — опротестовали его в суде, и вообще молодежь против переименования. Про камень у могилы Неизвестного солдата — ни слова! Затем г-н Гельман заявил, что все происходящее — возвращение к «сталинщине»...
— Извините, но, придерживаясь этой логики, можно утверждать, что Франция, имеющая в Париже бульвар Сталинград, равно как и иные западноевропейские страны, увековечившие в своей топонимике название героического города, давно уже «погрузились в тоталитаризм»...
РЖЕШЕВСКИЙ: Действительно! Потом выступил я и сказал, что мне непонятно, почему так сместились акценты, ведь речь идет только о надписи на памятнике, причем здесь все остальное? Со своей стороны я привел аргументы — естественно, в пользу этого решения... Но что хорошо? На улице опросили семь человек, пятеро под держали решение президента, один ответил неопределенно, и только одна женщина решила: «Опять кто-то хочет набить себе за наш счет карманы». Я думаю, все это в какой-то степени отражает общее настроение в масштабах нашей страны... Кстати, г-н Гельман сказал, что решение совершенно неожиданное. Однако те, кто знаком с выступлениями Президента Путина в Нормандии и на заседании Госсовета 2 июля, запомнили его слова о значении патриотизма и что нельзя допустить преуменьшения подвига страны в годы Великой Отечественной войны. Так что все это — логическое продолжение довольно четкой линии...
— Спасибо за интересный рассказ, но давайте вернемся к теме нашего «круглого стола» — нам сегодня предстоит говорить не о Сталинграде, а о Ясско-Кишиневской операции...
ОРЛОВ: А вот здесь вы не совсем правы... Ведь Ясско-Кишиневская операция была, по существу, повторением Сталинградской. Но только в новых условиях, с гораздо большим накопленным опытом, с гораздо большей нашей подготовкой. Ведь даже армии у противника в этих двух операциях и то были те же самые! Та же 6-я немецкая армия, рядом с ней — 3-я румынская; 8-я немецкая армия, рядом — 4-я румынская. Немцы находятся в середине, румыны — на флангах. Все это подсказывало идею Сталинграда, тем более что позволяла и местность...
ТЮШКЕВИЧ: И даже, как и в Сталинграде, здесь были окружены двадцать две вражеские дивизии!
ЛОБОВ: Я бы назвал Ясско-Кишиневскую операцию «изюминкой» Великой Отечественной и, естественно, Мировой войны. Почему? Вторая половина 1944 года, авторитет Советского Союза и его Вооруженных сил возрос как никогда. Завершается освобождение Белоруссии, мы уже вошли в Польшу и Прибалтийские республики, на юге — в Румынию, подошли к границам Болгарии... В странах на юге Европы нас ждут как освободителей. А ведь Румыния, Болгария, Греция, Югославия в полном смысле были «кормушкой» для Гитлера. Отсюда в Германию в неограниченных количествах поступало продовольствие, на этой территории было большое число немецких госпиталей, но самое главное — здесь, в Плоешти, была нефть: наверное, процентов 60-70 всех ГСМ Гитлер получал именно отсюда. Успешное проведение операции позволило бы буквально обескровить Германию в материальном отношении, лишить союзников на ее правом фланге...
ТЮШКЕВИЧ: Непонятно почему, но в наших исторических работах о войне как-то неохотно говорится об экономических моментах. А ведь лишение немецко-фашистских войск и их союзников источников снабжения нефтью, горюче-смазочными материалами и продовольствием наносило им тяжелейший удар.
ХАЗАНОВ: В середине лета 1944 года проводился целый ряд советских наступательных операций — из них наиболее сильно потрясла противника операция «Багратион». Немцы уже не смогли залатать все бреши, которые у них возникли, и 18 июля Гитлер заявил на совещании в ставке «Волчье логово» в Восточной Пруссии: «Унас нет больше людей, и мы должны научиться воевать техникой и оружием... Возрастающее производство вооружения окажет войскам большую помощь — только в последний месяц заводы изготовили 15 тысяч тяжелых противотанковых орудий. В то же время на Восточном фронте с начала русского наступления (видимо, имеется в виду 23 июня, начало Белорусской операции) мы потеряли уже 10 тысяч таких орудий, которые сейчас активно использует противник. Мы вообще являемся лучшими поставщиками оружия и техники для русских!»
— То есть положение гитлеровцев ухудшалось на всех фронтах?
РЖЕШЕВСКИЙ: Да, тем более что 27 марта 1944 года войска 2-го Украинского фронта, которым командовал маршал Конев, форсировали Прут и вошли на территорию Румынии — так началась освободительная миссия Советской армии в Европе...
ЯМПОЛЬСКИЙ: После 27 марта мы продвинулись приблизительно на 100 километров, и был создан довольно-таки обширный плацдарм, который потом использовался нашим командованием для подготовки Ясско-Кишиневской операции.
РЖЕШЕВСКИЙ: Напомню, что в ноябре 1940 года Румыния присоединилась к фашистскому блоку, а затем послала около 30 своих дивизий на советско-германский фронт — больше, чем кто-либо из гитлеровских союзников. В войну против Советского Союза она вступила с целью создания «Великой Румынии» — за счет Молдавии и украинских земель. Мы прекрасно знаем, какие зверства чинили румынские войска на нашей территории: только в Одесской области от их рук погибли свыше 200 тысяч человек, десятки тысяч — в Молдавии и в некоторых других районах. Румыния воевала до тех пор, пока ее не разбили в пух и прах. Особенно болезненным был разгром румынских войск под Сталинградом.
— Можно понять, почему теплых и дружественных чувств советские воины к румынам не испытывали...
РЖЕШЕВСКИЙ: Конечно. Поэтому были опубликованы два очень важных документа: заявление Советского правительства от 2 апреля и постановление ГКО. Они определяли нашу политику в отношении освобождаемых стран на весь последующий период войны. В них ясно говорилось, что мы не преследуем целей присвоения какой-либо части румынской территории или изменения существующего общественно-политического строя.
ЯМПОЛЬСКИЙ: Хотя постановление ГКО вышло несколько поздновато, 10 апреля, но документ это очень важный. Чтобы более эффективно вести боевые действия на территории Румынии, в нем подчеркивалось, что «военное командование принимает необходимые меры для обеспечения бесперебойной работы телеграфа, телефона и всех иных средств связи». Чтобы влиять на финансовую деятельность румынского государства, наше военное командование еще до начала Ясско-Кишиневской операции выпустило леи — румынскую валюту «военного образца» и заявило, что в ходу будут как старые леи, так и новые леи, и советские рубли. Стоимость всех реквизированных или добровольно продаваемых для нужд Красной армии предметов потребления и промышленных товаров выплачивается в этих валютах по ценам, существовавшим до вступления советских войск...
В постановлении подчеркивалось, что все должностные лица, чиновники государственных учреждений, муниципальной власти, полиции и сигуранцы — службы безопасности — продолжают выполнять свои обязанности, но только в том случае, если они не оказывают сопротивления мероприятиям и действиям Красной армии. В последнем пункте сказано, что все личное имущество румынских граждан и частных обществ, а также принадлежащая им частная собственность находятся под охраной советских военных властей... В результате местное население активного противодействия советским войскам не оказывало.
ЛОБОВ: Наша задача заключалась в том, чтобы вывести эти государства из войны на стороне гитлеровской коалиции, после чего они примкнули бы к нам или хотя бы остались нейтральными. Советскому правительству, верховному руководству Вооруженных сил, нашей дипломатии и стратегической разведке удалось достичь на этом направлении огромных результатов — конечно, не все получалось легко и быстро.
ХАЗАНОВ: Когда 12 апреля Советское правительство направило руководству Румынии условия перемирия, фашистский диктатор Антонеску отказался что-либо подписывать, и переговоры зашли в тупик. Между тем наши военнослужащие распространяли на территории румынских войск, среди населения многочисленные листовки, поэтому в Румынии знали о факте переговоров и возможности выхода из войны. Но вот выдержка из протокола допроса румынского капитана, летчика, сказавшего, что да, мы знаем о предложениях советского правительства, но, несмотря на униженное положение румынских солдат и офицеров, их полную зависимость от германских командиров, большинство румын считает немцев защитниками нашей страны; благодаря пропаганде доктора Геббельса, заявления русских об их политике в Румынии не встречают доверия среди населения и армии.
