Людмила Алексеева - История инакомыслия в СССР
По окончании срока М. Джемилев пробыл на свободе недолго. В 1974 г. он получил новый срок - 1 год лагеря «за отказ от участия в военных сборах». В лагере против него было возбуждено уголовное дело - снова «за клевету на советский строй». Джемилев был осужден еще на 2,5 года лагеря, хотя единственный свидетель - его солагерник Владимир Дворянский - на суде отказался от показаний против Джемилева, объяснив, что их вынудил следователь, угрожая продлением срока наказания. В знак протеста против неправого обвинения Мустафа Джемилев выдержал 10-месячную голодовку.
На суд Джемилева, состоявшийся в Омске, ездили А.Д. Сахаров, его жена Елена Боннэр и группа крымских татар - родственников и друзей Мустафы. В зал суда пустили только самых близких родственников. Приговор вызвал массовые протесты крымских татар (более 3 тысяч подписей), правозащитников (А.Д. Сахаров, П.Г. Григоренко, документ № 1 Московской Хельсинкской группы) и мировой общественности.
Новый арест Мустафы Джемилева последовал 8 февраля 1979 г., через 14 месяцев после его освобождения, в день окончания административного надзора, когда Мустафа отправился на аэродром, чтобы лететь в Москву. Приговор - 4 года ссылки за нарушение без его ведома продленного на один день административного надзора. [26]
1970 год - год осуждения наиболее авторитетных и деятельных участников крымскотатарского движения - был критическим годом. С этого времени начался постепенный спад движения.
Не видя проку в дальнейших обращениях к советскому правительству, активисты движения, несмотря на неудачу первых волн возвращенцев в Крым, ориентировали народ на повторение массовых попыток переселения и сами приняли в них участие. Однако до настоящего времени крымскотатарскому народу не удалось преодолеть поставленный ему в Крыму заслон, несмотря на всенародный энтузиазм и массовую готовность к жертвам. Со времени указа 1967 г. и до 1979 г. смогли прописаться в Крыму около 15 тысяч человек. При том, что численность татар составляет сейчас более 800 тысяч, это меньше 2%. [27] Но и эти 15 тысяч крымских татар, переселившихся на родную землю, не обрели полноценной национальной жизни. Они оказались оторванными от своего народа вкраплениями в инонациональной, иноязычной среде, так как нет в Крыму ни одного поселка, где бы они составляли существенную часть жителей. Каждая семья оседает там, где ей удается получить драгоценную прописку, а власти не прописывают их компактно. Они оказались разбросанными по всему Крыму. К тому же крымские татары вынуждены постоянно преодолевать враждебность властей. Они в Крыму - еще более «граждане второго сорта», чем в местах прежней ссылки, а об институтах национальной культуры и речи нет.
Те, кому не удалось обосноваться в Крыму, как правило, не возвращались назад, а селились где-нибудь как можно ближе к Крыму в надежде через некоторое время повторить попытку переселения. Но и за пределами Крыма татарам не дают селиться компактно. Таким образом, уехавшие из Средней Азии около 100 тысяч крымских татар оказались распыленными отдельными семьями или малыми группами не столько по Крыму, сколько по прилегающим к нему местам: в Новороссийске и вокруг него сейчас живет несколько десятков тысяч крымских татар, в Краснодарском крае - около 30 тысяч, есть они и на Тамани и в других местах Северного Кавказа, а также в Южной Украине - в Новоалексеевке и вокруг, в Херсонской и Николаевской областях, Мелитополе и т.д. Тяжелый быт, уготованный им на новом месте, приводит к тому, что заботы о каждодневной жизни семьи поглощают все время, всю энергию даже у самых активных прежде участников движения. Большинство их после переселения отходят от движения или участвуют в нем лишь эпизодически. Поскольку сразу после 1967 г. в Крым отправилась наиболее активная часть участников движения, это сказалось на его развитии и в Средней Азии, где до сих пор живет основная масса крымских татар. Необходимость постоянно материально помогать переселенцам в Крым привела к истощению финансовых ресурсов крымскотатарского народа, у него нет возможности одновременно нести расходы по содержанию представителей в Москве, численность их с нескольких сот сократилась до нескольких человек.
Рассеяние народа и постоянная психологическая обработка со стороны властей тех, кто готов ей поддаться, привели к отходу от движения многих прежних энтузиастов и сочувствующих. Возродились идеи отказа от требования прав в пользу просительного тона посланий правительству, усилились прежде очень малочисленные противники союза с правозащитным движением. Правда, и сейчас они составляют незначительное меньшинство среди крымских татар. Об этом можно судить хотя бы по тому, что инспирированное властями письмо А.Д. Сахарову от крымских татар - «не вмешивайтесь в наши дела, не вредите нашему народу, дорогу в Крым мы найдем без вас и ваших друзей» (февраль 1977 г.) - было подписано 52 крымскими татарами, но несколько человек написали потом Сахарову, что их подписи были получены обманным путем - им показывали для подписи другой текст. А в июне 1977 г. Сахаров получил другое письмо, подписанное 549 крымскими татарами, которые благодарили Сахарова
«…за поддержку стремлений, чаяний и дум крымскотатарского народа»
и заверяли его, что они осуждают письмо своих соотечественников как
«…недостойное, не отражающее мнений крымскотатарского народа». [28]
В 70-е годы снизился авторитет инициативных групп из-за отсутствия между их членами единого мнения, а еще более - из-за неэффективности всех предлагавшихся на протяжении 25 лет борьбы тактических приемов для достижения главной цели - возвращения народа в Крым. Всенародные письма, прежде собиравшие десятки и даже сотни тысяч подписей, теперь подписывают в лучшем случае по нескольку тысяч человек.
Постепенный спад движения можно проследить по числу подписей под обращениями к очередным съездам КПСС - обычно эти обращения собирали наибольшее число подписей. Пик их приходится на XXIII съезд (1966 г.) - более 130 тысяч подписей. Обращение к XXIV съезду (1971 г.) собрало 60 тысяч подписей, к XXV (1975 г.) - 20 тысяч. В 1979 г. наибольшее число подписей собрал Всенародный протест, под которым стояло 4 тысячи подписей. [29]
Тем не менее инициативные группы, хоть и в маленьких масштабах, продолжали свою деятельность. В 1971 г., после опубликования данных всесоюзной переписи населения, не обнаружив в перечне наций, проживающих в СССР, крымских татар (их, несмотря на протесты, записывали просто татарами), инициативные группы провели собственными силами перепись крымских татар во всех местах их проживания (Средняя Азия, Крым, южная Украина, Северный Кавказ) и установили численность народа - 833 тысячи человек. [30]
В том же 1971 г. инициативные группы Ташкентской области провели выборочный опрос крымских татар об их отношении к возвращению в Крым. Из 18 тысяч опрошенных взрослых только 9 высказались против возвращения и 11 - воздержались от ответа. [31]
Митинги и собрания происходят лишь по особо важным датам и участвует в них гораздо меньше народу. В этом сказывается не только естественная усталость крымскотатарского народа после стольких лет напряженной борьбы, но и изменения в его социальном составе.
Снятие режима спецпоселений в 1956 г. не решило общей проблемы крымских татар, но расширило возможности каждого индивида в социальной сфере. Крымские татары, в массовом порядке насильственно приписанные в 1944 г. к фабрикам и заводам, в массовом же порядке покинули их. Очень многие вернулись к традиционному занятию народа - сельскому хозяйству, значительная часть - в качестве механизаторов, шоферов, строителей, так как за годы работы в промышленности они приобрели нужные для этого технические навыки.
Вновь появилась и искусственно ликвидированная в 1944 г. крымскотатарская интеллигенция - учителя, инженеры, врачи и пр. Вернулись к прежним профессиям люди старшего поколения, смогли получить образование после ликвидации резерваций молодые крымские татары. Изменению социального состава сопутствовало ослабление компактности расселения крымских татар - люди уезжали из заводских поселков в места своей новой работы. При этом очень улучшились жилищные условия большинства крымскотатарских семей, поднялся их жизненный уровень, но осложнилась работа инициативных групп, снизилась их оперативность и затруднилась координация усилий.
Крымскотатарская интеллигенция, прошедшая вместе со своим народом все выпавшие на его долю испытания на равных условиях, ощущает себя как одно целое с ним. Люди интеллигентного труда составляют существенную часть активистов крымскотатарского движения - участвуют в инициативных группах, находятся среди представителей народа в Москве и, конечно, среди авторов документов крымскотатарского движения.
Видимо, для того, чтобы лишить народное движение необходимых ему интеллигентных сил, власти применяют метод социального подкупа. Они охотно предлагают крымским татарам, проявившим активность и организационные способности, посты в административном, партийном и хозяйственном управлении, поощряя преуспевающих быстрым продвижением. Созданный таким образом слой «национальной аристократии» служит идеологическим оплотом власти, которая не настаивает на отказе таких людей от участия в движении, но использует их в качестве своей «пятой колонны»: для дискредитации активных участников движения распространением клеветы о них, для внедрения конформистских настроений в инициативные группы, для борьбы против активной тактики движения, для противодействия союзу крымскотатарского движения с правозащитным, для пропаганды отказа от обращений к международной общественности. Политика поощрения конформистского крыла движения сочетается с систематическим устранением приверженцев решительной тактики, сближения с правозащитниками и апелляций к международной общественности - таких, как Мустафа Джемилев и его единомышленники. За период наибольшей активности крымскотатарского движения состоялось более 50 судебных процессов, на которых осудили более 200 активистов. [32] Из этих 200 человек нам известно социальное положение 74-х. Среди них люди интеллигентных профессий составляют 35 человек. Это непропорционально много по сравнению с долей участников народного движения, занятых интеллигентным трудом, и указывает на особую жесткость властей к образованной части активистов. Естественно, что из 36 осужденных за участие в составлении документов крымскотатарского движения 22 - представители интеллигентных профессий и лишь 9 - рабочие (социальное положение 6 осужденных по этому обвинению неизвестно), так как обычно в качестве авторов документов выступают более образованные активисты. Но статистика осужденных за массовые демонстрации такова же: из 37 человек известно социальное положение 27, 13 из них - люди интеллигентного труда и 14 - рабочие, хотя, очевидно, первая категория никак не составляла половину от многих тысяч крымских татар, собравшихся, скажем, на гуляние 21 апреля 1968 г. в Чирчике. Просто из задержанных на месте гуляния 300 человек для привлечения к суду отбирали не только по принципу проявления активности во время гуляния, но и с более высоким образованием.
