Сергей Кремлев - 1941: подлинные причины провала «блицкрига»
Можно предположить, конечно, что Сталин увлекся идеей всеславянского единения и заключением пакта с гибнущей Югославией закладывал базу такого единения на будущее, пусть пока что туманное и тревожное. Но подобная идея изначально была иллюзией, что хорошо подтверждает поведение современных южных и западных славян, готовых сменять любую подачку Запада на руку дружбы русского народа. (Впрочем, сегодня сам русский народ предает свое будущее так, как не предает его ни один внешний недруг России.)
В результате такие шаги СССР, как пакт с обреченной бриттами на заклание Югославией-Сербией, делал для фюрера все более привлекательным план покончить с Россией еще до удара по Англии. И теперь уже он поступал нерационально – вплоть до того, что уже его черт дернул пойти летом 1941 года на Москву.
Вот на каком европейском фоне стал обретать детальные черты пресловутый план «Барбаросса». И то, что 13 апреля 1941 года японский министр иностранных дел Мацуока подписал советско-японский договор о нейтралитете, уже ничего изменить не смогло. Гигантская, отмобилизованная германская военная машина все больше набирала обороты, переориентируясь с удара по Англии на удар по Советскому Союзу уже в 1941 году.
Что еще надо сказать?
Безусловно, Сталин не собирался воевать с Германией – в 1941 году.
А в 1942-м – когда было бы закончено перевооружение РККА?
А в 1943-м или в 1944-м – когда на Германию навалились бы Соединенные Штаты, «пришившие последнюю пуговицу к мундиру последнего солдата»? Причем Америка ударила бы по Германии вместе с Англией, постоянно подстрекаемой янки к продолжению войны с немцами.
Весьма вероятно, что и в этом случае Сталин предпочел бы остаться в стороне. Однако нельзя не признать, что у Гитлера имелись серьезные объективные основания сомневаться в перспективной лояльности России и Сталина к националистической гитлеровской Германии.
Гитлер, надо сказать, подробно и аргументировано сообщал о своих сомнениях уже тогда – в реальном масштабе времени. Сообщал как в очень узком кругу – например, в ходе совещания в ставке вермахта 9 января 1941 года, так и публично – в ноте СССР об объявлении войны и в обращении по радио к нации 22 июня 1941 года.
Показательная деталь – текста ноты и меморандума к ней нет даже в упомянутом выше XXIII томе «ДВП». В аннотации к этому тому сказано, что публикация документов того времени «важна для установления исторической правды», однако для установления правды просто необходимо знать те ключевые документы, о которых выше упомянуто. увы, том XXIII заканчивается текстом выступления по радио председателя Совета народных комиссаров СССР В. М. Молотова 22 июня 1941 года. А текста выступления Гитлера – нет! Директиву министра иностранных дел рейха Риббентропа послу в Москве Шуленбургу и меморандум о причинах объявления войны можно отыскать лишь в Интернете (http://publicist.n1.by/history/1941/history_1941-06-21 – /html). Текст речи Гитлера – там же (http://militera.lib. ru/docs/ww2/chrono/1941/1941-06-22.html).
Лишь в номере 6 «Военно-исторического журнала» за роковой 1991 год был опубликован текст пространной ноты Аусамта – министерства иностранных дел Германии – советскому правительству от 21 июня 1941 года. Но она почти никогда более не воспроизводилась, потому что там, в полном соответствии с исторической правдой, говорится о том, что, несмотря на лояльные шаги со стороны Германии:
– уступку Литвы в советскую сферу влияния;
– поддержку в вопросе о возврате Бессарабии и включении в состав СССР Северной Буковины (никогда России не принадлежавшей);
– сдержанность при возврате в состав СССР Прибалтики;
– поддержку против финнов во время советско-финской войны,
СССР необоснованно пытался расширить свою активность и влияние на Балканах (что создавало беспокойство Гитлера относительно румынской нефти); совместно с Англией (хотя и без координации с ней) фактически поощрял антигерманский переворот в Югославии и тут же заключил с югославами до удивления ненужный России пакт.
Главное же – СССР фактически давал Англии основания надеяться на некий благоприятный для нее (и неблагоприятный для рейха) поворот в советско-германских отношениях. А эти надежды поддерживали Англию в ее нежелании прекратить войну в Европе почетным для обеих сторон миром.
Вот что поставил нам в вину Гитлер в июне 1941 года. И, как это ни печально, надо признать, что его претензии к Советскому Союзу были в определенной мере обоснованными… Подчеркиваю – претензии, а не тот способ, который он избрал 22 июня 1941 года для их удовлетворения.
Конечно, и Сталин обоснованно колебался в оценке подлинных намерений Гитлера и в прочности его – убежденного антикоммуниста – новой лояльности к Советскому Союзу.
Но и Гитлера тогда обуревали жестокие сомнения. и то, что он колебался, хорошо видно из его малоизвестного письма Муссолини от 21 июня 1941 года. Оно было опубликовано в СССР в № 5 малотиражного «Военно-исторического журнала» за 1965 год и начиналось так:
«Дуче! Я пишу Вам это письмо в тот момент, когда длившиеся месяцами тяжелые раздумья, а также вечное нервное выжидание закончились принятием самого трудного в моей жизни решения. Дальнейшее выжидание приведет самое позднее в этом или в следующем году к гибельным последствиям.
После уничтожения Франции – вообще после ликвидации всех их западноевропейских позиций – британские поджигатели войны направляют все время взоры туда, откуда они пытались начать войну: на Советский Союз.
Оба государства, Советская Россия и Англия, в равной степени заинтересованы в распавшейся, ослабленной длительной войной Европе. Позади этих государств стоит в позе подстрекателя и выжидающего Североамериканский Союз.
Если и дальше терпеть эту опасность, придется, вероятно, потерять весь 1941 год, и при этом общая ситуация ничуть не изменится. Наоборот, Англия еще больше воспротивится заключению мира, так как она все еще будет надеяться на русского партнера. К тому же эта надежда, естественно, станет возрастать по мере усиления боеготовности русских вооруженных сил. А за всем этим еще стоят американские массовые поставки военных материалов, которые ожидаются с 1942 года…».
Взаимные подозрения и тревоги можно было снять, лишь посмотрев друг другу в глаза. Тем более что тема личной встречи Гитлера и Сталина возникала с момента подписания пакта Молотова – Риббентропа несколько раз – в том числе в беседах Сталина и Риббентропа, Молотова и Гитлера.
В своей книге «Кремлевский визит фюрера» я поставил-таки двух лидеров лицом к лицу, заставив их придать своим раздумьям и сомнениям новый характер. Но как могло бы в этом случае все развиваться дальше? Отвечая на этот вопрос в рамках виртуального анализа реальной истории, я продолжил тему книгой «Если бы Гитлер не напал на СССР», а здесь обрисую возможную картину кратко.
Если бы СССР принял предложение Гитлера о присоединении к Пакту трех (Германия, Италия и Япония), то это было бы не столько политическим отходом от пробританской линии (Сталин вел лишь одну политику – прорусскую, так сказать), сколько отходом от нашего скользкого нейтралитета в сторону долговременной политической дружественности к странам «оси».
Главным тут мог бы стать наш отказ от поддержки антигерманских кругов в Сербии. Что до хорватов и словенцев, то они традиционно были лояльны к немцам, а остальные южно-балканские славянские народы в серьезный «расклад» не шли, при этом тогдашние болгары были к СССР весьма лояльны.
Политические шаги (в том числе отказ от советской активности на Балканах, для нас избыточной и ненужной) можно и нужно было подкрепить усилением поставок в Германию не только нефти и сырья, но и, очевидно, необходимых ей для десанта в Англию вооружений к концу 1941 года или в 1942 году. Поставляла же оружие Англии официально нейтральная Америка – на коммерческой якобы основе. Вот и мы могли бы предпринять нечто подобное по отношению к Германии.
Убедить Гитлера в том, что стратегическое партнерство с политически любой, но лояльной к России, Германией – это не конъюнктурный, а долговременный курс Советского Союза, стоило ценой какого угодно охлаждения с кем угодно! Личная встреча Сталина с Гитлером могла стать здесь ключевым моментом…
Избежав в 1941 году войны с Германией и усилив производство вооружений на не разрушенных бомбежками, не эвакуированных заводах Харькова и Запорожья, Николаева и Севастополя, Киева и Днепропетровска, мы не получили бы в 1941 году и войны с Англией – при любой нашей политике.
Выиграть же в той ситуации один мирный год на перевооружение значило для России выиграть устойчивые перспективы для построения развитого социализма. А обеспечить нерушимое социалистическое будущее России означало для России все! Ведь все то, что произошло и происходит у нас с 1991 года, – это и один из результатов нашей победы над Германией в 1945 году, оказавшейся в конце концов победой «пирровой». Слишком уж многих убежденных молодых строителей нового мира потеряли мы на той войне. Слишком многое разрушила она из того, что они успели построить в России – от Балтики до Тихого океана и от Арктики до Кушки.
![Алексей Рюриков - 10 июня 1941 года [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
