Александр Андреев - Эсеры. Борис Савинков против Империи
Зимний дворец побоялся казнить Карповича и замуровал его в Шлиссельбург, и это было совершенно не характерно для не знавшего пощады самодержавия. Майский номер «Революционной России» писал: «Выстрел в Богомолова не случайность. Это самый естественный акт, которым можно и должно было ответить на репрессии. Его ждали. Не студенческие организации, не мы – революционеры. Его ждало все общество, встретившее смерть Боголепова как необходимость, без содрогания перед убийством, без жалости к потерпевшему. Карпович внес в движение то, что ему недоставало – личную решимость, и тем вывел его на единственно верный путь – прямой и самоотверженной борьбы. С 14 февраля не только по задачам, но и по методам, не только по направлению, но и по темпу движение стало революционным».
Создание партии социалистов-революционеров летом 1901 года шло полным ходом. В Харькове действовала «Южная партия социалистов-революционеров», имевшая сильные группы в Полтаве, Киеве, Харькове и Воронеже. Ее «Манифест» призывал к массовой борьбе против самодержавия, о создании единого партийного цента в империи, о терроре, как средстве самозащиты. Именно там действовал будущий соратник Гершуни Михаил Мельников. В Минске и во всем Западном крае работал перешедший на нелегальное положение Гершуни, объединявший разрозненные после погрома «Бунда» группы. На севере и в центре империи действовал «Северный союз социалистов-революционеров», выросший из саратовского кружка, созданного дворянином Александром Аргуновым. С 1897 года штаб-квартира Союза находилась в Москве. В своей куоккальской типографии москвичи печатали листовки, прокламации, брошюру «Наши задачи», два номера газеты «Революционная Россия», которые производили сильное впечатление на имперское общество, включая Департамент полиции. Летучие листки опять начали писать о терроре и это было новым веянием после спокойного от выстрелов пятнадцатилетия. Союзу пошли большие финансовые пожертвования от желавших смены самодержавия, у него росли связи со многими губернскими городами. Гершуни опубликовал в подпольной газете большую статью «О зубатовцах», и сам главный сыщик страны пообещал Плеве поймать отпущенного им нелегала. Количество социалистов-революционеров, занимавшихся только партийными делами, быстро увеличивалось. Объявление новой партии эсеров было задержано не несколько месяцев Зубатовым, разгромившим их типографию и арестовавшим более двадцати социалистов-революционеров.
Летом 1901 года эсеровскую типографию из Финляндии было решено перевести в Сибирь. У Зубатова был свой агент в московских кружках Аргунова, и звали его Евно Азеф. Зубатов верный своей тактике поощрения провокаций, ждал, пока Союз анархистов в Москве разрастется и тогда можно будет арестовать многих виновных и невиновных. Он любил говорить: «Мы вызовем вас на террор и раздавим». Зубатов не мог арестовать типографию Союза в Финляндии, имевшей автономию, но перевод ее в Сибирь менял дело. Самонадеянный статский советник очень любил играть с огнем и в итоге проиграл свою жизнь.
Типографию с особыми предосторожностями перевезли в Томск, конечно, под присмотром Летучего филерского отряда Медникова. Как только она начала печатать третий номер «Революционной России», Зубатов, который не мог этого допустить, приказал арестовать томскую и московскую эсеровскую группы. К концу сентября было арестовано несколько десятков революционеров и либералов. До суда из-за недостатка улик жандармы смогли довести только двенадцать эсеров, отправленных на каторгу в Сибирь. Многие из них бежали и впоследствии как члены Боевой организации участвовали в покушениях на великого князя Владимира Александровича, начальника дворцовой охраны Д. Трепова, московского градоначальника И. Шувалова, московского генерал-губернатора Д. Гершельмана.
Аргунов успел отправить за границу члена группы Марию Селюк со всеми материалами, и она вместе с товарищами смогла выпустить третий номер газеты «Революционная Россия». Арестовали только десятую часть подпольщиков и переговоры об объединении эсеровских групп в одну массовую партию только ускорилось. За границей, в Берлине, Берне, Париже, в течение двух месяцев эсеры смогли солидаризироваться во всем и утвердили программу и тактику новой революционной партии, которая сложилась из западной «Рабочей партии политического освобождения России», северного «Союза социалистов-революционеров», «Южной партии социалистов-революционеров», эмигрантских «Аграрно-социалистической лиги» и «группы старых народовольцев».
Социалисты-революционеры не считали, как недавно, в 1898 году, появившиеся социал-демократы Владимира Ульянова-Ленина, что только рабочий класс, пролетариат, является единственным революционным классом, готовым до конца бороться за социальную революцию. Эсеры говорили, что классовых различий между рабочими и мелкими собственниками нет, как нет и расслоения внутри крестьянства. Их революционная партия будет опираться на интеллигенцию, рабочих и крестьян, с ними она добьется поставленных революционных идеалов. Не классовая борьба, а борьба всех трудящихся против эксплуататоров. Эсеры считали, что общие закономерности капиталистического развития не распространяются на сельское хозяйство, считали, что достаточно «уравнительной социализации земли». Капиталистическое общество должно быть преобразовано эволюционным социалистическим путем, достаточно, что у власти будет стоять революционная партия. Толпу возглавляют герои, а основной метод борьбы с самодержавием – террор, который должен применяться очень широко. В январе Партия социалистов-революционеров объявила о своем создании, во главе с Центральным Комитетом, Центральным органом «Революционная Россия» и с девизом «В борьбе обретешь ты право свое». Ближайшей целью партии было объявлено свержение самодержавия, конечной – социалистическое переустройство империи. Средствами борьбы объявлялись пропаганда, агитация и террор. Многие эсеры были учениками автора теории героя и толпы, теоретика народничества Николая Михайловского, враги марксизма, утверждавшего, что «долг народу должны уплачивать кающиеся дворяне».
Получивший в 1901 году восемь лет сибирской каторги Александр Аргунов позднее вспоминал: «С 1902 года появляется более или менее правильно функционирующие местные органы, комитеты, группы эсеров, связанные общим центром, издаются руководящие печатные органы и партия начинает быстро завоевывать популярность». Теоретическим органом партии стал «Вестник русской революции», первый номер которого вышел в июле 1901 года в Париже. Лидерами партии социалистов-революционеров стали Г. Гершуни, М. Гоц, А. Гоц, М. Натансон, В. Чернов, Е. Брешко-Брешковская, позднее Б. Савинков, В. Зензинов.
Михаил Гоц, еще студентом Московского университета, был арестован в 1886 году, два года провел в тюрьме до суда, затем был выслан в Якутскую область. За участие в вооруженном сопротивлении садистом-тюремщиком в марте 1889 Гоц был осужден на бессрочную каторгу, в 1898 году возвращен под надзор полиции в центральную Россию. В 1900 году Михаил Гоц смог эмигрировать за границу и принял активное участие в создании партии эсеров. Он стал членом Центрального Комитета партии, курировавшим Боевую организацию и в 1906 году умер от заработанной в казематах чахотки. Его брат Абрам Гоц стал теоретиком эсеров, членом Центрального Комитета партии, активным членом Боевой организации. После отбытия восьмилетней каторги после разгрома первой русской революции Абрам Гоц возглавлял в 1917 году Всероссийский Центральный исполнительный комитет Советов.
Купеческий сын Марк Натансон, народник и один из организаторов знаменитой «Земли и воли», ссыльный каторжанин, и узник Петропавловской крепости, стал членом Центрального Комитета эсеровской партии, позднее возглавил левых эсеров и даже консультировал серба Гаврилу Принципа, как ему убить короля и дать повод к Первой мировой войне.
Золотым пером и главной литературно-пропагандистской силой партии эсеров стал тридцатилетний потомственный дворянин Виктор Чернов, уже десять лет печатавшийся в нелегальных изданиях. Бессменный член Центрального Комитета, Виктор Чернов и Михаил Гоц возглавили заграничную организацию эсеров и газету «Революционная Россия». Чернов стал теоретиком партии и разработал ее программу. Он провел первый эсеровский съезд 29 декабря 1905 года и много лет возглавлял партию, в 1918 году стал председателем всероссийского Учредительного собрания, разогнанного большевиками, возглавлял чехословацкий и кронштадский мятежи в Гражданской войне. «Революционная Россия» Виктора Чернова подводила новый идеологический фундамент под старое революционное мировоззрение, используя теоретический опыт западных социалистов.
В самом начале 1902 года в Россию вернулись Гершуни и Брешковская. Центром партийной работы стал Саратов. Оттуда названная «святым духом революции» Брешковская от имени партии эсеров совершала агитационные поездки по империи, объехала Вятскую, Вологодскую, Уфимскую, Пермскую губернии, Поволжье, юг и еще тридцать губерний. Нелегальный Гершуни ездил за ней, в Нижний Новгород, Самару, Саратов, Уфу, Воронеж и везде создавал партийные эсеровские группы. Один из его первых анонимных биографов писал после гибели Гершуни: «Эти поездки оставили в нем глубокое впечатление. Он впервые увидел своими глазами настроение русской деревни, русской революционной интеллигенции на местах и проникся еще большей верой в дело русской революции. Его письма и личные рассказы дышали такой восторженностью, таким подъемом, что представляли собой настоящий гимн Волги, ее природе, ее народу и грядущей русской революции». Знавшие его люди писали, что Гершуни – настоящий энтузиаст, обладавший колоссальной силой воздействия, производивший необычайное впечатление даже на жандармов и тюремщиков. Он быстро стал агитатором возрождения террористической борьбы, лично ненавидя Зубатова. Он писал своему другу: «Я далеко не аскет и совершенно не способен отрекаться от радостей жизни. Но никогда я эту радость не испытывал так поглощающее, никогда жизнь не ощущалась всем существом, и никогда не была так дорога, как теперь. Мое счастье так полно именно потому, что я из раба своей жизни стал ее господином. Такое счастье не временно, не преходяще. И когда думаешь, что тысячи людей добровольно несут на себе рабские цепи обывательской жизни, несут, не испытывая никакой радости, никакого смысла жизни, проклиная и эту жизнь, и эти цепи, и в то же время боясь сбросить их с себя, то только поражаешься, как люди способны сами отравить свою жизнь. Вы понимаете, что раз сбросив эти цепи, раз познав чувство не раба, а господина своей жизни, пошлая обывательская жизнь, полная компромиссов, бесцельной и пошлой тяги-лямки, отнимающей все время, что эта жизнь больше не может привлекать. Я сделал свою жизнь счастливой и бросил то, что всегда унижало и давило меня, – то, что глупцы и пошляки называют «хорошим положением». Год моей теперешней жизни дает мне удовлетворения больше, чем десятки лет прежней. Это я говорю вам после двухлетнего испытания. Не думайте, что я увлекаюсь, что я не предвижу естественного конца. Я знаю, что я лично ничего не изменю, что, быть может, я даже не увижу изменения. Но еще больше я знаю, что по этому же пути неизбежно пойдет большинство, и оно изменит. При всем страстном желании пробыть в деле как можно дольше, момент «ликвидации» ожидается с тем естественным спокойствием, с каким приходится ожидать все неизбежное. Помните же, ни сомнений, ни колебаний не только в неизбежности выбранного мною пути, но и в том, что только этим путем можно спасти от гнета и нищеты народ – у меня нет».
