Ларри Коллинз - О, Иерусалим!
В полночь командиры Хаганы во главе с Бен-Гурионом сели в две машины и отправились в Красный дом — штаб Хаганы в Тель-Авиве, чтобы тут же начать мобилизацию людей и сбор необходимого для операции оружия. Всю ночь связные Хаганы носились на велосипедах взад и вперед между Красным домом и находившейся неподалеку радио ремонтной мастерской, где в подвале за туалетом был спрятан радиопередатчик. С каждой уходящей депешей Авидар, с беспокойством человека, который видит, как из-за каких-то непредвиденных обстоятельств уплывают с банковского счета его сбережения, помечал у себя в блокноте количество затребованного вооружения и боеприпасов. Незадолго перед рассветом один из усталых командиров, собравшихся в Красном доме, придумал название для рискованной операции, которую они планировали. Он предложил назвать ее операцией "Нахшон" — по имени того еврея, который, как гласит библейское предание, во время исхода из Египта первым отважился ринуться в неведомое и шагнул в воды Красного моря.
В основе операции "Нахшон" лежала очень простая стратегия.
Поскольку даже хорошо оснащенным автоколоннам не удавалось пробиться через Баб-эль-Вад, следовало оттеснить арабов от шоссе и некоторое время удерживать коридор по обеим сторонам дороги; ширина этого коридора на равнине должна была достигать десяти километров, а в горах — трех. В районе действий оказывалась добрая дюжина арабских деревень, поддержка которых позволяла Хусейни блокировать Иерусалимскую дорогу. Феллахи этих деревень выращивали фиги и маслины, и те самые руки, которые сейчас трудились над возведением заграждений на Иерусалимском шоссе, несколько месяцев назад сажали овощи, предназначавшиеся для продажи иерусалимским евреям. На склонах холмов феллахи пасли овец, в конце концов попадавших на мясной базар у ворот Ирода в Иерусалиме. Редко в какой из этих деревень имелось электрическое освещение; о водопроводе, канализации и телефонах их жители никогда и не слыхивали. Из одной деревни в другую феллахи передвигались либо верхом на осле, либо пешком. Общественная структура в деревнях была весьма примитивной, но никакие попытки мандатных властей изменить ее не увенчались успехом. Над каждой деревней возвышалось два здания: мечеть и дом мухтара — деревенского старосты (этот пост обычно переходил по наследству от отца к сыну).
Мухтар осуществлял высшую власть в своей деревне, и в его доме каждый день собирались мужчины, чтобы попить кофе, потолковать о том о сем и, если повезет, послушать последние известия по радиоприемнику, работающему на батарейках. Банды Абдула Кадера были бы бессильны без поддержки жителей этих деревень: у них Хусейни получал продовольствие для своего воинства и черпал резерв живой силы, которую можно было в случае необходимости быстро бросить в бой.
Согласно плану операции "Нахшон", Хагана собиралась отправить большие автоколонны на прорыв дорожных заграждений на пути к Иерусалиму, а в это самое время бригада "Харель" под командованием молодого офицера Ицхака Рабина должна была смести с лица земли все эти придорожные деревни. "Если не оставить от придорожных деревень камня на камне, их жители уже не смогут туда вернуться, а без поддержки этих деревень арабские банды не смогут эффективно действовать". После окончания операции "Нахшон" Хагана рассчитывала снова вернуться к прежней системе отправки автоколонн в Иерусалим.
Руководство операцией "Нахшон" было поручено Шимону Авидану, командиру бригады Пальмаха "Гивати". Авидан был одним из первых учеников Орда Вингейта; во время Второй мировой войны он тренировал палестинских диверсантов для отправки в тыл к немцам.
Несмотря на то, что у региональных команд Хаганы по всей Палестине было реквизировано немало боеприпасов, положение с оружием оставалось критическим. Многие из солдат, которым предстояло принять участие в операции "Нахшон", были добровольцами, только что закончившими курс молодого бойца.
Ротный командир Иска Шадми вспоминал впоследствии, что в его роте собрались сплошь романтически настроенные юноши и девушки, которые прибыли на военную службу с саквояжами и чемоданчиками, полными всякой всячины — у каждой девушки имелся томик стихов Рахели, воспевшей Кинерет. Шадми построил их и предупредил, что отныне все свои вещи каждому бойцу придется таскать в рюкзаке.
— Выбирайте, что вам нужнее: стихи или одежда? — спросил он.
Некоторые девушки ударились в слезы. "И с этими детьми, — подумал Шадми, — десятью винтовками да четырьмя пулеметами я должен идти в бой за Иерусалимскую дорогу!" Тем временем в Палестину прибыла первая партия нового оружия, закупленного Эхудом Авриэлем в Праге. На тайном аэродроме Хаганы в Бейт-Даррасе приземлился самолет ДС-4 с грузом ста сорока чешских пулеметов М-34 и нескольких тысяч лент с патронами. Члены команды — итальянец, ирландец и нью-йоркский еврей — посадили самолет и спустились на землю.
Они доставили в Палестину оружие, как привыкли доставлять в Неаполь контрабандные сигареты, и были совершенно ошарашены, когда евреи вдруг стали чествовать их, как героев.
Через двадцать четыре часа после того, как в Палестину прибыл самолет ДС-4 с чешским оружием, об этом узнал Хусейни. Его тайный агент Самир Джабур был любовником молодой секретарши, служившей в Еврейском агентстве, и выведывал у нее многие интересующие его секретные сведения.
Джабур сообщил, что евреи готовят "большое наступление" в районе Иерусалимской дороги и что они получают "огромные" партии оружия из Европы. Хусейни ожидал, что евреи попытаются прорвать блокаду Иерусалима, но сообщение о том, что евреи получают оружие из Европы, было для него новостью и очень его встревожило. Его люди были плохо вооружены, и оружие у них было допотопное. Хусейни немедленно отправился в Дамаск требовать современное оружие, которое ему давно обещали.
— Мы готовы сражаться до последнего, — заявил он в Дамаске, — но нам нечем воевать. Уже много месяцев вы обещаете нам современное оружие, а пока мы получаем только верблюжье дерьмо. Дайте нам артиллерию и современные винтовки, и мы разобьем евреев.
Однако его мольбы не тронули Исмаила Сафуата Пашу, иракского генерала, главнокомандующего вооруженными силами Арабской лиги. Высшие офицеры арабских армий ценили военные способности Абдула Кадера далеко не так высоко, как его еврейские противники. К тому же им не нравилась его преданность иерусалимскому муфтию.
— Ваши люди слишком неопытны, чтобы доверить им современные артиллерийские орудия, — заявил Сафуат Паша. — Евреи захватят ваши позиции, и артиллерия достанется им. Что же касается винтовок, то для Освободительной армии Каукджи уже заказана большая партия чешского оружия, она скоро прибудет из Европы в Бейрут. А пока вам придется обходиться тем, что есть. Во всяком случае, если даже Хагана захватит Хайфу или Яффу, мы через две недели отвоюем их назад.
Хусейни не был вспыльчивым человеком, но, услышав слова Сафуата Паши, он побагровел от злости. Схватив со стола тяжелое пресс-папье, он запустил его в голову иракского генерала и заревел:
— Ты предатель!
— Зубами держитесь за Иерусалим! — сказал Бен-Гурион прибывшему к нему Дову Иосефу.
Бен-Гурион в Тель-Авиве лучше держал себя в руках, чем Кадер Хусейни в Дамаске, но за его спокойным тоном скрывались ничуть не менее бурные чувства. Дов Иосеф прилетел в Тель-Авив по приказу Бен-Гуриона на хрупком "кукурузнике" — эти самолетики были теперь единственным средством сообщения между Иерусалимом и прибрежной равниной. Бен-Гурион понимал, что успех операции "Нахшон" будет во многом зависеть от того, сколько провизии удастся переправить в Иерусалим за то время, пока дорога будет открыта для еврейских автоколонн.
Ответственным за обеспечение Иерусалима продовольствием стал Дов Иосеф. Он облекался неограниченной властью. Бен-Гурион дал указание Элиезеру Каплану, казначею Еврейского агентства, предоставить в распоряжение Дова Иосефа любые суммы денег, какие тот потребует.
— Когда вы начнете работу? — спросил Бен-Гурион.
— А когда нужно начать? — в свою очередь, спросил Дов Иосеф.
— Сейчас! — сказал Бен-Гурион.
Было уже за полночь. Дов Иосеф занял конторское помещение в соседнем здании и вызвал к себе нескольких командиров Хаганы. Они работали всю ночь. Дов Иосеф подсчитал, что в Иерусалим необходимо доставить три тысячи тонн продовольствия. Он составил приблизительный список того, в чем нуждается город. Командование Хаганы, в свою очередь, вручило ему список всех тель-авивских оптовиков, торгующих продуктами питания. На рассвете, выполняя приказ Иосефа, бойцы Хаганы опечатали все продовольственные склады в Тель-Авиве. Отныне оттуда нельзя было вы нести даже банки бобов, пока Дов Иосеф не закончит делать закупки для Иерусалима.
