Джон Баддели - Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860
Эти миссии чрезвычайно льстили шаху, но одновременно давали повод для возникновения некоторой напряженности между представителями Лондона и Калькутты. Сэра Харфорда Джоунза в 1811 году сменил сэр Гор У зли, который привез с собой новых офицеров, включая д'Арси (впоследствии – д'Арси-Тодд). Сэр Джоунз вернулся в Англию в 1814 году, а договор с Тегераном был окончательно подписан в ноябре того же года Эллисом и Морье. Этот, уже третий, англо-персидский договор возобновил соглашение о дотациях, а также помощи в виде дополнительных войск и поставок оружия и боеприпасов. Данный договор также оговаривал, что «границы Персии и России должны быть определены при участии трех стран: Великобритании, Персии и России». Однако вскоре начались споры относительно размера денежных дотаций, ив 1815 году почти всем британским офицерам было приказано покинуть страну. Д'Арси, Харт и некоторые другие еще остались в стране, а Харт даже впоследствии занял очень высокое положение в Персии и оставался там вплоть до своей смерти от холеры в 1830 году.
Тем временем война между Россией и Францией в 1812 году совершенно естественным образом изменила положение дел. Англия все еще стремилась поддерживать дружеские отношения с Персией, но более не могла открыто помогать последней в ее спорах и конфликтах с Россией, а британским офицерам на службе шаха было запрещено участвовать в военных действиях. Мы уже видели, как капитаны Линдсей и Кристи трактовали эти распоряжения. Нет смысла отрицать, что Россия неоднократно получала повод для недоверия и гнева в связи с присутствием в Персии английских агентов. Тем не менее у нас имеется свидетельство Паскевича, фактически поддерживающее прежнюю английскую политику.
«Меня не интересуют мотивы, по которым покойный главнокомандующий в Грузии в течение 10 лет неверно трактовал и преподносил истинные причины наших отношений с Персией. Но если у англичан имеется сильное влияние на Востоке, то это лишь потому, что они постоянно близко к сердцу принимали интересы тех, кто искал у них покровительства и защиты, в политическом смысле разумеется. Из официальной переписки я вижу, что со времени нашего посольства в 1817 году, которое было столь небогато результатами, и вплоть до последнего столкновения мы считали преступлением, если англичане искали дружбы сыновей шаха, которые всегда благоволили к европейцам; и мы всегда считали себя оскорбленными, если Аббас-Мирза[63] предпочитал нам, которые отказывали ему даже в праве носить титул наследника своего отца, нацию, которая давала ему деньги и оружие и даже инструкторов для обучения собственных офицеров».
Глава 12
1829
Война с Турцией. – Осада и взятие Карса. – Анапа. – Чума. – Осада и взятие Ахалкалаки. – Поход на Ахалцих. – Поражение турецких войск
Тот факт, что с Персией был заключен мирный договор, а сама персидская армия была слишком деморализована, чтобы внушать кому-то страх, до некоторой степени успокаивал русских накануне войны с Турцией. Тем не менее положение было серьезным. Возможно, турецкий генералитет и не мог сравниться с командирами Аббас-Мирзы, однако в целом турецкая армия превосходила персидскую и была более многочисленной. Что касается русской армии, то ее большая часть была занята в горной Армении и не могла вовремя сконцентрировать свои силы на новых стратегических объектах. Тем временем вся граница от горы Арарат до Черного моря и даже до Сухум-Кале была открыта для вражеского нападения. Дело в том, что поблизости не было действующего войска, а гарнизоны были слабы и разбросаны на много километров друг от друга. Более того, война с Турцией затронула и Северный Кавказ: запад – непосредственно, поскольку турки удерживали все черноморское побережье; а восток – опосредованно, благодаря турецкому влиянию на суннитов Чечни и Дагестана. К счастью для русских, восточная инертность и неэффективность снова оказали им неоценимую услугу. Это позволило им заменить лошадей и мобилизовать транспорт, благодаря чему с кавказской линии было получено более 14 000 лошадей и телег, прежде чем хоть один турецкий солдат вышел на поле боя. А на складах персидского правительства было обнаружено огромное количество провианта…
Перед армией казаков императором, чья вера в Паскевича и доверенные ему войска никогда не иссякала, была поставлена двойственная задача: отвлечь на себя войска с Дуная, поля битвы в Европе, и завладеть такими объектами, которые позволили бы обезопасить русскую границу на Кавказе и в Малой Азии. Считалось, что для этого достаточно завоевать Каре и Ахалцих, а также морские крепости Поти и Анапу. Однако сначала необходимо было отвести опасность, грозившую не только внешним крепостям, но и Гюмри, Мингрелии, Имеретии и даже самой Грузии. Именно на достижение этой цели Паскевич направил все свои усилия.
Армия под его началом в Закавказье состояла из 51 батальона пехоты, 11 эскадронов кавалерии, 17 казачьих полков и 144 пушек. Однако за вычетом отрядов, необходимых для укомплектования гарнизонов множества провинций, расположенных между двумя морями, и маленькой армии (6 батальонов, 2 казачьих полка и 16 пушек), оставленной в Персии для обеспечения выплаты контрибуции, в распоряжении Паскевича осталось только 15 батальонов пехоты, 8 эскадронов кавалерии, 7 казачьих полков и 58 пушек, не считая осадной артиллерии – в общем, всего 15 000 человек.
Монтейт говорит: «Русская армия никогда не насчитывала более 25 000 человек всех родов войск и редко имела в бою более 12 000 человек». Именно до этого числа Паскевич, вынужденный вести завоевательную войну против численно превосходящего противника, сократил свою армию, не желая ослаблять тылы или поставить под угрозу безопасность русских земель на Кавказе и за его пределами. Два отдельных отряда действовали на флангах; один – вдоль побережья Черного моря по направлению к Батуму; еще один – в Армении до Баязета. Основные силы в апреле были сконцентрированы в Гюмри, а небольшие фланговые части охраняли окрестности Боржома и Цалки, обеспечивая связь с резервами в Гори. А Паскевич, заняв самую важную стратегическую позицию, провел май в улучшении дорог до Эривани на юге и Тифлиса на севере и 14 июня двинулся к Карсу, находящемуся в 60 километрах. 5 дней спустя его кавалерия под стенами этой крепости наголову разбила турок.
В то время Каре не был столь мощным и укрепленным объектом, как позднее, в 1855 и 1877 годах, поскольку его внешние границы были не столь велики, стены не столь прочны, вся система обороны не столь сложна, а гарнизон довольно малочислен. Однако Каре все равно оставался достаточно сильным и хорошо защищенным фортом. К тому же он вполне мог оказаться неприступным для той армии, которой располагал Паскевич[64].
Каре отбивал атаки Надир-шаха с его 90 000 воинов в 1735 году и русских в 1807-м. В данный момент его гарнизон состоял из 11 000 солдат; в крепости была 151 пушка. В Карее было достаточно провианта и боеприпасов; а вода тайными путями доставлялась туда в неограниченном количестве. Более того, турецкий главнокомандующий Киос-паша имел более трех месяцев на завершение всех необходимых приготовлений и теперь в случае необходимости обещал Карсу помощь. Паскевич прекрасно знал об этом, и остается восхищаться разумностью его действий. Он не только умело провел осаду, но, предвидя попытку прорвать осаду с юго-запада и, как следствие, вероятность сражения с превосходящими силами противника, сконцентрировал свои основные силы именно на этом направлении, на дороге из Эрзерума.
Осада длилась три дня. Большая часть времени ушла на выстраивание первой линии наступления и установку осадных пушек. За эту операцию декабрист Пущин получил чин поручика и вновь показал непревзойденное мастерство и храбрость[65].
Вылазка конницы под предводительством паши Карса не произвела на нападавших никакого впечатления, и лишь немногие из этих 5000 всадников вернулись в город. На заре 23-го батарея первой линии нападения была готова открыть огонь из своих 26 пушек, – а в 10 утра Каре пал. Это было абсолютно неожиданно. Как это смогло получиться – ясно из различных воспоминаний и описаний операции, но тем не менее она останется одним из самых удивительных событий в военной истории. При обычном ходе событий атака сначала была бы отбита, после чего в наступление пошел бы второй ряд атакующих; затем была бы пробита брешь в главной стене, и только по истечении многих дней был бы предпринят решающий штурм. На деле же одно лишь движение передовых рядов в направлении укрепленного форта вызвало спонтанную атаку роты стрелков под командованием молодого поручика Лабенцева.
Когда эта горстка храбрецов оказалась на краю гибели, им на помощь поспешили другие роты; они, в свою очередь, также оказались в опасности, им на подмогу пришли новые отряды, и так до тех пор, пока неожиданный успех не увенчал героические усилия отдельных командиров и их солдат. И тогда главнокомандующий отдал приказ начать наступление на главные позиции.
