Николай Жогин - Решая судьбу человека…
В поселке все уже узнали, зачем пожаловал сюда молодой Фарид. «Значит, под Новый год в Кармалах состоится свадьба», — думали многие. Любопытные даже прикинули, кто из поселка поедет на это торжество, заранее завидуя счастливцам. То-то будет веселье — уж больно хороши молодые!
Отец и мать невесты не возражали против брака. Кто такой Фарид — выяснять было нечего. В Кармалах семейство Камаловых числилось на хорошем счету, да и о самом Фариде никто плохого не скажет.
В доме невесты обсудили подробности предстоящего торжества. Пробыв там до обеда, Фарид уехал домой.
Тихо и безлюдно кругом. На полях лежит нетронутый пушистый снег. Яркий солнечный свет слепит глаза. Фарид, не зная, куда девать свою радость, то затягивает песню, то бежит за кошевкой. Быстро перебирает ногами конь, комья снега разлетаются в стороны из-под его копыт…
Быть свадьбе!
* * *Конный двор колхоза «Уныш» уже опустел. Односельчане, заглянувшие к ночным конюхам на огонек, вдоволь накурившись, разошлись по домам. Мерно тикают ходики на стене. Часовая стрелка приближается к десяти. Глубоко затянувшись, Гильмутдин бабай швыряет окурок в ящик с песком.
— Погляжу, как там лошади, — говорит он напарнику, застегивая теплый полушубок.
Выйдя на крылечко, он минуту-другую вглядывается в темноту, до боли напрягая старческие глаза. Что за наваждение? Куда девался жеребец? Фарид уже давно должен был вернуться…
И тут он замечает, что к конному двору приближается лошадь с кошевкой. Казбек! Наконец-то… Но почему жеребец так странно держит голову, словно бы глядит назад?
Гильмутдин спешит навстречу.
— Эй! Казбек! — кричит он, — Шибче давай! — Услышав знакомый голос, конь громко ржет. — Узнаешь? — радуется Гильмутдин, — ну, входи, входи.
Старик берет жеребца под уздцы и начинает ругать Фарида:
— Молокосос! Лошадь запрячь не может, голову к оглобле привязал. Спит, наверное, пьяный в кошевке… Ну-ка, вставай, говори, зачем озоруешь?
Ответа нет.
Укоризненно качая головой, Гильмутдин выпрягает жеребца и ставит под навес. Затем возвращается к кошевке и берется за тулуп… Что такое? Вот, доверь такому коня! Фарида нет и в кошевке; наверное, пьяный где-то разгуливает…
Неожиданно старик умолкает. При тусклом свете электрического фонаря он замечает на своих белых варежках темные пятна. «Где это я выпачкал?» Войдя в избу, он пристально рассматривает испачканную варежку.
— Кровь никак! — удивленно говорит он. — Пойдем, Касим, с Фаридкой что-то неладно.
Вдвоем они поспешно отправляются к кошевке. Касим зажигает фонарик. На тулупе явственно видны пятна крови. Такие же пятна темнеют на оглоблях, вожжах — как раз на том куске, которым голова лошади была привязана к оглобле.
— Да, здесь, видно, дело серьезное, — произносит Касим. — Давай уж я позову Хасана абзы.
Председатель колхоза Хасан Ибрагимов, осмотрев упряжь, не на шутку рассердился.
— Каков артист?! Просил коня до четырех часов, а сейчас одиннадцатый! Да еще с кем-то подрался. Ну-ка, Касим, запрягай Волчка и поезжай в Аккаен. Ночь-то холодная! Может, выпал Фарид по дороге, как бы не замерз.
На том и порешили.
Рано утром Касим Хуснуллин вернулся. На дороге он никого не нашел.
— Когда же Камалов из Аккаена выехал? — разволновался отец Фарида, ожидавший на конном дворе.
— Сказали, днем. Около двух, — ответил Хуснуллин. — Его даже видели в другой деревне, Татарстане.
Ждали Фарида до обеда. Затем о его исчезновении сообщили в райцентр, в милицию, К вечеру поднялся жестокий буран. Думали, в такую погоду вряд ли кто явится. Но глубокой ночью два человека, сильно запорошенные снегом, приехали на конный двор. Это были работники следствия.
Гильмутдин бабай сразу же узнал в высоком худощавом человеке следователя прокуратуры Сафарова, а в другом, одетом в белый полушубок, — работника милиции Краснова.
— Не вернулся? — спросил следователь, потирая озябшие руки.
— Нет, — покачал головой бабай. — Ничего пока неизвестно.
— Сейчас уже поздно, — поглядев на часы, сказал Сафаров. — Будить никого не станем. Осмотр произведем завтра при дневном свете.
— Можно и так, — согласился Краснов. — Может, сам еще вернется…
Никому в душе не хотелось верить, что с Камаловым случилось что-нибудь серьезное.
Наступило утро, но погода не наладилась. Следователь готовился к осмотру тулупа и упряжи, как вдруг его вызвали в сельсовет. С трудом преодолевая встречный порывистый ветер, он зашагал к центру деревни.
— Беда! — встретил его председатель сельсовета Рашид Фаткуллин. — Из Татарстана сообщают, что на дороге нашли шапку и одну галошу… Должно быть, Камалова. Что будем делать?
— А следы? Есть на них какие-нибудь следы? — спросил Сафаров.
— Сказывают, будто в крови.
— Надо вызвать сюда с вещами, — коротко сказал следователь, потом добавил: — Мне бы, Рашид Хамитович, двух понятых. Кошевку осмотрим.
Почти час длился, несмотря на мороз, осмотр кошевки. Там и сям на ней виднелись следы крови.
— Во что бы то ни стало надо найти Фарида, — сказал следователь Краснову. — Но мы с вами вдвоем вряд ли добьемся успеха. Придется попросить школьников — народ глазастый. Будем прочесывать все пространство от деревни Кармалы до Аккаена.
Желающих помочь оказалось много. Ученики старших классов местной школы, колхозная молодежь — все охотно взялись за дело. Их предварительно проинструктировал Сафаров, и под руководством Краснов группа тронулась на лыжах в путь. Двигались широким фронтом, навстречу порывистому ветру. Прошел час, другой. Наконец, преодолевая вой ветра, какой-то мальчуган закричал:
— Сюда! Сюда! Эй…
Это был Каюм Ситдиков, ученик 9 класса. Все быстро направились к мосту, с которого, размахивая руками, кричал Каюм.
Спрыгнув под мост, Краснов присвистнул:
— Труп. Срочно вызывайте следователя!
Вскоре прибыл следователь вместе с врачом сельской больницы, уже немолодой женщиной.
— Эх, жаль, что следы замело, — сказал Сафаров, расстегивая воротник тулупа.
— Да уж какие следы. Буран — зги не видать, — ответил Краснов.
Проваливаясь в глубокий снег, Сафаров подошел к трупу. В двух местах из-под снега виднелись сероватые края ткани. Следователь сделал несколько снимков.
Вокруг трупа осторожно разгребли хрустящий снег. Убитый лежал вниз лицом. Полупальто его было задрано на голову, головного убора и варежек не оказалось, на правой ноге отсутствовала галоша. Лицо было страшно изуродовано и окровавлено.
— Фарид Камалов! — первым нарушил молчание понятой Хисамеев.
С каждым часом мороз усиливался, холод пробирал до костей. Но никто не ушел до конца осмотра…
На другой день труп Камалова был тщательно исследован судебномедицинским экспертом Павловым. Эксперт насчитал в области головы двенадцать глубоких ран, одну страшнее другой; печень в двух местах была разорвана, по пять ребер с обеих сторон сломано. Как заключил медик, раны последовали от многочисленных ударов по голове и телу тупым твердым предметом.
Страшная весть мгновенно облетела село. Многие отказывались верить услышанному. Слишком диким и неожиданным было это убийство. Но факт оставался фактом. И теперь надо было выяснить: кто преступник?
* * *Четвертый год трудится в районной прокуратуре Ахмет Сафаров. Краснов пришел в милицию несколько раньше. Обоим не раз приходилось распутывать сложные дела. Но с таким они столкнулись впервые.
Из сельсовета Сафаров по телефону связался с районным прокурором, который только что вернулся с судебного заседания, где рассматривалось дело воровской шайки из Искендеровского сельпо. Немало потратил следователь сил и энергии, чтобы разоблачить махинации этой преступной группы.
— Камиль Якубович, — доложил прокурору Сафаров. — Судя по всему здесь умышленное убийство… Обнаружен труп, приступаю к расследованию.
Далее он в нескольких словах передал все, что удалось пока установить.
— Как это могло случиться? — спросил прокурор.
— Картина такова: Камалов возвращался домой на лошади. По дороге его встретили и, видимо, свели какие-то счеты…
В тот вечер в сельсовете допоздна горел огонек. Долго совещались здесь Сафаров, Краснов и прибывший с дежурства участковый уполномоченный Хасанов. Работникам милиции следователь поручил установить связи и взаимоотношения убитого с односельчанами.
— Держать ухо востро, — предупредил Сафаров. — Убийцы тоже не дураки, станут следы заметать.
Допросив родителей убитого, Сафаров и Краснов поспешно выехали в Аккаен, чтобы исследовать весь путь, по которому возвращался Камалов.
По их мнению, роковое событие произошло где-то не доезжая до моста, что в двух с половиной километрах от Кармалов. Там же как раз были найдены шапка и галоша. Зимняя дорога, петляя, огибая овраги, проходит через село Татарстан. И там Камалов мог на время остановиться.
