Морской Генеральный Штаб в Токио - Совместные действия флота и армии под Порт-Артуром
Таким образом, теперь наши войска владели обеими вершинами Высокой горы, и положение боя было для нас чрезвычайно благоприятно.
Однако, около 1 часа ночи 29-го ноября, будучи внезапно атакованы большими силами неприятеля, наши были отброшены; в особенности пострадал отряд на северо-западном утесе, который был совершенно истреблен; наши войска отступили на передовую линию своих позиций к середине горы.
Генерал Ноги, сообразуясь с донесениями 1-й дивизии, все-таки решил так или иначе достигнуть цели и в 3 часа ночи того же 29-го ноября дал приказание начальнику 7-й дивизии перейти с своей дивизией к Акасака-яма и, командуя 1-й и своей дивизиями, продолжать атаку. Начальник 7-й дивизии немедленно двинулся к Акасака-яма и, заменив начальника 1-й дивизии, распределил части для атаки. Осадная артиллерия тотчас начала стрельбу по неприятельским укреплениям с целью заставить их замолчать и достичь их разрушения, причем 28-см мортиры, стреляя по Высокой горе и Акасака-яма, нанесли им большие повреждения; с наступлением ночи стрельба продолжалась с целью поддержки войск.
С 7 часов утра 30-го ноября артиллерия снова открыла жестокий огонь по пунктам атаки с целью их разрушения, и к 10 часам утра большая часть прикрытий укреплений Высокой горы были совершенно сбиты. Штурмовая колонна бросилась в атаку, но сразу была встречена жестоким огнем неприятеля и понесла тяжелые потери — траншеи были заполнены трупами, офицеры почти все были перебиты или ранены, и атака в конце концов не удалась.
Начальник дивизии требовал от командира штурмового отряда продолжения атаки, и колонна с заходом солнца с громкими криками, не обращая внимания на потери, пошла к вершине горы, продолжая бой. Шедшая на северо-восточный утес колонна бросилась к вершине, но неприятель, защищаясь изо всех сил, не отступал, и обе стороны, находясь на расстоянии едва 10 метров, бросали друг в друга бомбами и камнями. Однако, получив подкрепление, неприятель беспрерывно вел контратаки, и штурмовая колонна попала в критическое положение и едва лишь держалась на занятых позициях в ожидании прибытия подкреплений.
Отряд, шедший против юго-западной вершины, подвергшись продольному огню из пулеметов и ружей, нес большие потери, но не сдавал; наконец, он добрался до возвышенной седловины, истребил большую часть бывшего там неприятеля и крики «банзай», нарушив ночную тишину, далеким эхом отозвались на тыловых позициях. В течение недолгого времени держались еще остатки неприятеля на седловине и двумя-тремя пулеметами и ручными гранатами оказывали нам сопротивление; наши, не останавливаясь, продолжали бой с неприятелем, бывшим за линией вершин горы, почему командир штурмовой колонны все время высылал на правую линию подкрепления.
Овладевшие северо-восточной вершиной наши войска также преследовали упорного неприятеля; к 10 часам вечера большая половина горы была в наших руках, и положение боя значительно склонилось в нашу пользу.
Однако, около 3 часов ночи 1-го декабря преобладающие силы неприятеля, засыпав нас ручными гранатами, произвели контратаку, и мы, понеся большие потери, в конце концов потеряли северо-восточную вершину; также была отнята и юго-западная вершина. Начальник дивизии пытался разными способами вернуть их, но удалось лишь занять только часть юго-западной вершины.
С начала атаки наши потери убитыми и ранеными уже достигали 7.000 человек, и все войска, будучи в беспрерывном бою в течение нескольких дней и ночей, были утомлены и являли такой жалкий вид, что начальник дивизии решительно приостановил атаку. Войска, пополняя убыль частей и отдыхая для восстановления сил, в то же время удерживали занятые позиции и вели приготовления для нового штурма. 5-го декабря была начата новая атака.
Артиллерия, направив с 7 часов утра жестокий огонь на Высокую гору, сбила прикрытия, дробила скалы и камни, и дым взрывов и пыль застилали вершину горы. Штурмовые колонны одна за другой шли в атаку и, не взирая на огонь неприятеля, добрались до юго-западной вершины и тотчас же начали окапываться. После полудня штурмовая колонна снова бросилась на северо-восточную вершину и, одним духом взобравшись на нее, общими силами с отрядом, занимавшим юго-западную вершину, завладели седловиной и под градом неприятельских снарядов немедленно приступили к укреплению позиций. На вершинах были установлены пулеметы для отражения ночной атаки неприятеля; однако, он этой ночью не предпринимал ничего, и его войска, бывшие близ седловины, понемногу отступали.
На другой день в 8 часов утра впервые вся Высокая гора находилась крепко в наших руках. Бывший на Акасака-яма неприятель также отступил, и в 1 час дня нами была занята и эта гора. Неприятель, по-видимому, перенес все свои силы на оборону Высокой горы. С 27-го ноября, начала атаки, и до сей поры жестокий бой продолжался почти беспрерывно — то мы овладеем, то неприятель снова отберет, не считая сколько раз на дню переменится положение из атакующего в обороняющегося. За это время наши офицеры и нижние чины, терпя от ветра, снега и голода, произвели несколько десятков штурмов один за другим, то сражаясь штыком и саблями, то бросая гранаты, то схватываясь в рукопашную и кусая друг друга и только теперь, после этих тяжелых боев, разбив упорного неприятеля, завладели, наконец, ключом позиций крепости Порт-Артур и, таким образом, ход военных действий должен был сразу измениться.
В записках генерал-майора Костенко в общих чертах говорится:
"Японская армия еще с 7-го ноября начала штурмы и канонаду по городу и порту, зажегши 9-го ноября в последнем масло и причинив грандиознейший пожар, еще небывалый до того времени.
Эти бомбардировки продолжались непрерывно всю ночь и следующие дни, что предвещало близкий штурм крепости. Все готовились к этому ужасному моменту, так как каждый понимал, что он будет на жизнь и смерть и, может быть, последний. В действительности, это произошло 13-го ноября; к часу дня канонада по городу постепенно была переведена на позиции и преимущественно сосредоточилась на центре ее, у фортов №№ 2 и 3, Куропаткинского люнета и укрепления № 3; к 2 часам развит адский огонь, разрушавший и ниспровергавший жалкие остатки наших укреплений, после чего наступили ружейная и пулеметная трескотня. Но то, что произошло с наступившими колоннами, превзошло все ожидания. Японцы наступали тремя колоннами, которые двигались стройно, перебежками одна за другой; вот первая колонна достигла уже гласиса форта № 2, а некоторые отдельные отряды пробились уже на самый форт; но в это время раздался страшный взрыв — был взорван первый фугас. Это было так неожиданно, так поразительно эффектно, что задние колонны невольно попятились назад. Взрывом этим первая колонна была уничтожена до одного человека. Опомнившись и придя в себя, японцы еще стремительнее бросились на этот форт, но наскочили на второй фугас, который прикончил и вторую колонну таким же образом. Эти неудачи, однако, не остановили их напора и третья колонна еще стремительнее пошла вперед, но взрыв третьего фугаса имел те же последствия. В какой-нибудь час перестало существовать до 3―4 тысяч человек. Некоторым маленьким частям удалось, однако, достигнуть брустверов и уже на одном из них был водружен японский флаг; но при виде его, защитники с таким озлоблением бросились на японцев, приняв их в штыки, что минут через 10―15 спустя на форту не осталось ни одного неприятеля. Этот рукопашный бой представлял собой нечто невероятное, феерическое; в человеке ничего не осталось человеческого, а жил один зверь; удары штыков до того были сильны, что в рану проникал даже до половины ствол ружья. Рассказывают, что одному нижнему чину осколком шрапнели оторвало часть сиденья, но он не пошел на перевязочный пункт, а продолжал стрелять с остервенением; когда же от потери крови он упал в беспамятстве, то его отнесли на перевязочный пункт; после перевязки, придя в себя, он отказался ехать в госпиталь, а вновь отправился на форт, но к тому времени бой окончился, и он был отправлен в госпиталь. Другому нижнему чину перебило осколком шрапнели левую руку, и он потерял способность владеть ею, но на пункт не пошел, а стрелял одной рукой через бойницу. К 4 часам дня бой закончился полнейшим разгромом японцев, без уступки им даже малейшей пяди земли. Полагают, что потери японцев были на 13 ноября до 10 тысяч, у нас же выбыло из строя убитыми и ранеными до 1.200 человек. Вечером того же дня я узнал, что со стороны японцев было поползновение прорваться в город по Казачьему плацу между фортом № 3 и укреплением № 3, но и тут им не повезло. Страшную картину представлял из себя один из наступающих батальонов, в котором все до одного человека оказались перебитыми и переранеными; по рассказам очевидцев, тела убитых лежали холмами и между ними в корчах мучились тяжело раненые, что производило потрясающее впечатление.
