Карл Бартц - Трагедия абвера. Немецкая военная разведка во Второй мировой войне. 1935–1945
– Хорошо, – говорит она, – я вела себя с вами не очень-то вежливо, была заносчива. Не держите на меня зла. Я попала в скверную ситуацию. Моя мать совершенно слепа и без меня беспомощна. А моя сестра завтра ложится на операцию. Отпустите ли вы меня, – произнесла она, – если я вам расскажу все, что мне известно о Небе?
– Этого я обещать не могу. Но я постараюсь сделать для этого все, что в моих силах: я попробую добиться вашего освобождения у шефа управления Мюллера!
И тут плотина, сдерживавшая ее отчаяние, прорывается. Она рассказывает, ей необходимо выговориться. Отец ее был генералом. Ее дядя, тоже генерал, казнен в связи с делом 20 июля. Она была замужем, но всего лишь сутки; муж ее оказался гомосексуалистом. Тогда-то она и познакомилась с Небе; в то время он был еще только комиссаром уголовной полиции. Он стал ее первой настоящей любовью. Он клялся, что разведется и женится на ней.
Теперь Литценбергу все становится ясно. Он звонит Мюллеру, но того не оказывается на месте.
Хотя госпожа Гоббин и не знает, получит ли свободу, она продолжает торопливо рассказывать: все началось 28 июля. Она была у себя дома с советником уголовной полиции Пфаль. Они возились на кухне, когда зазвонил телефон. Госпожа Пфаль сняла трубку и затем в смущении прибежала на кухню: «Слушай, там Небе!»
Госпожа Гоббин подошла к телефону.
– Это Артур. Ты должна мне помочь. Я на пару дней приеду к тебе. Ты обязана мне помочь.
Потом он приехал, несколько опустившийся, заросший щетиной с проседью.
– Ты должна мне помочь; Фрик, славный Фрик мог бы укрыть меня в своем сельском доме в Мотцене, Хейде, помоги мне, заклинаю!
Тогда Хейде Гоббин отправилась к Вальтеру Фрику, у которого в Берлине была контора. Его жена держала ферму по разведению нутрий. Фрик, как порядочный друг, сказал «да», хотя и знал, какой опасности подвергается.
– Пусть приезжает, – сказал он просто и твердо. Затем они договорились, как Небе доставить в Мотцен.
Вскоре после этого разговора на улицах Берлина появился слепой в черных очках под руку с женщиной. На его повязке с тремя точками отражался солнечный свет, а он осторожно нащупывал тротуар палочкой. Так 30 августа Артур Небе прошествовал по улицам Берлина. Поблизости от автозаправочной станции они остановились. Им не пришлось долго ждать. Подкатила машина. Они уехали.
– Позднее, это было в октябре, я навестила Небе, – продолжает рассказывать Хейде Гоббин. – Я была страшно подавлена, когда вдруг обнаружила, что в доме Фриков находятся еще две женщины – разумеется, я не имею в виду фрау Фрик, – с которыми у Небе была явная связь. Одна крупная блондинка, подруга фрау Фрик. И другая, темноволосая, – приятельница блондинки. Она несомненно нацеливалась на Небе…
Криминальрат слушал молча. Перед ним разворачивалась женская судьба.
Литценберг снова пытается дозвониться до шефа управления Мюллера. Теперь тот на месте. Да, он готов принять, пусть криминальрат сейчас же приходит.
Пока госпожа Гоббин ждет, Литценберг рассказывает жадно слушающему собеседнику, что госпожа Гоббин знает, где находится Небе. Она готова назвать его местонахождение только в том случае, если ей гарантируют немедленное освобождение.
– Прошу вас добиться немедленного освобождения у Кальтенбруннера, – говорит Литценберг.
Мюллер согласно кивает и звонит Кальтенбруннеру.
– Я беру на себя ответственность за это перед Гиммлером, – говорил тот. – Гоббин может идти домой.
Криминальрат радостно сообщает ожидающей женщине благоприятный результат. Он несколько оторопел, когда госпожа Гоббин на его вопрос, желает ли она указать дом в Мотцене, изъявляет готовность не только лично сопровождать оперативную группу в Мотцен, но и присутствовать при аресте. Проснулся ли в ней криминалист, или столь велика оказалась ревность?
Литценберга снова вызвали к Мюллеру. Между тем уже было пять часов вечера.
– Хаман, – обращается криминальрат к своему асессору-блондину, – поедете вы.
У Мюллера сидит начальник берлинского гестапо. Если руководитель управления несколько возбужденно предлагает задействовать для ареста целую роту СС, то Литценберг считает, что четверых сотрудников будет вполне достаточно, чтобы арестовать Небе. Мюллер считает это непростительным легкомыслием. Всего четверо человек для Небе?
– Вы будете отвечать, если операция провалится.
Но в конце концов сошлись на двадцати сотрудниках.
Около семи часов вечера были подготовлены восемь легковых автомобилей. В первый сели Литценберг, Хаман и госпожа Гоббин. Они поехали в Мотцен по направлению к Кёнигсвустерхаузену.
В дороге госпожа Гоббин ведет себя очень оживленно. Она предлагает:
– У меня в Мотцене есть знакомый иностранец, и я предложу Небе сходить к нему. Тогда по дороге вы сможете его арестовать.
Автоколонна пересекает Кёнигсвустерхаузен. В Цеезене, где дорога разветвляется, машины сворачивают вправо и вскоре оказываются в идиллическом сонном Мотцене. Не догадываясь, они проезжают мимо дома Фрика, к вокзалу.
Там криминальрат приказывает остановиться. Двадцать сотрудников гестапо остаются на месте. В обратный путь отправляются Литценберг, Хаман, Гоббин и трое сотрудников. Они берут с собой для связи только нескольких человек. Вдруг госпожа Гоббин шепчет: «Вот этот дом».
Мужчины прячутся, а госпожа Гоббин звонит в дверь. Появляется мужчина.
– Нельзя ли поговорить с господином Фриком?
– Здесь нет никаких Фриков.
– Тогда это вот здесь. – Она подходит к соседнему дому и звонит. Выходит человек. Это снова не Фрик.
Тем временем собаки по соседству поднимают бешеный лай. Небе, будучи начеку и все время настороже, должен был давно забеспокоиться: сначала проехала вереница машин, теперь этот лай собак.
Литценберга охватывают противоречивые чувства. Он вынужден арестовывать старого знакомого – а ведь они знали друг друга с 1928 года. Может быть, он что-либо заметил, может, он уже ускользнул?
Из темноты вырастает тень.
– Вот здесь точно, – шепчет Хейде Гоббин и снова звонит в садовую калитку, а мужчины прячутся. В темноте слышны шаги, и у садовой калитки появляется мужчина…
– Герр Фрик, я – Хейде Гоббин, я хотела бы поговорить с Небе, но его нет дома. Я хочу переночевать у знакомых, и Небе мог бы меня туда проводить.
Вальтер Фрик быстро собирается. Он возвращается в дом и выходит с пальто:
– Я сам провожу вас. Для Небе это слишком рискованно. Его легко может задержать патруль. Утром вы сможете здесь поговорить с ним.
Хейде Гоббин принимает сопровождение Фрика, и оба идут по улице. Фрик шагает беззаботно, он не замечает теней справа и слева по обочинам.
Они еще не успели отойти далеко от дома, как тени пришли в движение и быстро окружили пару. Вдруг раздалась приглушенная команда: «Руки вверх!»
Захваченный врасплох, он автоматически поднимает руки.
Слышится тихий голос Литценберга:
– Фрик, вы меня помните. Я хотел бы узнать, в какой комнате в вашем доме находится Небе?
– Я не знаю, где Небе.
Тем временем госпожа Гоббин исчезает в направлении вокзала.
– Нам известно, – говорит Литценберг, – что Небе скрывается в вашем доме. Назовите, в какой комнате.
И тут Фрик в том плачевном положении, в котором он оказался, делает нечто, что большинству людей не пришло бы в голову. Внезапно он начинает кричать так громко, насколько может: «На помощь, на помощь!»
Небе нужно предупредить, любой ценой, даже собственной жизни.
Но Небе ничего не слышит, он не может услышать, поскольку находится в помещении, расположенном вдалеке от улицы, а не в своей комнате, выходящей на нее, – он увлечен занимательной беседой с двумя женщинами, блондинкой и брюнеткой.
Сотрудники набрасываются на Фрика и грубо затыкают ему рот. Затем они защелкивают стальные наручники вокруг его запястий. Один из них выхватывает из кармана пистолет.
Теперь следует действовать. Небе должен был услышать крики в тихой ночи. Помочь могут только быстрые действия. В темноте Литценберг берет двух сотрудников и одного ставит у черного входа, а другого – у входной двери. И все без единого слова.
Хаман уже проник в дом, взбежал по лестнице и рванул дверь, из-под которой пробивался свет.
– Руки вверх, Небе! Яд!
В комнате за столом между двух женщин сидит человек в рабочей спецовке, с выкрашенными в черный цвет волосами и бородой. В этот момент подоспевает Литценберг. Хаман снова командует:
– Поднимай же руки!
Тогда Небе поднимает руки, и в этот миг его взгляд останавливается на Литценберге. Хаман также оглядывается. Криминальрат осуждающе качает головой. Как бы то ни было, у Хамана нет никакого права тыкать Небе. Хаман смущенно отворачивается.
Обе женщины, застыв в столбняке, стоят у стола. Они тоже подняли руки.
Хаман забирает у Небе пистолет, и Небе передает ему спрятанную в авторучке капсулу с синильной кислотой. Артур когда-то приказал изготовить в своей лаборатории эти капсулы с ядом и раздарил их своим друзьям. Они вызывали безболезненную смерть. От госпожи Гоббин было известно, что он постоянно носил с собой одну из таких капсул.
