Яков Рабкин - Что такое государство Израиль?
Историки в последнее время стала признавать, что
«сионизм придумали в Европе колонизаторы-идеалисты, тосковавшие по работе на земле, подобно бурам в Южной Африке или pieds-noirs (“черноногим”, как называли переселенцев из Франции) в Алжире. Хорошо оснащенные… военные и полувоенные организации, обратившие в бегство арабские армии… получили или взяли на себя миссию по “очистке” захваченных районов от палестинского населения… Арабские дома и деревни, ”очищенные” от жителей, предоставлялись прежде всего евреям, привезенным из арабских стран, чьи мессианские ожидания от “возвращения в Сион” быстро развеивались… перед лицом систематической эксплуатации»[324].
Абсорбция арабских евреев на этом не закончилась; государство выделило значительные ресурсы на перестройку уклада жизни переселенцев. Как уже было отмечено, иммигрантов из мусульманских стран насильно лишали присущей им арабской культуры, пытаясь оторвать их от еврейской традиции[325]. Рут Блой писала о положении в Израиле выходцев из Северной Африки следующее:
«Они выросли, подобно палестинским детям, вскормленные горечью, переполнявшей их отцов. Без Торы, которая была основой достоинства их дедов, они стали революционерами. Их родители покорились и замолчали. Они поняли, что их привезли в страну, чтобы сделать из них даровых солдат, чтобы заставить их рисковать жизнью. Чтобы защищать государство, управляемое ашкеназами для ашкеназов. От сионистов они научились бунту. Их научили ненависти, и они стали ненавидеть своих ашкеназских хозяев»[326].
По мнению раввина Блоя, сионизм принес больше вреда самим евреям, нежели арабам. Арабы, возможно, потеряли земли и дома, но евреи, приняв сионистскую идеологию, утратили самих себя, свою сущность[327]. Его жена, посетившая евреев в Марокко до их эмиграции в Израиль, спустя десятилетия задается вопросом:
«У них у всех лица светились добротой, простотой и великой чистотой. Эти евреи, отношения которых с арабскими соседями складывались прекрасно, жили скромно, счастливо, обращая взоры к своему раввину… С тех пор я не перестаю думать о евреях этой деревушки, затерянной в горах Атласа. Где они теперь? Удалось ли израильским агентам сорвать их с места? Приехали ли они в Страну Израиля? Да и вообще, похожи ли они еще на евреев?»[328]
Избыток рвения, принесший триумфальные победы сионистам в первые годы существования Израиля, остается поводом для критики со стороны правоверных иудеев. Несколько сотен детей иммигрантов из Йемена были похищены сионистами с целью воспитания их по светской модели «нового еврея». При этом государство заверило иммигрантов, что их дети умерли. Лишь много лет спустя, когда некоторым родителями стали приходить повестки в армию на имена пропавших детей, они заподозрили неладное[329]. В этом событии можно увидеть не только желание подзаработать на последующей продаже-усыновлении детей, но и часть куда более масштабного проекта модернизации государства. Врачи, санитары и социальные работники обеспечивали европейское будущее евреям, которые иначе остались бы «пленниками своего арабского прошлого».
В массовом порядке переброшенные в Израиль йеменские евреи, известные своей богобоязненностью и любовью к Торе, пережили в конце 1940-х годов настоящую кампанию по атеистическому перевоспитанию, для чего их нередко подвергали изоляции в специальных лагерях. Эта кампания была направлена преимущественно на молодежь, которая испытала мощное идеологическое давление с целью отторжения их от иудейства. Есть свидетельства и о применении физического насилия, причем начальство не допускало в лагерь молодых правоверных евреев, пытавшихся помочь заключенным в них собратьям. Один из депутатов заявил в Кнессете: «Я не могу назвать ситуацию в этих лагерях иначе, как духовным насилием и инквизицией против еврейской религии. То, что происходит в этих лагерях, может быть названо культурным и духовным убийством колен Израилевых»[330].
Воспитатели-сионисты заставляли молодых йеменских евреев собирать апельсины в субботу, ходить с непокрытой головой и стричь пейсы*, которые столетиями носили евреи в Йемене. Контраст новой жизни с жизнью в их родной стране был разительным:
«Арабы, среди которых мы жили, нас не беспокоили, не нарушали даже самых незначительных из наших религиозных предписаний. Наоборот, правительство признавало нашу религию, веру и права. Если чиновник или полицейский заходил к нам в субботу, он не осмеливался даже закурить или иным образом осквернить субботу. Здесь же к нам относятся с презрением, заставляют наш народ нарушать субботу. Они издеваются над нами, смеются над нашими традиционными верованиями, над нашими молитвами и над соблюдением заповедей святой Торы»[331].
Сегодня вопрос об отношении к евреям в арабских странах стал важным предметом полемики: сионисты публикуют отчеты о зверствах арабов по отношению к евреям, а их оппоненты напоминают, что именно сионизм испортил отношения евреев с арабами. С сионистской точки зрения у евреев из арабских стран не было другого выхода, кроме немедленного бегства в Израиль ради спасения жизни. При таком толковании истории их следует считать беженцами, подобно палестинским арабам, покинувшим свои дома в 1947–1948 годах. Произошел как бы обмен населением, нечто подобное запоздалому восстановлению справедливости. Подобный коренной пересмотр истории иудеев мусульманских стран начался в конце XX века с тем, чтобы подогнать ее под куда более трагическую историю евреев в Европе и тем самым укрепить сионистское мировоззрение. В то же время антисионистские источники подчеркивают добрососедские отношения между евреями и мусульманами в странах Ближнего Востока, включая Святую землю, и обвиняют сионистов в прямом разжигании антиеврейских беспорядков – как открытой агрессией в Палестине, так и тайной провокационной деятельностью в ряде арабских стран.
Иудейская оппозиция сионизму
Мы уже выяснили, что в начале своего пути сионизм был движением весьма маргинальным, которое осуждали как с религиозной, так и с социально-политической точек зрения. Ортодоксы и реформисты выступали против сионизма, отзываясь о нем как об идеологии, идущей вразрез с основными еврейскими принципами. Евреи, придерживавшиеся либеральных взглядов, равно как и те, которые придерживались социалистических и революционных идей, считали, что сионизм подрывает идею всеобщего равенства и препятствует коренным изменениям в социуме. Наконец, те, кто благодаря эмансипации был принят в общество, были убеждены, что сионизм – точно так же, как и антисемитизм, – угрожает их будущему. Таким образом, еврейский национализм был встречен в штыки как радетелями еврейской традиции, так и добившимися признания в обществе либералами.
Религиозная и духовная оппозиция
Мироощущение и идеи сионизма были чужды иудейству. Визит Теодора Герцля в Иерусалим в 1898 году вызвал шквал критики, ведь, помимо нарушения субботы, Герцль взошел на Храмовую гору, что строго запрещено еврейским законом. Это может показаться лишь частным случаем, однако противоречий между иудейством и сионизмом куда больше:
«Сионизм представлял собой серьезнейшую опасность, ибо он лишал традиционную еврейскую общину – как в Земле Израилевой, так и в странах рассеяния, – сущности ее существования: упования на приход Мессии. Сионизм бросал вызов всему традиционному иудаизму – по-новому определяя евреев как обычную современную национальность, насаждая новый образ жизни и отказываясь при этом от религиозного понимания Рассеяния и Искупления. Угроза сионизма проникла в каждую еврейскую общину; она была прямой и безжалостной, противопоставить ей можно было лишь столь же бескомпромиссное сопротивление»[332].
Израильский ученый Боаз Эврон пишет, что «сионизм – это отрицание иудейства»[333]. Лозунг, который вот уже десятки лет висит в квартале харедим Меа Шеарим в Иерусалиме, наглядно иллюстрирует эту позицию: «Иудейство и сионизм диаметрально противоположны». Заявления, регулярно появляющиеся в печатной и электронной прессе[334], вторят тезису о том, что Государство Израиль не только не представляет всех евреев, но и вредит их интересам.
Сионисты, в свою очередь, не менее резко обличали самое основу еврейской преемственности: «Бен-Гурион видел в иудейской религии историческое несчастье еврейского народа, преграду для его превращения в нормальную нацию, с территорией и правительством»[335]. Кроме того, пытаясь добиться благосклонности руководящих элит России, Великобритании и других стран, сионисты подчеркивали роль своей идеологии как «противоядия» против участия евреев в социалистических и прочих радикальных движениях: сионизм отвлекал массы от классовой борьбы. Они также осуждали веру в принципы либерализма и опирающуюся на них эмансипацию, как опасное заблуждение и признак близорукости.
