Дмитрий Хмельницкий - Откровения Виктора Суворова — 3-е издание, дополненное и исправленное
То есть военно-экономическая информация не является столь секретной. Даже если и что-то секретно, оно легко вычисляется математически. Военно-политическая… Ну, кто-то что-то сказал, что-то кто-то передал… Если, предположим, добудешь такую информацию (министр обороны Соединенных Штатов что-то кому-то сказал…). Все это несерьезно. Это не материально. Эфемерно. Нельзя пощупать. Трудно проверить. На сплетни похоже.
Остается военно-техническая информация. Вот есть пушка, нарезная, есть пушка гладкоствольная. А вот появилась пушка наполовину нарезная… Господи, что творится! Немедленно отдается приказ эту пушку любой ценой добыть. Или, допустим, летят американцы в космос, делают свой «Шаттл». Мы тоже делаем такой же. И у нас возникает какой-то очень маленький, но предельно важный вопрос, как сделать этот самый клей, которым приклеить брикеты, чтобы они не отваливались. Этот клей должен выдерживать температуру в десять тысяч градусов, или перепад давлений, или вибрацию… Именно вот такие задачки в основном ГРУ и решало в интересах военно-промышленного комплекса. Сейчас такие задачи не ставятся.
— Количество людей, штаты остались примерно те же самые?
— Да, конечно.
— И чем же эти люди занимаются?
— Люди занимаются самообеспечением. Допустим, мы с тобой офицеры. Я говорю, что мне осталось до пенсии, допустим, пять лет. А тебе — семь. Скоро выгонят нас, как собак. И появляется очень неприятный вопрос: что мы с тобой будем делать?
И мы начинаем искать каких-то заказчиков, которым вот эта военно-техническая информация может быть интересна. Причем это какие-то частные бизнесмены, и они сами нас тоже ищут. И тогда ГРУ, используя свой опыт, свои средства, свои связи, вербует людей и работает уже в интересах частного бизнеса. А этот частный бизнес у нас весь перевязан с мафией. То есть ГРУ тоже полностью связано с этой мафией. Там уже и не различишь, кто на кого работает и кто с кем связан, кто кому чем обязан.
— То есть на самом деле внешней опасности стало гораздо меньше?
— Внешней опасности стало гораздо больше. Вот китайцы на Дальнем Востоке тысячами, тысячами переходят границу. А границу защищать некому.
— Вы считаете, что китайцы, работающие на Дальнем Востоке, представляют военную опасность?
— Да. Конечно!
— А именно?
— А именно? Люди, которые там бывают, говорят, что Дальний Восток в ближайшее время считать китайским будет нельзя. Но его уже нельзя считать и русским. Он уже не русский. Мафиозные группировки там уже полностью заселяют целые районы, где действует китайская грамота, китайская мафия, китайские законы. Туда и соваться нечего. Так вот, скоро русские — в ближайшие десять лет — будут в меньшинстве. И никто с этими китайцами справиться сейчас не может.
— Но ведь они работяги?
— Да, но они на себя работяги.
— Ну, видите ли, любой работяга работает на себя и на общество, которое его окружает.
— Так вот в ближайшее время его будут окружать китайцы. В качестве общества.
— Понятно. Но я имел в виду, что сейчас ГРУ работает уже не на войну. Работает на промышленный шпионаж. И представляет опасность для стран, где оно работает, именно с этой точки зрения.
— Да, конечно, да. То есть странам, в которых они работают, это угрожает в той же мере, как и раньше. Ибо какая тебе разница, если твой секрет украдут и передадут государственному предприятию в Куйбышеве или частному предприятию в городе Самаре, который раньше был Куйбышевым? Опасность стала даже больше, потому что частный бизнес обойдется с этим лучше, чем государство. И украденный секрет будет иметь больший коммерческий смысл, потому что советская промышленность коммерческого смысла не имела. Ничего не продавала и ни с кем не конкурировала.
— Хорошо. А как вы себе представляете демократизацию в России и эволюцию этих организаций? Чем, по идее, должна занижаться в нормальной демократической стране военная разведка в мирное время? И в окружении, в общем, дружественных стран?
— Так вот, военная разведка должна прежде всего вычислить будущие опасности для страны. Существующие и будущие. Этих будущих опасностей у нас дай боже сколько. Это — пробуждающийся исламский Восток, терроризм… Вот тут, пожалуйста, — это океан работы. Этим никто не занимается… Я просто удивляюсь. Вот министр обороны и Верховный главнокомандующий заявляют: «Мы должны держать военные базы в Грузии!» Зачем вам базы в Грузии? У вас Дальний Восток, а дальневосточную границу некому охранять.
— Но ведь это старые рефлексы. Они продолжают бороться с НАТО.
— Я понимаю. Но это же идиотизм в чистом виде! То есть люди хотят видеть ту опасность, которую они сами придумали. И не хотят видеть опасности, которые на самом деле существуют, которые реальны.
— Как, на ваш взгляд, должна была бы выглядеть деятельность офицеров российской разведки в Западной Европе? Количественно и качественно.
— Элементарно просто. Кто для нас главный противник? Кто покушается на наши границы? Это — мусульманский экстремизм, это — китайское проникновение на Дальнем Востоке. Вот против них и работать.
— Вот посольство России в Берлине, а там резидент ГРУ и еще куча офицеров. Им работать против Китая?
— Ты можешь работать против китайских или любых других экстремистских организаций, находясь в Берлине, находясь в Женеве, находясь в Вашингтоне, находясь в Катманду или где угодно. Так мы и работали. Я находился в Женеве, это Швейцария, от Швейцарии для нас угрозы нет, поэтому мы работали против главных врагов. Другие люди работали в Лондоне, но не обязательно против Великобритании, а работали против Франции, против Швейцарии, против Соединенных Штатов Америки, против Германии… и всего остального мира. То есть не имеет никакого значения, против кого разведчик работает, где бы он ни находился. Вот вам пример: Рихард Зорге находился в Японии, а работал против Германии. Не надо находиться в Германии, а работать обязательно против Германии. Не надо гадить там, где живешь.
— Понятно. Теперь о численности… Как можно сравнить численность офицеров ГРУ и численность представителей военной разведки в посольствах западных демократических стран? Я имею в виду дипломатов-разведчиков.
— В каждом посольстве, конечно, присутствует контрразведка и разведка. В любом посольстве — американском, британском и т. д. В основном это разведка, но присутствуют один-два контрразведчика, которые следят, чтобы в посольстве не слишком распоясывались. Это первое. Но, конечно, ничего похожего на резидентуру КГБ, которая всегда в два раза больше резидентуры ГРУ, у них, конечно, и близко нет.
— Как бы вы себе представили идеальное, нормальное российское посольство, и сколько там должно быть людей сейчас?
— Дело в том, что я совершенно против всяких посольств. Когда-то, давным-давно, это было необходимо. Сейчас посольства в нынешнем виде сохраняются только потому, что бюрократам хочется друг к другу в гости ходить. Пить водку на халяву. Существует Интернет, существует факс. Есть Министерство иностранных дел России и есть Министерство иностранных дел Германии — взяли и позвонили туда или послали факс: у нас есть такой вопрос, ответьте нам… Зачем посла иметь?
— Без послов — это как бы уж совсем экзотично. Все-таки без личных контактов не только в вербовке агентов, но и в обычной политике не обойтись. Но состав посольства? В советское время это были уже не посольства — это были, по существу, шпионские резидентуры.
— Да. В свое время, когда я работал в Женеве, между нашим братом и чистыми дипломатами всегда существовало очень мощное отчуждение. Это были кланы, которые не то чтобы всегда между собой враждовали, но всегда презрительно относились друг к другу. И вот однажды я был свидетелем такой сцены на какой-то официальной пьянке по случаю, ну скажем, 7 ноября. На таких мероприятиях все должны присутствовать — и мы, и чистые дипломаты, и иностранцы. А чистые дипломаты — они вообще ничего не делали, потому что все проблемы решались в Центральном Комитете, где был международный отдел. ЦК все и решал. Из ЦК КПСС все решения спускались в МИД, там перепечатывались на бланке МИДа, и тот уже, как выразились бы ревнители изящной словесности, «озвучивал» решения, которые принимались в ЦК КПСС. Все чистые дипломаты были сынками и дочерями высоких начальников, ничего не делали и ничего не решали. Думать не надо было, важно не отклоняться от инструкций, которые тебе сверху спускали.
И вот вечеринка, все поддали крепко… И чего-то не поделили две женщины, жена «чистого» дипломата и жена офицера ГРУ. Та, «чистая», нашей говорит:
— Вот вы тут сидите, наши места занимаете!
