Олеся Лихунова - Хочешь, я буду твоей мамой?
Кирилл не рассказывает ничего. Вообще ничего. Ну если не считать вымышленных историй, о том, что его родители сидят в тюрьме или как мальчик из окна детдома выпал и до осени лежал мёртвый во дворе.
Не получается с Кириллом этого доверия. Я уже с разных сторон заходила, результат один — Кирилл пытается понять, что именно я хочу услышать от него и старается оправдать мои ожидания.
Говорить на камеру Кирилл любит, громко, непременно с микрофоном. Я сразу представляю себя восхищённым волонтёром на детском стульчике в д/д на утреннике.
А ведь сколько разговоров задушевных, чтение книг, просмотры разных познавательных фильмов, обсуждения было за эти полгода… Занимаемся каждый день. Но он будто в коконе «я лучший ребёнок детского дома».
Ведёт себя со мной как с воспитательницей. В лицо соловьём заливается, всегда преувеличено: «маматька, как ты вкусно готовишь! маматька, ты такая красивая!», но стоит мне выйти из комнаты, делает что считает нужным. Врёт чуть что с честными глазами, прямо начинаю сомневаться в том, что только что сама видела… Игры всё те же, что с первого дня дома — в один бесконечный детдомовский концерт.
Но это всё ерунда и не стоит внимания, если бы не истерики на любое замечание. Прямо принц коронованный, попробуй ему слово скажи! Я каждый раз дар речи теряю.
К примеру, носится из комнаты в комнату, гоняет Кристинку, подаёт дурной пример Вадиму. Один раз сказала — успокойся, иди поиграй спокойно во что-нибудь. Второй раз повторила. Третий.
Терпение лопается: «Кирилл, иди в свою комнату на пятнадцать минут, посиди, успокойся». Все мои дети в таком случае понимают, что виноваты, идут, захватив с собой книгу, сидят положенное время и выходят как новенькие.
Но Кирилла нельзя наказать, он особенный. Поднимает рёв с соплями: «Я не пойдуууууу, я не хочууууу тудаа!» Спрашиваю: «В чём проблема, почему это всех можно наказывать, а тебя нет?» Орёт и топает ногами по полу. Ещё раз прошу пойти в свою комнату и посидеть там пятнадцать минут. Начинает бросаться на меня. Делает выпады в мою сторону: ногами топает и за руки хватает, может бросить в меня что-то небольшое, кричит: «Я тогда буду так орать, что соседи придут!»
Такое поведение настолько для меня необычно, что я впадаю в ступор, говорю строго что-то вроде: «Здесь я главная, и я прошу тебя посидеть в комнате. Если ты меня не слушаешься, тогда и я не собираюсь слушать то, что ты мне говоришь» и остаток дня разговариваю с ним сухо и односложно.
Такие ситуации повторяются примерно раз в неделю.
Потом Кирилл снова становится слащаво-прекрасным, виснет на мне, но осадок и ощущение, что это какой-то непонятный мне мальчик — меня долго не покидает. Внешне веду себя спокойно, виду не подаю, но внутренне очень расстраиваюсь.
Разговаривала сегодня с ним долго о том, как важно настроить хорошие доверительные отношения в семье, рассказывала, чем мама отличается от воспитательницы из детского дома и о том, почему маму нужно слушаться. Мне кажется, особого впечатления эта беседа на Кирилла не произвела. Стоит, смотрит прямо, без эмоций, потом когда я заканчиваю говорить, поворачивается и уходит играть.
Очень много времени с Кириллом проводит Тимур. На Галю в прошлом году Тимур очень положительно влиял, да и сейчас оказывает немалое влияние. В отношениях сын — лидер, много поправляет, направляет и объясняет. Очень надеюсь, что Кирилл со временем начнёт тянуться за ним.
И очень надеюсь, что скоро напишу сюда о каких-то положительных переменах и успехах Кирилла. А сейчас он мне напоминает Кая с льдинкой в сердце из сказки про Снежную королеву. Сколько же времени должно пройти, чтобы он стал сам собой?
9 декабря 2015Вдруг стало понятно, в чём моя проблема. Я нервничаю из-за того, что другие от меня ждут скорейшего и идеального решения каких-то спорных моментов с Кириллом. Это давит на меня.
Мы живём себе спокойно, ничего особо страшного не происходит (истерика раз в неделю — да многие родители кровных детей о таком только мечтают!), но мне то пишут, то звонят разные волонтёры или знакомые, которые либо участвовали в пиаре Кирилла, либо брали детей из того же детдома, даже из той же группы.
И они спрашивают, задорно так, с уверенностью, что я до сих пор не могу поверить в своё счастье, что такого золотого мальчика отхватила: «Ну как вы там? Ну а где фотки и рассказы со счастливым концом??»
А мне нечего им сказать. Да и не хочу я сейчас про это говорить, даже фото с дня рождения Кирилла показывать (а они есть, и был хороший праздник, но не хочу я).
С одной стороны я понимаю, что если я не хочу, то пусть все идут лесом. С другой стороны, чувствую давление на себя, мол, забрала ребёнка, неизвестно что тут с ним делаю, а народ беспокоится.
А ведь каждый приёмный родитель, понимает, что не нужно ждать любви, тем более безусловной, ни от ребёнка, ни от себя к ребёнку. Потому что любовь — это чувство, которым невозможно управлять.
Перед тем, как поехать за ребёнком в детский дом, мы спрашиваем себя, а готовы ли мы просто жить вместе с этим ребёнком (тем более, что мы его и не знаем ещё толком)? Готовы ли заботиться о нём, даже если любви особой не возникнет? И если мы решаем, что да, мы сможем так жить, потому что не для любви мы его забираем (для любви кровные дети есть), а потому что у нас есть потребность помочь ему, и силы и возможности есть, то тогда я еду и привожу ребёнка домой.
Но и у меня, и у мужа есть родители, родственники, друзья, виртуальные знакомые, которые не углублялись особо в тему приёмного родительства. Они не знают, что такое адаптация, не знают, что дети, которые с рождения живут в детском дом, понятия не имеют, что такое мама (как бы жалостливо они не пели о ней песни на утренниках) и ни в какую семью они не хотели, потому что не представляют себе, что такое семья и зачем она нужна.
Но чуть что не так, эти люди с вдохновением начинают мне рассказывать о том, что всё лечится любовью, нужно просто взять на ручки восьмилетнего мальчика, крепко-крепко прижать и любить, пока он не оттает. Всё ведь так просто, ну!
Я когда слышу такое, то сначала несколько секунд чувствую себя бездушной тварью. Потом, вспоминаю, что эти люди ни разу не общались с детьми из д/д, а если предложить им взять одного семилеточку себе в дом, чтобы проверить действует ли предложенное мне средство — скорее всего откажутся. «Не, я не могу», скажут. И потом мне: «А ты можешь, у тебя получится, ты и отогревай любовью. А не можешь отогревать, тогда и брать нечего». И обидятся. Они ведь хотели как лучше, со всей душой ко мне, а я им такое предлагаю.
Не нужны мне такие советы. Они меня сильно сбивают с толку. Начинает мучить совесть, ну как же так, ведь правда, у мальчика никогда не было мамы, которая бы его обнимала нежно и говорила, что он у неё самый-самый. А я себе в дом притащила и так скупа на материнское тепло. Тимурку, небось, и обнимаю как положено, и говорю что надо. Сердце у меня что ли каменное? Мачеха я, а не мать!
Но давайте трезво взглянем на ситуацию.
Кирилл. Мальчик отказник, с серьёзным хроническим заболеванием, про родителей ничего не известно, «национальный» как говорят среди приёмных родителей. За семь лет жизни в детском доме ни одна семья не взяла направление на знакомство с ним.
А сейчас он дома. Мама, папа, братья, сестры, бабушки и дедушки! Одет во всё новое, кушает за двоих (4 кг за два месяца прибавил). В магазины с собой беру, на почту, по делам за собой таскаю. Книжки вслух читаем, слова по карточкам учим, познавательные фильмы смотрим, к школе готовимся. Музыку включаем, поём и кружимся. Каждый день — ванна с пеной и куча солдатиков в лодке. Ну хорошо же ему живётся?
Проблемы, которые я описываю в дневнике, это проблемы о которых Кирилл не знает. Это то, что я вижу в нём и хочу исправить. Потому что если их исправить, то мне легче будет с ним жить. Может даже смогу его полюбить. А Кириллу моя любовь будет на пользу, хотя и без неё он проживёт. Потому что, во-первых, он не знает, какая она должна быть, любовь материнская, а во-вторых, я забочусь о нём точно так же, как о других детях, и такая забота вполне может сойти за любовь.
А значит нет никакой спешки. Я могу позволить себе не следовать советам людей не в теме. Могу не писать о нём, если нечего написать. Могу не брать Кирилла на ручки, если мне не хочется, но если захочется могу обнять и сказать, что он молодец.
Мне сразу стало легче, потому что я поняла, что никому ничего не должна. Не нужно торопиться исправить все недостатки Кирилла, не нужно себя заставлять делать то, что не хочется.
10 декабря 2015Вспомнила вдруг вчера вечером, как когда я была маленькая, папа каждое утро рисовал и вырезал мне лошадку из бумаги. И я брала её с собой в детский сад. Счастливая была невероятно.
И я решила нарисовать кого-нибудь Вадиму, потому что он никак не хотел укладываться спать. Нарисовала рыбку на картоне. Вырезала. Он был так рад! Пошёл с ней спать и всё утро сегодня играл, пока она не истрепалась.
