Сергей Бушуев - Водитель трамвая
Явившись на следующий день в депо, я застал странную картину. По совершенно пустому коридору ходил тот самый толстяк, с которым я разговорился пару месяцев назад, будучи на учебной езде. На сей раз он вновь проявлял весь свой темперамент только уже по совершенно иному поводу.
— Да если бы я знал, что в этой грёбаной вашей конторе платят такие гроши… — орал он и вены на его шее изрядно надувались, — я бы и на пушечный выстрел к вам не подошёл!
Его откровения выслушивала уже известная вам Мокшанина. Луиза Ильинична стояла с кислой миной и отвечала:
— А мы на тебя деньги тратили… стажировали… а ты даже оформляться не хочешь! Ни одного дня не отработал!
Как я впоследствии узнал, данный толстяк прошёл весь путь стажировки, получил добро от высшего руководства, но узнав о подлинной, а не заявленной зарплате водителя трамвая, решил карьеру не продолжать.
— Деньги вы тратили? — заорал он в ответ пуще прежнего. — Вы тратили деньги? И это вы называете деньгами?! Да это я тратил на вас деньги! Я-то думал, мне тут платить будут!
— И будут! — уверенно заявила Мокшанина.
— Вы называете это деньгами? — не унимался толстяк. — Да я на своём рынке за день больше заработаю! Буду компьютерами торговать. Я хочу, чтобы мне жена ребёнка родила. А на что я его кормить буду? На вашу зарплату?
Он презрительно ухмыльнулся и продолжил:
— Что же касается ваших трат, на наставника и всё прочее, хотите я отдам вам эти жалкие крохи? Мне не жаль, бутылку пива не куплю! Горе какое! Хотите? Эти шестьсот рублей?
— Я хочу, чтобы ты оформился, — хмуро отозвалась Луиза.
— А вот дудки… оформился! Я уже и так оформился. Пузо есть, жена есть… и сам оформился и с женой оформился. Не хватало мне ещё с вами тут оформляться.
Препирательства продолжались ещё долго. Я сел на скамейку, дожидаясь, когда мной займутся. Ждать пришлось прилично. Наконец скандал утих и меня позвали. Дабы избежать долгих и ненужных подробностей сообщу: мне назначили наставника и им оказался тот же кекс, который стажировал орущего толстяка. Мокшанина отвела меня к стенду с расписанием работы водителей и указала на номер из четырёх цифр: 1011. То был табельный номер моего наставника. Ну ладно. Я запомнил. Далее она показала мне, где искать номера его выходов, сообщила, мол, завтра он трудится с 6. 27 утра и к означенному времени я обязан явиться под его светлые очи. Ясно. Затем она меня устало отфутболила заявив, дескать, дальше он сам всё тебе покажет и расскажет.
На следующее утро я приехал в депо к положенному сроку. Там было тихо: большая часть водителей уже умотала. Я подошёл к окошку диспетчера и представился. Бабка, сидящая по ту сторону стекла смерила меня подозрительно-презрительным взглядом и сказала дребезжащим голосом, куда мне надлежит следовать. Фамилия у этой старой карги выдалась вообще уморительная: Великая. Жесть, да и только. Но прежде чем я проследовал в указанном направлении, появился мой наставник. Он сперва долго таращился в стенд с расписанием, после чего угрюмо перевёл взгляд на меня.
— Я тебя должен стажировать? — спросил он, без всякого интереса подойдя ко мне.
Голос у него оказался сиплый, негромкий и какой-то невыразительный, скучный.
— Честно говоря, не знаю, — отозвался я, — мне сказали, что у моего наставника фамилия Шлаков.
— Это я и есть, — уверенно проговорил он.
Я пригляделся к стоящему передо мной аборигену. Он был маленького роста — где-то метр шестьдесят на вид, седоватый, с массивным носом и огромными ноздрями, худой и мрачный. Одет мой сиятельный князь, оказался выше всяких похвал: мешковатые брюки, явно подшитые снизу, башмаки серого средневекового цвета, куртка ближе к коричневому оттенку, но всё же отдающая в мышиный, и шапка-менингитка по моде босяков девяностых. С первого же взгляда я осознал: субъект ведёт явно тяжёлую жизнь. На счастливца он не был похож нисколько.
Вагон, предназначавшийся нам, стоял не на улице, а в депо. Где ремонтные канавы. Собственно выяснить, где стоит вагон, оказалось несложно. Как я уже упоминал, если трамвай стоял на улице, то в графе писали: Х 1. Или Х 2. Или Х 12, например. Цифра тут указывала на путь, где он дожидался своего счастливого водителя. «Х» означала «Ходынка». То бишь улица, приютившая депо. Следовательно, вагон ржавеет на свежем воздухе. Так что вариантов присутствовало всего два. Либо улица, либо канава. Хм… звучит это, правда как-то не очень. Как будто я пишу об алкашах. Хотя… ладно, не буду. Словом, вы поняли. Больше вагонам стоять было негде. Они бы и рады были сбежать куда подальше, от ужасов своей карьеры, но…
Собрав всё полагающееся нам в дорогу, мы двинулись навстречу судьбе… тьфу ты, пошлёпали к трамваю, конечно. А шлёпать пришлось сначала по коридору до конца, затем спускаться вниз по лестнице, далее чесать между станков, на которых визжали железяками слесари, после чего дошли до трамваев. Осторожно пробираясь по канавам, дабы не упасть, мы отыскали номер своего. Если я не ошибаюсь, это оказался: 3512. Геройский вагон, надо заметить. Как-нибудь я расскажу, в какой мясорубке ему довелось побывать. И при этом он выжил! И ещё возил пассажиров пару лет! Чудеса, право слово…
Кстати, может вам интересно, что берут с собой водители в дорогу? Давайте я кратко обрисую. Так вот, порядок действий таков: появившись в депо, вы подходите к окошку диспетчера, называете номер маршрута, номер выхода и свой табельный номер. Как видите всё по-человечески — никаких фамилий, никакого перехода на личности. По-европейски, с соблюдением прав человечества. Выглядит это так: вы просовываете не проснувшуюся голову в окно, и, зевая как гиппопотам, мямлите:
— Тридцатка… двести третий… тридцать пятнадцать… а-а-а… спать хочу!
В ответ на данную шифровку, диспетчерша с помятым лицом выдаёт вам путёвку. Путевой лист. Он сложен вдвое и в нём обозначена прозаическая хрень: табельные номера водителей (если двухсменка), время катания по рельсам, подпися всякие корявые. Далее с этой филькиной грамотой вы устремляетесь к врачу: такой же зевающей даме с таинственной трубкой, куда придётся дыхнуть. Это тест на алкоголь. Проверяют выпимши вы или нет. Если выхлопов не обнаружено она ставит печать на путёвку. Мол, минздрав Рашки одобрям. Разумеется, дыхнуть в трубку даётся не всем. Данную честь надо заслужить. Своим поведением, образом жизни, внешним видом, или самое главное — ратными подвигами на линии. Ну, дабы было понятней, нужно натворить нечто из ряда вон выходящее находясь на работе под мухой. Прецеденты как говориться всегда — будьте любезны. Если сразу и не уволят, то дыхательная разминка по утрам обеспечена на годы вперёд. Затем вы бежите получать сумочку с талончиками и проездными. Это тоже в отдельном окошке и тоже у бабок, подрабатывающих на пенсии. Сумочки те были красного цвета. Не то из резины не то из дермантина. Я уж не в курсе. Потом вы двигаете забирать большую сумку из того же самого материала, где лежат аккумуляторы, диктофон, резиновые перчатки, и туда же уже другие бабки кладут вам расписание и бортовой журнал, предварительно уточнив у вас к какому маршруту и вагону вы сегодня приговорены. Собственно почти всё. Затем вы снова идёте к диспетчеру, он ставит отметку, и, айда пугать пешеходов. Теоретически вы ещё должны проверить диктофон на специальном стенде, типа болтает он хоть чего-нибудь или выкаблучивается и играет в молчанку. Из опыта знаю: разговаривают далеко не все. По некоторым, сколько ни стучи кулаком, доброго слова не добьёшься. И вот тогда может случиться трагедия: всю смену придётся базарить с микрофон самому. Объявлять остановки. Иначе напишут докладную. Да и пассажиры мозг весь вынесут падлы. Типа куда мы едем Сусанин? И где таких как ты набирают? Обычно ведь как, работаешь себе смену работаешь, ну подойдёт к тебе парочка недовольных качеством тряски и перевозки обитателей Третьего Рима, ну рявкнешь на них разумеется, что-нибудь такое… интеллектуальное, мол, не засирай мне мозги, без тебя тошно, очкарик. А тут придётся всю смену их материть. Грустно граждане!
Кстати, однажды у меня вышел презабавный фикус. Я схватил диктофон, не проверив его, и убежал. Я изрядно опаздывал. И включил его уже потом, когда выехал из депо. Едва я услышал, каким жутким голосом он объявляет остановки, то чуть не свалился с сидения. Вы помните, должно быть, мультфильм «Тайны третьей планеты»? Ну, про космос и Алису Селезнёву с её папашкой-укурком и его вечно унылым другом — таким же наркотом. Помните, как их таращило в зоопарке? Особенно диалоги их хороши. Вот там ещё был персонаж птица-говорун. Вы не забыли голос вещания данной птицы? Так вот, мой матюгальник объявлял остановки точь-в-точь таким же голосом. Вообще таким же. Нисколько не отличающимся. Теоретически — как по идее положено — я был обязан убрать этот аппарат как неисправный и больше не пользоваться им. Но в таком случае мне бы пришлось всю смену объявлять места странствия самому. Я чего, враг сам себе? Поэтому я плюнул и катался с «говоруном». Каждый раз, когда я, подъехав к остановке, нажимал кнопку диктофона, в салоне раздавался взрыв смеха. Безудержный и весёлый. Особенно хохотали девчонки — студентки. Смех лавинообразно разрастался, когда птица-говорун продолжала:
